«Бывальщины готовы к плохому концу»: как выдворяли Солженицына 45 лет назад Солженицына лишили гражданства и выслали из СССР

12 февраля 1974 года беллетриста Александра Солженицына арестовали в его квартире в Козицком переулке. После непродолжительного пребывания в Лефортовской тюрьме он был лишен советского гражданства и насильно выслан из края. Принять автора «Архипелага ГУЛАГ» согласилась ФРГ.

45 лет назад в СССР разразился крупный скандал вокруг известного писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе и убежденного антикоммуниста Александра Солженицына. Ярость властей вызвала публикация на Западе фундаментального произведения «Архипелаг ГУЛАГ», изобличающего карательный механизм государственной машины. Изначально Солженицын планировал впустить свой труд в печать не ранее 1975 года: он понимал, что публикация критикующего советский строй «Архипелага» неизбежно повергнет к неприятностям для его семьи, и потому намеревался как следует подготовиться.

Однако самоубийство помощницы писателя Елизаветы Воронянской, которая под давлением сотрудников КГБ открыла место хранения одного экземпляра рукописи, изменило планы Солженицына, подтолкнув его к самым решительным мерам. После случившегося в августе 1973-го публицист дал директива приступить к выпуску книги на Западе. В СССР это возымело эффект разорвавшейся бомбы. Как и многие «вольнодумцы» до него, Солженицын подвергся утончённой травле и жесткому порицанию в официальной советской прессе.

Он не исключал даже ареста, а потому предусмотрительно подготовил на такой случай особое заявление.

«Я заранее объявляю неправомочным любой уголовный суд над русской литературой, над единой книгой ее, над любым русским автором.

Если подобный суд будет назначен надо мной — я не пойду на него своими ногами, меня доставят со скрученными руками в воронке.

Такому суду и не отзовусь ни на один его вопрос. Приговоренный к заключению, не подчинюсь иначе, как в наручниках. В самом заключении, уже отдав свои лучшие восемь лет принудительной казенной труду и заработав там рак, — я не буду работать на угнетателей больше ни получаса. Таким образом я оставляю за ними простую возможность отворённых насильников: убить меня за то, что я пишу правду о русской истории», — сообщалось в тексте, который в любой момент была готова сделать достоянием общественности супруга беллетриста Наталья Светлова.

Сторонники и единомышленники Солженицына в СССР между тем передавали друг другу образцы самиздата. Еще в начале января 1974 года с «Архипелагом ГУЛАГ» ознакомились Андрей Сахаров и его супруга Елена Боннэр, каким тайно принес экземпляр сын Светловой от первого брака 13-летний Митя. Через несколько дней знаменитый физик примкнул к коллективному посланию, требовавшему оградить Солженицына от нападок и преследований.

Резонанс вокруг выхода произведения получился настолько громкий, что 7 января по предлогу Солженицына собралось целое заседание Политбюро ЦК КПСС. Обсуждались меры «пресечения антисоветской деятельности» скандального автора.

Председатель КГБ Юрий Андропов предложил выдворить Солженицына из края в административном порядке:

такой вид наказания для представителей творческой интеллигенции советское руководство практиковало с начала 1920-х и применяло, когда требовалось обнаружить «гуманизм» перед заграницей, а высылаемые лица не представляли для государства серьезной опасности.

Предложение Андропова поддержали будущий министр обороны Дмитрий Устинов, первоначальный секретарь Московского горкома Виктор Гришин, экс-первый секретарь Свердловского обкома Андрей Кириленко, будущий зампредсовмина Константин Катушев. Иная группа, в которую вошли такие высокопоставленные деятели, как генсек Леонид Брежнев, предсовмина Алексей Косыгин, министр иноземных дел Андрей Громыко, председатель Президиума Верховного Совета Николай Подгорный, председатель ВЦСПС Александр Шелепин и другие, выступила за арест и ссылку опального литератора. Было зачислено постановление о привлечении Солженицына к судебной ответственности. Однако в итоге, вопреки мнению большинства членов Политбюро, возобладала позиция Андропова.

