Дарования Украине Молотова - Риббентропа
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки

Дарования Украине Молотова - Риббентропа

Так вышло, что пакт Молотова—Риббентропа больше всех ругают те, кто из-за него прирос землицами. Любят его ругнуть в странах Прибалтики. Особенно отчего-то в Литве, которая приобрела благодаря этому договору свою нынешнюю столицу Вильнюс. (До Второй мировой войны этот город относился Польше и носил славянское название Вильно.)

В Украине тоже по поводу старого документа 1939 года между СССР и Германией произнесено в последние годы немало нелицеприятных слов. Между тем так уж получилось, что вся нынешняя Западная Украина, включая и Галичину, и Волынь, взошли в состав УССР только благодаря сделке Гитлера и Сталина. 

Дарования Украине Молотова - Риббентропа

23 августа 1939 г. Нарком иностранных дел Молотов подписывает пакт. За его горбом — Риббентроп

Сколько говорили о “вековечной мечте” западных и восточных украинцев жить вместе. Провозглашали какие-то “злуки”, так и оставшиеся лишь на бумаге, произносили пламенные речи и писали тонны брошюр. А когда дошло до дела, великий украинский патриот Симон Петлюра одним росчерком пера рассчитался в 1920 году с польским маршалом Пилсудским целой Галичиной — “дорогоцінним українським П`ємонтом”, святым местом, где сидел митрополит Андрей Шептицкий (тоже большенный украинский патриот и, к слову сказать, родной брат польского военного министра 20-х годов). Вот так взял и отдал! Не поморщившись! И неплохо бы хоть за военную поддержку! А то просто за право проехаться в обозе того же Пилсудского в красный Киев — подышать напоследок незапятнанным днепровским воздухом и повернуть назад в эмиграцию.

А злой гений тоталитаризма, “лютий кат українського народу”, как теперь у нас говорят, Иосиф Сталин взял да и исправил историческую промах головного атамана УНР. И ведь этот факт из истории не выбросишь! Он есть. С ним ничего не поделаешь. Даже если забыть, так соседи напомнят — те же поляки, так, до сих пор приезжающие на экскурсии посмотреть на “свой” Львов.

Можно, конечно, исправить ошибку Сталина — вернуть Польше Львов, Румынии — полуденную Бессарабию и Черновицкую область (родину одного из нынешних претендентов на украинскую булаву Яценюка), а соседей-белорусов попросить избавиться от города Бреста — по состоянию на осень 1939 года — польской твердыни. Только, думаю, Лукашенко не захочет. Да и наши критики “сделки” Молотова—Риббентропа вряд ли с этим согласятся. У кого-то — квартира в том же Львове. У Виктора Андреевича в Карпатах — цельное поместье. Захочется ли исправлять несправедливость двух европейских тиранов?

В истории уже был подобный случай. Российскому императору Павлу Первому жутко не нравилось все, что сделала его мама Екатерина Вторая и ее фаворит князь Потемкин. А сделали они немало — прежде всего, завоевали все Крымское ханство. Как-то Павел разговаривал с одним из своих придворных и все пора повторял: “Как исправить все зло, причиненное России Потемкиным?”. А придворный ему в ответ: “Государь, верните туркам Крым!” Тут Павел и осекся.

Вообще же накал обсуждения советско-германского договоренности время от времени всплывает только потому, что демократическому Западу становится стыдно за те события, которые ему предшествовали. Речь прежде итого идет о так называемом Мюнхенском сговоре 1938 года. Тогда Англия и Франция попытались заткнуть Гитлеру рот жирным чехословацким кусом.

Фюрер все время разглагольствовал, что немцам не хватает жизненного пространства. Это было краеугольным камнем нацистской идеологии. Немцы подлинно единственные в Западной Европе демонстрировали высокие темпы прироста населения. К тому же это население страдало националистическими комплексами. На протяжении нескольких поколений германским школьникам вселяли, что они являются гражданами великой страны, которой “не додали”. У англичан и французов было полно колоний. У американцев и русских — бескрайние шири прерий и лесов. А бедный трудолюбивый немец вынужден ютиться на клочке земли, зажатый с одной стороны Альпами, с иной — морем, с третьей — Рейном, за которым живут “лягушатники-французы”. И только на Востоке открываются необозримые поля, на которых лениво возятся славяне. Туда и Англия, и Франция с удовольствием направили бы “творческую энергию” новых сверхлюдей, взявших на вооружение теорию расового перевесы, разработанную близким родственником тогдашнего премьер-министра Великобритании Невилла Чемберлена — Хьюстоном Чемберленом.

