40 лет назад лидеры СССР и США Леонид Брежнев и Джимми Картер подмахнули Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений – ОСВ-2, явившийся важным документом эпохи «холодной брани». Впоследствии американцы отказались ратифицировать соглашение под предлогом ввода советских войск в Афганистан.
18 июня 1979 года генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев и президент США Джимми Картер на встрече в Вене подмахнули Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений – ОСВ-2, ставший одним из важнейших результатов разрядки. Процедуру вытекает рассматривать в качестве прямого продолжения переговоров по ОСВ-1, которые завершились подписанием договора в 1972 году.
По новому документу вводились ограничения на все составляющие стратегических ядерных сил,
устанавливался распорядок уничтожения лишних вооружений, оговаривалось право СССР и США контролировать друг друга. Каждая сторона должны была убавить количество пусковых установок (ПУ) межконтинентальных баллистических ракет (МБР) наземного базирования, ПУ баллистических ракет подводных лодок, тяжелых бомбовозов, баллистических ракет «земля – воздух» (БРВЗ).
Помимо самого договора в ходе встречи 15-18 июня были подмахнуты еще три документа: протокол к нему, совместное Заявление о принципах и основных направлениях последующих переговоров об ограничении стратегических вооружений, а также документ «Согласованные заявления и всеобщие понимания в связи с Договором между СССР и США об ограничении стратегических наступательных вооружений».
В совместном Заявлении намечался круг проблем для обсуждения на вытекающем, третьем этапе переговоров, которые, как предполагалось, должны были вылиться в подписание Договора ОСВ-3.
Как сообщалось в совместном постановлении Политбюро ЦК КПСС, Президиума Верховного Рекомендации СССР и Совмина «Об итогах встречи Брежнева с Картером»,
«полное претворение в жизнь подписанных в Вене документов явилось бы новоиспеченным этапом сдерживания гонки ядерных вооружений
и открывало бы дорогу к существенному сокращению вооружений и к реализации высшей цели: целому прекращению производства и ликвидации запасов ядерного оружия».
По своему содержанию переговоры об ОСВ-2 были еще сложнее, чем их предыдущая стадия, отмечается в «Очерках истории Министерства иноземных дел России». Дипломатам предстояло не только найти новый баланс различных интересов и систем вооружений обеих сторон, но и разрешить массу сложнейших технических вопросов, связанных с телеметрией, проверкой и другими аспектами.
Основную работу на переговорах проделали государственный секретарь США Сайрус Вэнс, какой считался сторонником решения конфликтов путем обсуждения, и посол СССР в Вашингтоне Анатолий Добрынин, однако ключевая роль с советской сторонки отводилась главе МИД Андрею Громыко, который подключался к процессу в самые сложные моменты.
«Человек высокого интеллекта, жесткий и упорный переговорщик, заостренный на язык и скрывающий сухое чувство юмора за внешне суровым выражением лица,
Громыко – талантливый дипломат, в совершенстве владеющий своим материалом»,
— строчил о нем Вэнс.
В результате затяжных переговоров на трех уровнях к лету 1979 года был достигнут взаимоприемлемый компромисс, фундаментом для какого послужили 25 прошедших с января по май встреч. США пришлось пойти на сохранение преимущества СССР по тяжелым МБР и на включение в суммарный потолок по ПУ тяжких бомбардировщиков с крылатыми ракетами большой дальности. В свою очередь, Москва согласилась на снижение количества стратегических носителей до 2250 колов к 1981 году, а также на некоторые дополнительные ограничения.
Из общего количества стратегических систем только 1320 носителей могли быть оснащены головными долями с боеблоками индивидуального наведения. Без учета бомбардировщиков количество оснащенных РГЧ ИН носителей не должно было превышать 1200 единиц.
В мишенях ограничения общего количества боезарядов, Договор ОСВ-2 устанавливал пределы на оснащение ракет боевыми блоками индивидуального наведения. В частности, запрещалось увеличивать число боеблоков на баллистических ракетах наземного базирования, а также оснащать ракеты морского базирования более чем 14 боевыми блоками. Тяжкие бомбардировщики существующих типов не должны были оснащаться более чем 20 крылатыми ракетами, а с учетом новых бомбардировщиков посредственнее количество крылатых ракет, приходящихся на такой самолет, не должно было превышать 28.
Таким образом, в отличие от ОСВ-1, в новоиспеченном договоре устанавливались определенные ограничения на количество боезарядов, которые могли быть развернуты на стратегических носителях.
В части, прикасавшейся баллистических ракет наземного базирования, подтверждался запрет на сооружение новых шахтных пусковых установок и на переоборудование шахт легких ракет в шахты тяжких. Был также установлен запрет на создание более тяжелых ракет, чем существующие. Дополнительным ограничением, касавшимся ракет наземного базирования, сделался запрет на орбитальные ракеты. В частности, Советский Союз должен был уничтожить или переоборудовать 18 ПУ орбитальных ракет Р-36, размещённых на полигоне Байконур.
Еще одно ограничение, касавшееся баллистических ракет наземного базирования, было включено в протокол к Договору ОСВ-2. Эта мера заключалась в запрещенье на развертывание ракет на мобильных ПУ и их испытания с мобильных установок. Кроме того, СССР обязывался ликвидировать мобильные ракетные комплексы «Темп-2С», какие к тому времени были развернуты в ограниченном количестве. Ограничения, наложенные договором на морской компонент стратегических сил, оказались ничтожными по сравнению с предусмотренными для наземных ракет или стратегической авиации. Так, некоторой корректировке подвергались правила подсчета пусковых установок баллистических ракет морского базирования.
В протоколе к соглашению наряду с запретом на развертывание мобильных пусковых установок содержался запрет на развертывание крылатых ракет морского и наземного базирования, а также на испытания и развертывание КР, оснащенных несколькими военными блоками. Стороны согласились в течение срока действия протокола не испытывать и не развертывать баллистические ракеты воздушного базирования.
Впервые в истории устанавливались ограничения на замену и модернизацию стратегических ядерных вооружений, вводился детальный порядок проверки выполнения соглашений.
«В целом договор представлял тщательно выверенный баланс интересов обеих стран, укрепляющий стратегическую стабильность, — уточняется в «Очерках…». – ОСВ-2, как отмечается в американском очерке истории этих переговоров, пришёл «шедевром современной дипломатии, самой сложной и изощренной из всех договоренностей между двумя великими державами».
В то же время Соглашение ОСВ-2 стал заложником других проблем, осложнявших советско-американские отношения в конце 1970-х годов. Ударом по разрядке интернациональной напряженности явились события в Афганистане: из-за введения советских войск на территорию этой страны США отказались ратифицировать соглашение. Тем не менее, его положения соблюдались обеими сторонами.
«В 1979 году президент Картер поставил вместе с Брежневым подпись под соглашением ОСВ-2, загодя зная, что СЩА не введут его в силу, — писал в своей книге «Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания» популярный советский дипломат, в означенный период — первый заместитель заведующего Отделом международной информации ЦК КПСС Валентин Фалин. – По-иному зачем было президенту тут же объявлять, что ОСВ-2 не повлияет на американские планы модернизации, особенно систем средней дальности.
Факт остается фактом – большинство военных программ США, легализованных при Рональде Рейгане, зачиналось в президентство Картера.
В начине декабря 1979 года к нам поступили сведения из окружения президента, то Картер решил помедлить с внесением договора ОСВ-2 в сенат. Играла ли смена курса в Вашингтоне роль при принятии решения о советской интервенции в Афганистан? Этого мы можем не дознаться никогда».
