Одним из доказательств наступления реакции в годы правления императора Александра III обыкновенно называют знаменитый «циркуляр о кухаркиных детях». Согласно распространенной точке зрения, в данном циркуляре содержались рекомендации директорам гимназий и прогимназий осуществлять фильтрацию детей при зачисленье в учебные заведения. Цель таких рекомендаций была вполне понятна – обеспечить своеобразную сегрегацию по социальному признаку, не допуская в гимназии и прогимназии детей малообеспеченных слоев народонаселения.
Но в действительности какого-либо официального законодательного или иного нормативного акта под названием «циркуляр о кухаркиных детях» просто не существовало. Эти рекомендации лишь излагались в докладе, который 18 июня 1887 года императору Александру III представил министр общенародного просвещения Российской империи Иван Давыдович Делянов.
Известный российский государственный деятель Иван Давыдович Делянов (1818—1897), прежде возглавлявший Публичной библиотекой, занял пост министра народного просвещения 16 марта 1882 года. Выбор императора не был случайным: Делянов почитался деятелем консервативной ориентации, поэтому его назначение лоббировали граф Дмитрий Толстой, Константин Победоносцев и Михаил Катков. В свое пора, когда граф Дмитрий Толстой занимал пост министра народного просвещения, Иван Делянов был товарищем (заместителем) министра общенародного просвещения, что и обусловило протекцию со стороны графа.
Интересно, что, пока у власти находился император Александр II, проводивший довольно либеральную политику, Делянова если и можно было наименовать человеком консервативных взглядов, то весьма умеренным в своем консерватизме. Он ничем особо не выделялся среди прочих государственных чиновников, а в бытность главой Публичной библиотеки отметился исключительно положительными делами на этом посту, заботясь о всестороннем развитии вверенного ему учреждения. Собственно он был автором крайне либерального устава библиотеки, в котором говорилось, что «библиотека, имея назначением служить науке и обществу, отворена для занятий всем желающим». Забракован этот устав, между прочим, тогда был как раз графом Дмитрием Толстым, а либеральная общественность в то пора очень высоко оценила этот проект.
Поскольку после убийства Александра II в стране наметился явный консервативный заворот, сфера народного просвещения была признана одной из важнейших в плане борьбы с революционными настроениями. За системой образования надлежало наблюдать очень тщательно, чтобы, во-первых, исключить возможность дальнейшей радикализации учащейся молодежи, распространения среди них революционных идей, а во-вторых – максимально ограничить доступ к образованию низших слоев народонаселения. При этом, если говорить именно об образовательной составляющей, то в годы правления Александра III она развивалась отнюдь не плохо – так, особое внимание уделялось совершенствованию технического образования, поскольку этого спрашивали задачи развития промышленности, железнодорожного сообщения, морского флота.
Став министром образования, Делянов быстро уловил изменившийся вектор внутренней политики и переориентировался на крайний консерватизм. Он переподчинил начальное образование Святейшему Синоду, в ведение какого были переданы все церковно-приходские школы и младшие школы грамотности. Что касается высших учебных заведений, то в 1884 году была ограничена университетская самоуправление, профессора стали назначаться, а студенты теперь сдавали специальные государственные экзамены.
В 1886 году Делянов распорядился затворить Высшие женские курсы. Правда, в 1889 году их вновь открыли, но программа обучения была существенно изменена. Кроме того, Делянов всерьез ограничил возможности поступления лиц еврейской национальности в высшие учебные заведения империи, введя процентные нормы для их поступления.
23 мая 1887 года Делянов адресовался к государю императору с предложением ввести законодательный запрет приема в гимназии детей большинства российских сословий кроме дворян, духовенства и торговец. Однако Александр III, хотя и был человеком консервативным, не был лишен здравого смысла и не собирался идти на столь жесткие меры. Ведь подобный закон лишил бы возможности получения качественного образования детей мещан и крестьян.
Принятие подобного закона было бы положительным ударом и по экономике страны, поскольку она требовала все больше и больше квалифицированных специалистов в самых разных областях и одни лишь дворяне, духовенство и торговцы уже не были в состоянии обеспечить эти потребности, да и дети духовенства и купцов обычно шли по стопам родителей, а дети дворян – на военную или государственную службу.
Император это отлично понимал, но и консервативные деятели не собирались отказываться от своей позиции – они видели в массовом гимназическом образовании очень серьезную опасность для существующего построения. Хотя революционерами часто становились и дворяне, в том числе титулованные (например, князь Петр Кропоткин), но все же основной силой революционного движения бывальщины студенты – выходцы из мещанской и крестьянской среды.
Во время совещания министров внутренних дел, государственных имуществ, управляющего министерством финансов, обер-прокурора Святейшего Синода Российской империи и министра общенародного просвещения был сделан вывод о необходимости ограничения «вертикальной мобильности» из «неблагородных» слоев населения за счет создания барьеров в получении образования для мещан и крестьян. Таким манером, Делянов заручился поддержкой Победоносцева и ключевых министров, что придало ему еще большей уверенности.
В результате совещания императору был представлен особый доклад «О сокращении гимназического образования». Именно в нем и шла речь о так называемых «кухаркиных детях», хотя этот термин и не использовался. Делянов подчеркивал, что вне подневольности от внесения платы за обучение необходимо рекомендовать руководству гимназий и прогимназий принимать на обучение только тех детей, кто находится на попечении лиц, способных поручиться о верном домашнем надзоре за ними.