Проблема была лишь в том, что эти самые ленивые славяне на различных этапах своей истории дважды умудрялись создавать крупные военные государства, останавливавшие германский поход на Восток — Польшу и Россию. У этих краёв были сложные взаимоотношения, но и та, и другая, несомненно, обладали прививкой имперского духа. Все русско-польские противоречия на протяжении долгих столетий можно разъяснить тем, что эти северные славянские сверхдержавы оспаривали пальму первенства на востоке Европы. Суть этого противостояния выражена хрестоматийной пушкинской фразой: “Кичливый лях иль гордый росс”. Вначале лидировала Польша, чьи войска в XVII веке брали Кремль. Потом на первое место вышла Россия.

Но кто из них был сильнее в 1939 году, никто не ведал. Все мы крепки задним умом. Скажем, поляки считали свою армию одной из лучших в мире. В 1920 году им удалось расшибить наступавшие на Варшаву войска красного полководца Тухачевского. Они очень гордились этим “чудом на Висле”. Чудом казалось и само ренессанс Польши после полутора веков потери независимости. Ей тогда потрясающе везло. Даже при разделе Чехословакии Варшаве удалось отщипнуть кусочек — Тешинскую район.

Что касается гитлеровского вермахта, то он насчитывал всего пять лет. Только в 1934 году немцы стали возрождать свою армию, заведя всеобщую воинскую повинность. Никто в мире не подозревал, что за столь короткий срок им удастся провести революцию в военном деле, доведя до совершенства авиацию и танковые армии.

Советский же Союз, как казалось, на долгие годы ослаблен последствиями гражданской войны и репрессиями 30-х годов, затронувших верхушку Алой армии. И на Западе, и в Польше его не считали серьезным противником. Каждый в мире вел свою игру. Сейчас мало кто помнит, что после выхода в 1934 году Германии из Лиги Наций ее заинтересованности там почти до самого начала Второй мировой войны представляла все та же Польша! И почти никто не хочет вспоминать, что польский и немецкий министры иноземных дел полковник Бек и Риббентроп считались чуть ли не закадычными друзьями.

НА ЖИВЦА: ГИТЛЕР НА УДОЧКЕ СТАЛИНА

На протяжении всех 30-х годов Германия и СССР почитались заклятыми идеологическими врагами. Только Советский Союз открыто на государственном уровне противостоял фашизму, поддерживая республиканцев в Испании, против каких так же открыто в одних рядах с солдатами генерала Франко сражались нацисты-добровольцы из юного Третьего рейха. Нет ничего более несовместимого, чем гитлеровская идея о перевесе германской расы и коммунистический пролетарский интернационализм. В Лондоне и Париже никогда бы не поверили, что у этих противоположностей может быть желая бы временный союз. Но в истории случается и непредвиденное.

Первым наладить отношения с Берлином попытался Сталин. Сделал он это очень по-сталински, осмотрительно, заметив в выступлении на XVIII партийном съезде весной 1939 года, что не собирается “таскать каштаны из огня” для таких империалистических хищников, как Англия и Франция. В немецком руководстве тут же ухватили этот тонкий намек. Как писал в мемуарах германский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп: “С марта 1939 г. я считал, что в выговоры Сталина мною услышано его желание улучшить советско-германские отношения… Я ознакомил фюрера с этой речью Сталина и настоятельно упрашивал его дать мне полномочия для требующихся шагов, дабы установить, действительно ли за нею скрывается серьезное желание”.

“Взаимные дипломатические беседы” с советским поверенным в делах в Берлине Астаховым становились, по словам Риббентропа, “все содержательнее”. Итогом этих бесед явился проект пакта о ненападении и разграничении сфер влияния в Восточной Европе, который передали в Москву. А дальней последовало приглашение от Сталина о присылке полномочного представителя.

Пакт Молотова—Риббентропа вполне мог бы называться пактом Геринга—Молотова. Риббентроп советовал Гитлеру послать в Москву для переговоров жизнерадостного толстяка-рейхсмаршала, раблезианское брюхо которого могло вместить целый погреб кавказских вин, которыми тогда потчевали в Кремле. Но фюрер настоял, что поедет именно Риббентроп как лучше разбирающийся в международной политике. В результате 23 августа 1939 года был заключен одинешенек из самых быстрых договоров в мировой истории, который в Советском Союзе назвали Пактом о ненападении между Германией и СССР. Сообразно его секретному дополнению, в случае конфликта Польши с немцами Красная армия получала право продвинуться на запад до речки Сан и истоков Вислы, взяв под контроль Западную Украину и Белоруссию. Вопрос о будущем существовании Польши оставался открытым. Ведь ни Гитлер, ни Сталин не предполагали, что польская армия так скоро рассыплется, а правительство убежит в Лондон.

