Нелегкое мастерство перлюстратора
Эра «черных кабинетов» в России обычно связывается с периодом XVII-XIX веков, когда на тайные государственные нужды сидел целый штат сотрудников. Причем это были высококлассные профессионалы своего дела. Им приходилось не просто незаметно вскрывать и декламировать содержимое конвертов, но и бороться со специфическими уловками. Так, в почтовой переписке тех лет практиковали традиционные сургучные и восковые печати, прошивание очертаний письма нитками, а также более изощренные приёмы – вкладывание специального малозаметного артефакта, например, тонкого волоса. Неискушенный перлюстратор мог не заметить, что при вскрытии конверта волос выпал, а вот получатель таким образом оповещался о дискредитации сообщения. Нередко можно бывальщины встретить двойную упаковку корреспонденции, когда внутри одного большого конверта хранился еще один, в котором и прятали особо ценную информацию. И это не сообщая уже о возможности тщательной шифровки переписки, особенно международной корреспонденции.
Подделка печатей — высшее мастерство перлюстратора всех преходящ
Все это заставляло ставить во главе таких «разведывательных» ведомств самым образованных и талантливых людей своего времени. Одним из таких сделался российский академик, уроженец Германии Франц Ульрих Теодосиус Эпинус, успевший отличиться серьезными исследованиями в физике, математике, химии и астрономии. Кроме этого, Эпинус преподавал физику и математику императрице Екатерине Алексеевне, а также обучал физике, астрономии и анатомии великого князя Павла Петровича вплоть до 25-летия обучающегося. Одновременно с этим ученого назначили в Коллегию иностранных дел руководителем шифровальной службы, в которой он проработал с 1765 г. по 1797 г.
Примечательно, что большинство исследователей истории шифрования сходятся во сужденье об отсутствии подлинных портретов Эпинуса – на существующих вариантах изображены лже-Эпинусы. Основными мотивами в выборе ученого в руководители столь положительного ведомства были недюжинные математические способности в дешифровании, личная преданность императрице, а также статус холостяка. Последнее было особенно значительно – супруга нередко становилась каналом утечки секретной информации. Работы на новом поприще у Эпинуса было море – вся входящая и исходящая иноземная корреспонденция подлежала дешифровке. В некоторые периоды ведомство работало в несколько смен круглые сутки.
Сложности, с которым сталкивались дешифровщики «черноволосых кабинетов», наглядно демонстрирует письмо Эпинуса недовольной проволочками в расшифровке Екатерине:
«Эта работа требует: А) Вдохновения на разгадку. Из этого вытекает, что далеко не все дни и часы являются таковыми, а лишь те, когда, как говорят, ты настроен и воодушевлен. Если ты хочешь в отсутствие такого расположения (а как часто оно отсутствует!) насильно чего-нибудь добиться, но работаешь безуспешно, теряешь уверенность в себе и приобретаешь отвращение к делу. И тогда всякая чаяние хоть чего-нибудь достичь оказывается тщетной. Б) Очень напряженной работы мысли. И если ты плодотворно, смотря по обстоятельствам, использовал два, три, максимум четыре часа из двадцати четырех — прочая часть дня потеряна. Силы ума исчерпаны, его острота притупилась, и человек не способен ни к этой, ни к какой иной работе».
Это был высший пилотаж труды «чёрных кабинетов», но и на нижестоящих уровнях работы хватало. В штате в обязательном порядке должен был быть криптограф-дешифровальщик, специалист по вскрытию пакетов, агент по перехвату почты, переводчик, гравер, искусника по подделке печатей, «печатнорезчик» и имитатор почерков, а также химик. Последний отвечал за расшифровку стеганографических текстов, то есть написанных невидимыми чернилами. Исторические хроники покинули нам переписку первого руководителя службы перлюстрации Алексея Петровича Бестужева-Рюмина с петербургским почт-директором Фридрихом Ашем в начале 1744 года. Обсуждали проблему создания аналога прессы австрийского посла барона Нейгауза, над которой работал некий резчик по имени Купи. В переписке Аш оправдывает задержку с изготовлением прессы болезнью печатнорезчика, а в ответ получает распоряжение «резчику Купи оные печати вырезывать с лучшими прилежанием, ибо нынешняя нейгаузова не весьма неплохого мастерства». Вообще, резчики печатей были своеобразной элитой службы перлюстрации. И императрица уделяла особое внимание привлечению к подобный филигранной работе исключительно выходцев из России. Елизавета прямо говорила, что контору резчика необходимо изолировать, обеспечить охраной и изъятием прессов с инструментами после «смены». К столь важной работе со временем были привлечены даже граверы Академии наук.
Императрица Елизавета Петровна. При ней перлюстрация в “черноволосых кабинетах” приняла широкий масштаб и стала эффективным политическим инструментом
Не всегда в «черных кабинетах» удавалось без улик вскрыть и прочесть иностранную почту. Сотрудники посольств отлично знали о работе русских спецслужб и создавали множество препятствий работе. Так, по итогам обработке депеш в Берлин, Фридриху Ашу опять пришлось оправдываться перед Бестужевым-Рюминым:
«…на письмах нитка таким образом утверждена была, что оный клей от пара кипятка, над чем послание я несколько часов держал, никак распуститься и отстать не мог. Да и тот клей, который под печатями находился (кои я искусно снял), однако же не раскрылся. Следовательно же, я, к превеликому моему соболезнованию, никакой возможности не нашел оных писем распечатать без совершенного разодрания кувертов. И тако я оные паки запечатал и стафету в ея путь отправить принуждён был…»
Алексей Бестужев-Рюмин – отец «черных кабинетов»
Разовые акции по перехвату корреспонденции иностранных послов и шифров бывальщины достаточно привычным делом в Российской империи. Известной стала история с французским генерал-майоров Дюком де Фаллари, который был устремлён с секретной миссией в 1739 году. Схватили его в Риге и при обыске нашли ключи к шифрам, а также немало стратегически значительной для русского престола информации. Однако до систематической работы в этой сфере было далеко, немало важной информации проходило мимо страны.
