Карибское море занимает первое пункт по числу расположенных на его берегах стран. При взгляде на карту кажется, что это море, подобно Эгейскому, «можно перейти пешком, скача с острова на остров» (Габриэль Гарсиа Маркес).

Когда мы вслух произносим названия этих островов, то кажется, что мы слышим рэгги и шум валов, а на губах остается привкус морской соли: Мартиника, Барбадос, Ямайка, Гваделупа, Тортуга… Райские острова, которые первым поселенцам порой представлялись адом.

В XVI веке европейские колонисты, практически истребившие местных индейцев, сами оказались объектом постоянных нападений пиратов, каким Карибские острова (Большие и Малые Антильские) также очень понравились. Испанский губернатор Рио-де-ла-Ачи писал в 1568 году:
«На любые два корабля, приходящие сюда из Испании, приходится двадцать корсарских. По этой причине ни один город на этом побережье не есть в безопасности, ибо они по своей прихоти захватывают и грабят поселения. Они обнаглели до такой степени, что называют себя властителями земли и моря».

В половине XVII столетия флибустьеры настолько вольготно чувствовали себя в Карибском море, что порой полностью прерывали сношения Испании с Кубой, Мексикой и Полуденной Америкой. И о смерти испанского короля Филиппа IV в Новый Свет не могли сообщить на протяжении целых 7 месяцев – лишь по истечении этого срока к берегам Америки удалось прорваться одному из караванов.

Карта пиратских походов

Появление буканьеров на острове Эспаньола

Пришлось и второму по величине острову Антил– Эспаньоле (ныне – Гаити), особенно его западному и северному побережьям.
Остров Эспаньола, средневековая карта

Остров Гаити, выпуклая карта

Впрочем, нашлись люди, которые, напротив, были рады «гостям моря», поэтому, дабы положить крышка «преступным сделкам с контрабандистами», в 1605 г. власти острова распорядились переселить всех жителей северного и западного побережья Эспаньолы на полуденный берег. Часть контрабандистов тогда покинули Эспаньолу, перебравшись кто на Кубу, кто на Тортугу.

Как это часто бывает, стало только хуже. Покинутые всеми районы, оказались очень удобными для людей, оказавшихся «лишними» и «ненужными» в своих странах. Это были разорившиеся и потерявшие всё крестьяне, ремесленники, тонкие торговцы, беглые преступники, дезертиры, матросы, отставшие от своих кораблей (либо, за какой-то проступок, изгнанные из команды), даже бывшие невольники. Именно их стали называть буканьерами (boucanier), часто используя это слово, как синоним названия флибустьеров. Так, в англоязычной литературе термин buccaneer означает собственно пиратов Карибского моря. На самом же деле, первые буканьеры пиратами не были: это были охотники на одичавших быков и чушек (оставленных выселенными колонистами), мясо которых они коптили по заимствованному от индейцев методу, выгодно продавая его настоящим флибустьерам.

Буканьер. Иллюстрация из французского издания книжки Александра Эксквемелина «Пираты Америки»

Большинство из буканьеров были французами.

Корсары Карибского моря и Мексиканского залива

А вот флибустьеры бывальщины корсарами: название этих морских разбойников имеет чисто географическое значение – это пираты, действовавшие именно в Карибском море или Мексиканском бухте.

Откуда же произошло само слово «флибустьер»? Существуют две версии: голландская и английская. По первой, источником стало голландское слово vrijbuiter («вольный добытчик»), а по другой – английское словосочетание free boater («вольный корабел»). В соответствующей статье энциклопедии Вольтер так написал о флибустьерах:
«Предыдущее поколение лишь что рассказало нам о чудесах, которые творились этими флибустьерами, и мы говорим о них постоянно, они нас трогают… Если бы они могли (делать) политику, равновеликую их неукротимой отваге, они бы основали великую империю в Америке… Ни римляне, и никакой другой разбойничий народ никогда не осуществлял столь изумительных завоеваний».

Самое распространенное название флибустьерских судов – «Месть» (в разных вариациях), что является прямым намеком на обстоятельства судьбины их капитанов.

Стендовая модель корабля «Месть королевы Анны» – флагмана эскадры знаменитого пирата Эдварда Тича (популярного под прозвищем «Черная борода»). Ранее судно называлось «Конкорд», переименовано после захватом Эдвардом Тичем. Корабль сел на мель и затонул у побережья Нордовой Каролины, обнаружен на дне в 2012 г.