ПОЛЬСКИЕ ГАЗЕТЫ: “МЫ БОМБИМ БЕРЛИН!”

Об эйфории, царившей в польском обществе перед бранью с Германией, свидетельствует письмо читателя в русский эмигрантский журнал “Часовой”, опубликованное в декабрьском номере за 1939 год. Этот бывший белогвардеец жил под Белостоком и трудился лесником. “Весь август, — писал он, — прошел в мобилизационной горячке. И пресса, и власти, и рядовые люди совсем серьезно обсуждали вопрос о полном разгроме Германии.

Вот распространенное мнение: “У немцев режим трещит, революция на носу, голодание, в Польшу бегут тысячами (!!) германские дезертиры; находились “очевидцы”, видевшие “собственными глазами” эти тысячи немецких офицеров и боец, переходивших германо-польскую границу. Стоит только польской армии ударить одновременно на Восточную Пруссию и на Берлин, как все полетит. Данциг будет взят в несколько часов, через неделю наша кавалерия будет поить своих коней в древнем польском Кролевце (Кенигсберг), а сквозь две недели мы будем под стенами Берлина. Конечно, война закончится в 2—3 недели, если не обманут французы и англичане, ну а если они и на этот раз не выступят, то управимся и без них. Под угрозой страшной революции немцы вынуждены будут пойти на капитуляцию, и Польша сыграет огромную историческую роль, восстановив то поза, которое было до XVII века, когда наши короли давали из своих рук герцогские титулы тевтонским маркграфам”.

Дарования Украине Молотова - Риббентропа

                 Негласная карта 1939 г. Так были разграничены зоны

                влияния СССР и Германии в Восточной Европе

Возражать на все это, по словам автора послания, было бесполезно: “Если вы принимали все эти разговоры скептически, на вас начинали коситься, если же вы их начинали оспаривать, то рисковали быть заподозренным в нелояльности. Но все-таки был одинешенек вопрос, который мы могли обсуждать, а именно — вопрос о большевиках. “Большевики — всецело в руках англичан и французов. Они все время предлагают нам свою поддержка, но мы от нее отказываемся, как от чумы”. Когда же был заключен германо-советский пакт (Молотова—Риббентропа), поляки не придали этому почти никакого смыслы. “Большевики боятся Польши, как огня. Нам на востоке, в сущности, не надо никакой армии. Один КОП (Корпус пограничной стражи) управится с наблюдением за границей”. Вышло все с точностью до наоборот. Через три недели в Варшаве были немцы.

НИ КРАВЧУКА, НИ ЮЩЕНКО, НИ ЯЦЕНЮКА В ИСТОРИИ УКРАИНЫ Попросту НЕ БЫЛО БЫ

Интересно представить будущее Европы и Украины, если бы пакт Молотова—Риббентропа не был заключен. Возможно, Гитлер негромко досидел бы до пенсии в своем “Вольфшанце”, так и не решившись на войну. Он надиктовал бы второй том “Майн кампф” и состарился бы, потешая Европу своими оригинальными предложениями по всем текущим вопросам мировой политики. Уцелели бы все европейские евреи, погибшие в концлагерях. Но никогда бы не возникло государство Израиль, а сионизм остался бы попросту одним из маловлиятельных интеллектуальных течений.

У Украины тоже была бы совершенно другая история. Бандера и Шухевич так и сидели бы в польской темнице, откуда их освободили гитлеровцы. Ну, разве что иногда выходили бы по амнистии, грабили бы очередную почту или кого-то убивали по идейным соображениям и опять получали срок. Львов остался бы польско-еврейским городом, а нынешняя Западная Украина — несколькими польскими воеводствами.

Если бы Советский Альянс распался в 1991 году, то от него отделилась бы только Восточная Украина. Никакого первого президента Кравчука просто не могло бы быть физиологически, так как Леонид Макарович остался бы на польской Ровенщине и вырос гражданином Речи Посполитой. На президентских выборах 2004 года у Ющенко не было бы никаких шансов — победа однозначно пришлась бы Януковичу. А среди нынешних кандидатов в президенты однозначно не значился бы уроженец румынских Черновиц Арсений Яценюк. В лучшем случае он мог бы выдвинуться на президента Румынии.

Вот какой была бы нынешняя Украина, не случись такого “правонарушения”, как пакт, вошедший в историю по именам министров иностранных дел двух тоталитарных государств. Зато много бы народа уцелело! И немало народа просто не родилось…

Олесь Бузина, 21 августа 2009 года

>