Мы размышляем, что способность любить отличает нас от большинства животных. Но, с точки зрения науки, все романтические переживания — всего лишь хитрость эгоистичных и циничных генов, один-единственное стремление которых — бесконечное размножение.

                Хитрость. С точки зрения эволюции, любое живое существо — это всего лишь комплект генов, которые копируют сами себя. Гены могут обрастать клетками, выращивать организмы, взаимодействовать между собой, но, в последнем итоге, след в истории оставят только те, которым удастся сохранить свои копии. Чтобы достичь цели, гены шагают на всевозможные ухищрения. Одни делают ставку на простоту и эффективность и в минимальные сроки производят максимум копий. Например, бактерии делятся надвое, а гидры отпочковывают от себя новоиспеченные организмы. Это называется бесполым размножением. Другие гены поступают хитрее. Они не просто копируют самих себя, а перемешиваются с иными генами и создают потомство из полученной смеси. В этом суть полового размножения, которое дало живым существам выбор: с кем бы так «перемешаться», чтобы гарантировать потомству наибольший успех? Бесполое размножение нацелено только на количество. Для полового важно качество. Стратегия «выбирай и перемешивай» очутилась на редкость эффективной. Она помогла генам освоить всю планету — от горных вершин до морского дна. Используя половое размножение, гены выстроили для себя навороченные машины вроде человечьего тела — все ради того, чтобы продолжать копировать себя.

                 Но что, если нас — взрослых разумных людей — не интересуют намерения наших генов? Что, если мы не желаем размножаться? Конечно, гены предусмотрели и это. Чтобы обмануть человека, они придумали любовь. Американский антрополог Хелен Фишер поделила любовь на три биологических компонента: похоть, влечение и привязанность. Как в самолетах отдельные моторы работают независимо друг от друга, так и в мозгу три компонента влюбленности самостоятельно управляют нашими эмоциями и желаниями. Можно испытывать привязанность к одному партнеру, влечение — к другому и при этом волноваться при виде пикантных фотографий кого-то третьего. 

                 Похоть.  Похоть, или либидо — это желание во что бы то ни стало участвовать в половом размножении. С кем, для чего и с каким исходом — не так значительно. Значение имеет процесс, а не результат. Аналогом человеческой похоти может считаться реакция животных на феромоны. Например, их выделяют половозрелые мыши-самцы. Молекулы феромонов, попадая в нос мыши-самке, связываются со особыми рецепторами на нервных окончаниях. Они передают сигнал «Пора размножаться!» прямо в мозг, который тут же начинает командовать: «К овуляции подготовиться, сексуальные гормоны закачать в кровь, самца из виду не упускать!» Похоть — это главный мотор размножения, и у Homo sapiens он работает на сексуальных гормонах: эстрогенах и андрогенах. Будучи древним механизмом, похоть слепа, и нормы морали бессильны против ее гнета. 

                     Тяга.  Если для похоти все окружающие на одно лицо, то на уровне влечения происходит выбор, ради которого все задумывалось. Самка оленя отдаст предпочтение победившему в бою самцу. Юная дама пойдет на рандеву с самым обаятельным ухажером. С точки зрения нейрофизиологии, разницы между этими событиями нет. Главным веществом, ответственным за тяга, которое еще называют влюбленностью, считается дофамин. Стоит уровню дофамина в мозгу вырасти, приходит эйфория, человек становится сверхактивным, теряет аппетит и сон, тревожится по пустячкам и одновременно начинает лучше соображать. Такой же эффект вызывают, например, кокаин и амфетамины, которые заставляют организм «отжимать» из себя весь дофамин. Зачем генам делать человека нервным, но радостным и умным? Ответ прост: машина по переноске генов должна победить любые трудности, но довести дело до полового размножения с выбранным партнером. Причем сделать это как можно быстрее, пока не показался другой желающий поучаствовать в перемешивании генов. Именно поэтому влюбленный так сильно нервничает и видит только один выход из мучительно-сладостного состояния: добиться дамы сердца. Ну и, разумеется, доставить гены куда следует.