А пресловутый чёрный флаг с изображением черепа и двух костей появился лишь в XVIII столетье, впервые его использовал французский корсар Эмманюэль Винн в 1700 г. Первоначально такие флаги являлись элементом маскировки: дело в том, что черноволосое полотнище обычно поднимали на кораблях, где имелись больные проказой. Естественно, большого желания подходить к судам с таким флагом у «неинтересных» пиратам кораблей не возникало. Запоздалее на черном фоне стали рисовать разнообразные «веселые картинки» (у кого, на что хватало фантазии и умения хоть как-то придуманное нарисовать), какие должны были устрашать экипаж корабля противника, особенно если это был флаг корабля очень известного и «авторитетного» пирата. Всходили такие флаги, когда принималось окончательное решение об атаке купеческого судна.

Флаг корабля Бартоломью (Джона) Робертса (Черноволосый Барт), первая половина XVIII века

Что касается пресловутого «Весёлого Роджера», то это не имя какого-то штатного корабельного КВН-щинка, и не эвфемизм, означающий костяк или череп, нет, на самом деле, это французское словосочетание Joyex Rougе – «весёлый красный». Дело в том, что красные флаги во Франции в то пора были символом военного положения. Английские пираты переиначили это название – Jolly Roger (Jolly – значит «очень»). В поэме Байрона «Корсар» можно прочесть:
«Нам говорит кроваво-красный флаг, что этот бриг – корабль пиратский наш».

Что касается каперов, то они поднимали флаг той страны, от имени какой осуществляли свою «почти законную» деятельность.

«Линия дружбы»

Как известно, 7 июня 1494 года при посредничестве папы римского Александра VI между королями Испании и Португалии был заключен Тордесильясский соглашение «О разделе мира», согласно которому островов Зеленого Мыса была проведена «линия дружбы»: все земли Нового света западнее этой черты заранее объявлялись собственностью Испании, восточнее – отходили Португалии. Другие европейские страны, разумеется, не признали этот соглашение.

Французские корсары в Вест-Индии

Первой в противостояние с Испанией в Карибском море вступила Франция. В первой половине XVI века эта край воевала с Испанией за земли в Италии. Капитанам многих судов были выданы каперские свидетельства, некоторые из этих каперов удалились на юг, осуществив ряд нападений на испанские корабли в Вест-Индии. Историками проведены подсчеты, согласно которым оказалось, что с 1536 по 1568 г.г. французскими каперами в Карибском море бывальщины захвачены 152 испанских судна, и между побережьем Испании, Канарами и Азорскими островами еще 37.

Этим французские корсары они не ограничились, свершив в 1536–1538 г.г. нападения на испанские гавани Кубы, Эспаньолы, Пуэрто-Рико и Гондураса. В 1539 г. была разорена Гавана, в 1541-1546 г.г. – города Маракайбо, Кубагуа, Санта-Марта, Картахена в Полуденной Америке, ограблена жемчужная ферма (ранчерия) в Рио-де-ла-Аче (сейчас – Риоача, Колумбия). В 1553 г. эскадра известного корсара Франсуа Леклерка, когторый многим был популярен под прозвищем «Деревянная Нога» (10 кораблей) ограбила побережья Пуэрто-Рико, Эспаньолы и Канарских островов. В 1554 г. капер Жак де Сор сжег город Сантьяго-де-Куба, в 1555 г. – Гавану.

Для испанцев это сделалось крайне неприятным сюрпризом: пришлось тратить большие деньги на строительство фортов, увеличивать гарнизоны прибрежных крепостей. В 1526 г. капитанам испанских кораблей было запрещено в одиночку пересекать Атлантику. С 1537 г. такие караваны стали патрулироваться военными кораблями, а в 1564 г. бывальщины созданы два «серебряных флота»: флот Новой Испании, ходивший в Мексику, и «галеоны Тьерра-Фирме» («континентальные»), отправлявшие в Картахену и к Панамскому перешейку.

Серебряный флот, испанские галеоны XVII столетия

Охота на испанские корабли и конвои неожиданно приняла некоторую религиозную окраску: среди французских корсаров оказалось немало гугенотов, а потом – и английских протестантов. Затем национальный состав карибских пиратов значительно расширился.

Кадр из голливудского кинофильма «Одиссея капитана Блада», 1935 г.

«Морские псы» Елизаветы Тюдор

В 1559 г. между Испанией и Францией был заключен мирный соглашение, французские каперы ушли из Вест-Индии (остались корсары), но зато сюда пришли английские «морские псы» (sea dogs). Это было пора Елизаветы Тюдор и знаменитых пиратов, которые «заработали» для своей королевы, как минимум» 12 миллионов фунтов стерлингов. Самые популярные среди них – Джон Хокинс, Фрэнсис Дрейк, Уолтер Рэли, Эмиас Престон, Кристофер Ньюпорт, Уильям Паркер, Энтони Ширли.