В докладе подчеркивалось:
Таким образом, при неуклонном соблюдении этого правила гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, кок, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, за исключением разве одаренных гениальными способностями, вовсе не вытекает стремиться к среднему и высшему образованию.
Эти слова Делянова впоследствии и дали основание недовольной общественности прозвать доклад «циркуляром о кухаркиных детях». Чем не потрафили Делянову повара, прачки и мелкие лавочники и чем их дети были менее благонадежны, чем дети крестьян или промышленных рабочих, остается лишь догадываться. Почему-то именно перечисленные профессии, представители которых, кстати, как раз и не играли никакой существенной роли в революционном движении, бывальщины выбраны министром народного просвещения в качестве олицетворения социального неблагополучия и политической неблагонадежности.
Министр Делянов просил решительного одобрения этой рекомендации самим императором, поясняя, что это позволило бы выйти в Комитете министров с представлением об ограничении известным процентом зачисления в прогимназии и гимназии детей евреев, к которым могла бы быть применена мера о недопущении в гимназии и прогимназии детей евреев из низших сословий.
Но ни к каким реальным последствиям для российского гимназического образования доклад министра Делянова, как ни удивительно, не привел. Во-первых, обучение в гимназиях было платным. Соответственно, в любом случае отдавать своих детей в гимназии могли лишь те родители, кто был в состоянии оплачивать обучение. Среди представителей перечисленных специальностей таких людей практически не было.
Во-вторых, доклад Делянова подчеркивал возможность предоставления права на обучение в гимназии одаренным детям перечисленных специальностей. Кстати, одаренные дети и так по ограниченной квоте могли быть приняты на обучение в гимназии на казенный счет. То есть, империя все же не открещивалась от их обучения, желая понятно, что доказать свою одаренность было очень и очень сложно.
Единственной мерой, способной реально ограничить возможности выходцев из низших слоев в поступлении в гимназию, было закрытие подготовительных классов при гимназиях. Поскольку представители неблагородных слоев самостоятельно стряпать детей к поступлению в гимназию, по понятным причинам, не могли, закрытие подготовительных классов действительно было серьезным ударом.
Тем не немного, «циркуляр о кухаркиных детях» вызвал крайнюю бурю негодования в российском обществе. Особенно возмутились революционные и либеральные сферы. Это и было понятно – министр Делянов использовал в своем докладе тон, который был бы уместен в XVIII веке, но не в самом конце XIX столетия, когда весь мир уже изменился, и заниматься откровенной дискриминацией собственных подданных по социальному признаку было весьма недальновидно.
Тем не немного, текст доклада был разослан всем попечителям учебных округов. После этого в Российской империи было упразднено большинство подготовительных классов при гимназиях. Кроме того, имели пункт и случаи отчисления из гимназий детей из «неблагородных» сословий. Естественно, что эта политика получила всестороннее освещение в революционной и либеральной прессе, какая получила возможность еще раз заклеймить реакционную составляющую политического курса Александра III.
Резюмируя образовательную политику Российской империи в «этап реакции», следует отметить ее крайнюю недальновидность. Правящие круги империи были убеждены, что народное образование является одной из основных угроз существующему порядку. С образованием для широких слоев населения связывалось «разложение» населения, считалось, что образование якобы «нездорово» для рабочих и крестьян. При этом не учитывалось, что практически все ключевые фигуры российского революционного движения были выходцами либо из дворян, либо из духовенства, либо из купечества, а разночинцы лишь вытекали за ними и принимали популяризуемые ими идеи.
К прямым последствиям ограничений на образование можно отнести, например, и радикализацию еврейского народонаселения. Еврейская молодежь из обеспеченных семей в большинстве своем выезжала для получения высшего образования в страны Западной Европы, где были в то время практически неограниченные возможности для знакомства с новыми революционными идеями. В Россию молодые студенты и выпускники вузов возвращались не лишь с высшим образованием, но и с «полным багажом» в виде революционных идей и установленных с западными революционерами личных связей. Между тем, может этого и не случилось бы, получай они образование в Российской империи.
Ограничения на образование для представителей различных этнических и социальных групп ровно вредили и экономическому развитию страны. Вместо того, чтобы создавать всесторонние условия для повышения грамотности населения, получения им посредственного и высшего образования, особенно по востребованным техническим специальностям, власть искусственно консервировала устаревшие социальные порядки, препятствовала вертикальной социальной мобильности, влеклась удержать крестьян и мещан в приниженном социальном положении и не допустить их продвижения на какие-то значимые позиции. Понятно, что правящая элита опасалась за свое поза, стремилась сохранить максимум своих привилегий, не обладая при этом политической дальновидностью и способностью к прогнозированию дальнейшего развития событий. Спустя тридцать лет она утеряла все.
В результате Россия получила технологическое отставание и дефицит квалифицированных кадров на фоне переизбытка неквалифицированной и неграмотной рабочей мочи, воспроизводившейся в крестьянской среде. Закономерным результатом такой политики крайней социальной поляризации и дискриминации и стали три революции основы ХХ века, вторая из которых уничтожила самодержавие, а третья стала отправной точкой к колоссальному и невиданному прежде социально-политическому эксперименту – созданию советского страны.