               Привязанность.  Привязанность появилась у живых существ по эволюционным меркам совсем недавно. Надстройка над похотью возникла возле 120–150 миллионов лет назад у млекопитающих и первых птиц. Это неудивительно: если похоть и влечение основаны на очевидных, сиюминутных наблюдениях и прямых ощущениях, то привязанность требует взгляда в будущее, а это куда сложнее. Звезды, которые на экранах выглядят отлично, а в реале… Зачем гены изобрели подобный сложный механизм? Если представить, что потомство появляется сразу после оплодотворения и тут же начинает самостоятельную жизнь, то привязанность даже нездорова: какой смысл ограничивать размножение всего одним набором генов? Но чем сложнее становились в ходе эволюции живые созданья, тем больше времени и энергии требовало их потомство. Чтобы сделать новую бактерию, достаточно двадцати минут и щепотки сахара. Чтобы получить полноценного новоиспеченного человека, нужны девять месяцев беременности, комфортные условия, особая диета, мучительные роды и пара десятков лет ухода и воспитания. С усложнением звериных размножение стало долгостроем, который нужно планировать заранее. Менять половых партнеров как перчатки стало невыгодно: если взаимоотношения заканчиваются после оплодотворения, то кто будет заниматься поиском еды? Ни влечение, ни похоть не принимают такие сложности в расчет. Их миссия заканчивается, когда гены переданы в вытекающее поколение. Нужен был способ заставить машины по размножению выбирать долгосрочного, а не просто привлекательного партнера.

             Главная «молекула привязанности» — гормон окситоцин. Он в огромных числах выделяется при родах, помогая справиться с болью и в дальнейшем о ней забыть. Этот гормон способствует выделению молока, прямо воздействует на проявление нежности к детям и стимулирует родительское поведение. Окситоцин усиливает желание проводить время с партнером, поддерживать с ним социальный и физиологический контакт. Можно сказать, что окситоцин — гормон планов на будущее.  Любовь  Системы, обеспечивающие похоть, влечение и привязанность у человека, кушать и у других млекопитающих. В исследованиях роли окситоцина, например, часто используют степных полевок — эти грызуны моногамны и привязаны к партнеру. Но это совершенно не говорит о том, что для полевки любовь значит то же, что для человека. Нужно искать точку отсчета того, что мы называем любовью. Считается, что возникновение влюбленности у людей связано с ранней эволюцией человекообразных обезьян. Восемь миллионов лет назад меняющийся климат Западной Африки вырвал наших предков покинуть редеющий лес и уйти в саванну. На открытых пространствах нужно было передвигаться на большие расстояния, и уже возле четырех миллионов лет назад австралопитеки встали на ноги, вместо того чтобы карабкаться по деревьям. Выпрямившись, самка вяще не могла таскать ребенка на спине, и это затруднило поиск пищи. Но прямохождение освободило руки самцам, и они стали носить добытую еду на вящие расстояния, вместо того чтобы обедать на месте. Эволюционное преимущество получили семьи с распределением ролей: самки бегают за детьми, самцы приносят пищу. В новых условиях древняя окситоциновая система оказалась крайне полезной. Поиграв с настройками мозга, эволюция «подключила» к поступку гормона быстро развивающиеся эмоции и сознание австралопитека — улучшенное питание и новые возможности воспитания детенышей сильно повысили его интеллектуальные способности. Не прошло и трех миллионов лет, как гормональные и эмоциональные процессы, придуманные генами для максимально эффективного копирования самих себя, обросли плотным панцирем цивилизации. Религии воспели окситоцин, а средневековые менестрели — дофамин. Но этот факт совершенно не должен расстраивать людей, будто бы теряющих контроль над своей существованием: в конце концов, кто, как не гены, лучше знает, как сделать нам приятно? Так что стоит расслабиться и получать удовольствие. 

           Шкала времени. Хроника размножения 

~ 3,5–1,2 млрд. лет назад (буквальная дата неизвестна) 

Возникновение полового размножения. Древние бактерии обмениваются генами.  1,2 млрд. лет назад 

Первые ископаемые «мужа» и «женщины»: красные водоросли Bangiomorpha.

~ 0,5 млрд. лет назад  Древние медузы размножаются половым путем, но женские и мужские индивидууму не выделяются. Гермафродитизм популярен у беспозвоночных до сих пор.

0,3–0,1 млрд. лет назад  Членистоногие открывают феромоны: взрывное распространение «полового влечения» среди ракообразных и насекомых.

145 млн. лет назад  Птицы осваивают воздушную окружение. Необходимость обучать птенцов сложному навыку полета приводит к появлению семейных пар и совместной заботы о потомстве.

~ 50 млн. лет назад  Самцы кой-каких рыб (например, маслюковых) охраняют икру вместе с самками.

2 млн. лет назад  Степные полевки используют окситоцин в качестве «гормона влюбленности», образуя устойчивые моногамные пары.

195 тыс. лет назад  Современные люди живут в классических семьях: мужчина-добытчик и жена-хозяйка.