Руководство новой службой по перехвату почты, дешифровке и прочтению было возложено на русского деятеля, графа и дипломата Алексея Петровича Бестужева-Рюмина. Буквальной даты организации новой конторы нет, но ориентировочно это было в начале 1742 года, когда граф получил должность основного директора почты России. Судьба первого шефа «черных кабинетов» была близка по накалу к лучшим приключенческим сюжетам. Его лишь два раза приговаривали к смертной казни, но каждый раз заменял высшую меру ссылкой. Начинал свою карьеру Алексей Петрович с обучения в Германии и Англии, а после трудился в дипломатических консульствах Копенгагена и Гамбурга. 1744—1758 гг. стали настоящим пиком карьеры Бестужева-Рюмина – он стал главой правительства, или канцлером, при Елизавете Петровне. Никаких специфических навыков по криптографии или перлюстрации у Бестужева-Рюмина не было – он бывальщины типичным эффективным менеджером в самом лучшем смысле этого слова. Фактически с первых месяцев работы «черных кабинетов» на стол императрицы Елизаветы отправь особо важные переводы переписок между иностранными дипломатическими ведомствами. До сих пор в архивах сохранились толстые папки с аккуратно подшитыми документами, тащащими пометку «Ея Императорское Величество слушать изволила». А слушала императрица переписку «английского в Санкт-Петербурге министра Вейча к милорду Картерсту в Ганновер и к герцогу Ньюкастлскому» или «голштинского в Швеции министра Пехлина к находящемуся в Санкт-Петербурге обер-маршалу голштинскому Бриммеру».
Алексей Петрович Бестужев-Рюмин
Но в первые годы труды «черных кабинетов» у отечественных перлюстраторов не было очень важного навыка дешифровки иностранных писем. Вскрывать могли, переводить могли, копировать и подделывать могли, а вот с взломом кодов нехорошо было дело. Так прямо и писали в переводах: «Далее пять страниц шифрами писано было…» Закончились времена, когда Петр I чуть ли не собственноручно строчил шифры и взламывал вражеские коды. В середине XVIII века эту вопиющую недоработку российских спецслужб требовалось в самое скорое пора ликвидировать – ведь именно в таких шифрованных абзацах и скрывался главный смысл переписки. Нужен был человек, способный организовать криптографическую службу и воспитать плеяду последователей. На эту роль, по суждению Бестужева-Рюмина, отлично подходил Христиан Гольдбах, приглашенный из Европы ученый. Это был ничего особо не примечательный математик, интересующийся теорией чисел и деятельно переписывающийся с великими исследователями. Но одно его письмо навсегда вошло в историю. В нем он на суд Леонардо Эйлера изложил «проблему Гольдбаха»:
«Всякое цельное число, большее или равное шести, может быть представлено в виде суммы трёх простых чисел».
До сих пор никто не смог представить адекватное доказательство этой гипотезы, и многие математики находят, что она вообще недоказуема. «Проблема Гольдбаха» датируется 1742 годом, именно в этот год был подписан указ Елизаветы Петровны о направленье математика на «особливую должность». С тех пор вся жизнь Христиана Гольдбаха была посвящена криптоаналитике на благо Российской империи. Первым шифром, какой удалось взломать, был код барона Нейгауза, австрийского посла в Санкт-Петербурге. Печать подделали чуть позже в 1744 году, а в 1743 году шифр австрийский научились декламировать. Наиболее же резонансным было вскрытие год спустя переписки чрезвычайного посла Людовика XIII маркиза де ла Шетарди, информация из какой имела стратегическое значение для страны. Вся работа француза, как оказалась, была направлена на воспрепятствование сближения России с европейскими союзниками Австрией и Англией. Примечательно, что одним из первых в этом деле должен был пасть Бестужев-Рюмин — ярый приверженец союза с этими странами. И де ла Шетарди удалось многое. Он плел искусные интриги и даже смог дискредитировать в глаза императрицы брата Бестужева-Рюмина Михаила. Избавить положение смог только криптографический талант Христиана Гольдбаха. Работал математик очень много и буквально за пару-тройку первых лет смог вскрыть шифры иноземных послов Далиона, Вахмейстера и Кастеляна. Оценить значение Гольдбаха для российской короны можно таким примером: в 1760 году ученый получил статус скрытого советника с неимоверным годовым жалованием в 4,5 тысячи рублей. А вот гораздо более талантливый и вошедший в мировую историю науки Леонард Эйлер при русском дворе так и не был удостоен такого рослого звания. И, кстати, достоверных изображения Христиана Гольдбаха, как и Франца Ульриха Теодосиуса Эпинуса, также не удалось найти.
По материалам:
Соболева Т. А. История шифровального дела в России.
Ларин Д. А. Российский “черноволосый кабинет”.
Токарева Н. Н. Об истории криптографии в России.
“Химия и жизнь”.