8 февраля Светловой попытались вручить повестку с вызовом Солженицына к прокурору, однако она отказалась ее зачислить. 11 февраля Прокуратурой СССР против Солженицына было возбуждено уголовное дело по признакам совершения преступления, предусмотренного пунктом «а» ст. 64 УК РСФСР. Беллетрист подозревался в «совершении действий, направленных на оказание помощи реакционным кругам некоторых иностранных государств в проведении враждебной деятельности против СССР, нанося тем самым ущерб Советскому Альянсу». В тот же день Солженицына вызвали на допрос в Прокуратуру повторной повесткой. А 12-го Президиум Верховного Совета СССР принял указ, текст какого гласил:

«Учитывая, что Солженицын систематически совершает действия, не совместимые с принадлежностью к гражданству СССР, наносит своим враждебным поведением ущерб Альянсу ССР,

Президиум постановляет: на основании статья 7 Закона СССР от 19 августа 1938 года «О гражданстве Союза Советских Социалистических Республик» за поступки, порочащие звание гражданина СССР, лишить гражданства и выдворить за пределы СССР Солженицына Александра Исаевича».

«И Александр Исаевич, и я ощущали, что вот-вот скоро должно что-то случиться — что-то плохое, может быть, совсем плохое, — повествовала Светлова-Солженицына «Би-би-си» в 2014 году. –

Если бы его арестовали и послали в Сибирь, он, наверное, очень скоро бы умер — его здоровье было неважное, было весьма высокое кровяное давление.

В том, что власти предпримут репрессивные меры, мы не сомневались, потому что после того, как был опубликован «Архипелаг ГУЛАГ», в советской прессе возвысилась такая невероятно шумная и агрессивная кампания, что мы понимали — советские власти так это оставить не могут. Мы были готовы к этому так, насколько живое человеческое существо может быть готово к плохому концу».

В 17:00 в квартиру Солженицына пришли 8 человек во главе со старшим советником юстиции Зверевым. Беллетристу было предъявлено постановление о приводе в прокуратуру. Один из участников операции уверял Светлову, что ее супруг скоро вернется. Солженицына увели, но в квартире осталось двое сотрудников КГБ, какие заняли посты у двери и телефона, пробыв около получаса.

«Если бы я не открыла дверь, ее бы взломали — это очевидно, — слова вдовы беллетриста. — Фактически, так и случилось: у нас на двери была цепочка, сантиметров на 15, — я открыла на цепочку, и они тут же сломали дверь. Забежали восемь мужчин, из них двое были в форме милиции, остальные — в штатском. Только один из них представился, кажется, прокурором, и произнёс, что это официальный привод в милицию. Это не арест, но если человек не приходит по повестке, его принудительно приводят в милицию. Он был самый крупный из них, в конфигурации и в шубе с меховым воротником – это производило впечатление. Потом выяснилось, что он занимал очень высокий пост».

В 21:00 сделалось известно, что автор «Архипелага ГУЛАГ» арестован. Ночь на 13 февраля он провел в Лефортовской тюрьме, не разговаривая с тюремщиками и и отрекаясь от приема пищи. Там уже в присутствии заместителя генерального прокурора СССР Михаила Малярова писателю предъявили обвинение в измене отечеству.

В 13:00 Маляров зачитал Солженицыну указ о лишении гражданства. Через несколько часов писателя насильно выслали в ФРГ.

Его согласился зачислить немецкий коллега, Нобелевский лауреат 1972 года Генрих Белль, ранее неоднократно вывозивший рукописи Солженицына из СССР. Кампания против диссидента раскаталась в советских СМИ с новой силой.

Ввиду лишения Солженицына советского гражданства и выдворения его за пределы Советского Союза 14 февраля уголовное дело в касательстве писателя было прекращено «вследствие изменения обстановки».

«12 февраля около 7 вечера в нашей квартире раздался звонок: Солженицына насильно увезли из дома, — вспоминал Сахаров. — Мы с Люсей (Еленой Боннэр. – «Газета.Ru») выпрыгнули на улицу, схватили какую-то машину («левака») и через 15 минут уже входили в квартиру Солженицыных в Козицком переулке. Квартира цела людей, некоторых я не знаю. Наташа – бледная, озабоченная – рассказывает каждому вновь прибывшему подробности бандитского нападения, после обрывает себя, бросается что-то делать – разбирать бумаги, что-то сжигать. На кухне стоят два чайника, многие нервозно пьют чай.

Скоро становится ясно, что Солженицына нет в прокуратуре, куда его вызвали, – он арестован.

Время от времени звонит телефон, отдельный звонки из-за границы. Я отвечаю на один-два таких звонка; кажется, нервное потрясение и сознание значительности, трагичности выходящего нарушили мою обычную сухую косноязычность, и я говорю простыми и сильными словами».

На следующий день Сахаров вместе с несколькими иными правозащитниками составил и подписал «Московское обращение», требовавшее освобождения Солженицына и создания международного трибунала для расследования фактов, разоблачению каких посвящен «Архипелаг ГУЛАГ». Уже после передачи текста иностранным корреспондентам они узнали, что писатель выслан и только что приземлился в ФРГ.

За судьбину Солженицына также очень сильно переживал Евгений Евтушенко. Как следует из статьи Александра Беляева «Я человек – вот мой дворянский титул», 12 февраля стихотворец, узнав об аресте писателя, поздно вечером дозвонился до Андропова и заявил, что, если хоть один волос упадет с башки Солженицына, он, Евтушенко, покончит с собой. В книге «Волчий паспорт» поэт написал об этом более романтично: «… если великого лагерника посадят, я буду готов помереть на баррикадах». На имя Брежнева Евтушенко отправил телеграмму, в которой уже в более умеренных тонах высказывал опасения за судьбу Солженицына.

После высылки беллетриста Светловой помогал выносить из дома и прятать рукописи диссидент Александр Гинзбург, отсидевший к тому моменту уже два срока. У него хранились те материалы, какие решено было оставить в СССР, а не вывозить на Запад. Солженицын включил Гинзбурга в число своих тайных помощников.

«12 февраля вечерком в моей квартире раздался телефонный звонок (тогда еще мой телефон не был отключен, — вспоминала супруга Гинзбурга Арина Жолковская. – Это была Наташа Солженицына. «Слушай меня внимательно, — произнесла она, — только что восемь гебешников увели Александра Исаевича. Сказали, что в Генеральную прокуратуру, привод. Скорей!» Я поняла, что должна обзвонить всех, кого вероятно, и своих друзей, и иностранных журналистов. Потом оказалось, что, уходя, гебешники сломали дверной замок и отключили телефон, но каким-то чудом одинешенек этот звонок Наташе все же сделать удалось. Через час я была у не закрывающихся дверей солженицынской квартиры, в которой толпились товарищи, журналисты, все пришедшие выразить свое сочувствие и оказать помощь, если это понадобится. Наташе, кроме всего, надо было еще поразмыслить, какие письма уничтожить, какие спрятать, что унести и куда. Никто не знал, не приедут ли чекисты завтра снова».

Сам Гинзбург, какой жил в Тарусе, поскольку действовавшее законодательство запрещало антисоветчикам селиться ближе чем за 101 км от Москвы, прибыл на квартиру Солженицыных в Козицком переулке подпольно на следующее утро, и оставался там до отъезда семьи в ФРГ 30 марта.

Годы спустя заведенное на Солженицына уголовное дело было наново рассмотрено последним генеральным прокурором Советского Союза Николаем Трубиным, который заключил, что арест писателя был произведен без достаточных оснований.

17 сентября 1991 года Трубин устремил Солженицыну в США телеграмму, в которой известил писателя о полной реабилитации по всем пунктам и приносил извинения за действия коллег.

«Зачисленное в отношении вас в 1974 году решение о прекращении уголовного преследования по не реабилитирующим основаниям – вследствие изменения обстановки, мною, после изучения дела, признано неосновательным, — писал прокурор. – Поскольку доказательств, свидетельствующих о совершении вами каких-либо преступлений, не имеется, уголовное дело кончено за отсутствием состава преступления. Прошу вас принять от меня извинения за неправомерные действия в отношении вас бывших работников Прокуратуры СССР».

Ключ