Портрет Джона Хокинса. Гравюра Виллема ван де Пасса, Гринвич, Национальный морской музей

«Джизес оф Любек», флагманский корабль Джона Хокинса. Рисунок XVI в.

Фрэнсис Дрейк. Гравюра XVI в.

Елизавета I возводит Дрейка в рыцари. Средневековый рисунок

«Джентльмены счастия» из Нидерландов

А в конце XVI века к грабежу испанских кораблей и Карибских побережий радостно присоединились корсары республики Соединенных провинций (Нидерланды). Особенно раскатались они в 1621-1648 г.г., когда каперские грамоты им стала выдавать Нидерландская Вест-Индская компания. Неутомимые (и неисправимые) «труженики моря», среди каких особо выделялись такие «герои», как Питер Схаутен, Баудевэн Хендриксзоон, Питер Питерсзоон Хёйн, Корнелис Корнелисзоон Иол, Питер Ига, Ян Янсзоон ван Хоорн, Адриан Патер и Виллим Блауфелт, с 1621 по 1636 г.г. захватили 547 испанских и португальских кораблей, «заработав» около 30 млн гульденов.

Но «золотой век» корсаров Карибского моря был еще впереди, по-настоящему «великими и ужасными» они станут после союзы с буканьерами. Иоганн Вильгельм фон Архенгольц, немецкий историк XIX века, писал в книге «История флибустьеров» (в некоторых переводах — “История морских разбойников”):

«Соединились они (буканьеры) со своими товарищами, флибустьерами, начинавшими уже прославляться, но которых имя сделалось истинно ужасным только после соединения с буканьерами».

О том, как и почему буканьеры сделались пиратами, будет рассказано в следующей статье. Пока же вернемся к более ранним страницам той истории.

Рассказы современников о буканьерах

Итак, продолжим наш рассказ о буканьерах. Популярно, что среди них существовала своя специализация: некоторые охотились только на быков, другие – на одичавших свиней.

Анонимный автор «Странствия, предпринятого на побережье Африки, в Бразилию, а затем в Вест-Индию с капитаном Шарлем Флери» (1618-1620 г.г.) об охотниках на быков сообщает вытекающее:
«Эти люди не имеют иного занятия, кроме охоты на быков, из-за чего их называют masteurs, то есть убойщиками, и с этой мишенью они изготавливают длинные палки, своего рода полупики, которые они называют “ланас”. На один ее конец насаживается железный наконечник, сделанный в облике перекрестья… Когда они идут на охоту, то ведут с собой много больших собак, которые, обнаружив быка, забавляются, усердствуя укусить его, и постоянно вертятся вокруг него, пока не подойдет убойщик со своей ланой… Свалив достаточное количество быков, они сдирают с них шкуры, причем это делается с подобный ловкостью, что, мне кажется, быстрее нельзя ощипать даже голубя. Затем они расстилают шкуру, чтобы просушить ее на солнце… Испанцы нередко нагружают корабли этими шкурами, которые имеют высокую цену».

Александр Оливье Эксквемелин в своей знаменитой книжке «Пираты Америки» (практически «энциклопедия флибустьеров»), изданной в Амстердаме в 1678 г., пишет о другой группе буканьеров:
«Кушать буканьеры, которые охотятся только на диких свиней. Они солят их мясо и продают плантаторам. И образ жизни у них во всем подобный же, как и у добытчиков шкур. Эти охотники ведут оседлый образ жизни, не сходя с места месяца по три-четыре, иногда даже и по году… После охоты буканьеры сдирают со чушек шкуру, обрубают мясо с костей и режут его на куски в локоть длиной, иногда куски чуть больше, иногда чуть меньше. Затем мясо присыпают молотой солью и выдерживают в особом месте часа три или четыре, после чего свинину вносят в хижину, плотно затворяют дверь и развешивают мясо на палочках и рамах, коптят его до тех пор, пока оно не станет сухим и твердым. Тогда оно считается готовым, и его уже можно упаковывать. Приготовив две или три тысячи фунтов мяса, охотники поручают одному из буканьеров привезти заготовленное мясо плантаторам. У этих буканьеров в обычае после охоты – а ее они обычно заканчивают после полудня – отправляться бить лошадей. Из конины они вытапливают жир, солят его и готовят сало для фитилей».

Подробные сведения о буканьерах содержатся и в книге аббата-доминиканца Жана-Батиста дю Тертра, вышедшей в 1654 г.:
«Буканьеры, бывальщины названы так от индейского слова букан — это разновидность деревянной решетки, сделанной из нескольких жердей и установленной на четыре рогатины; на них буканьеры по несколько раз зажаривают своих свиней целиком и питаются ими без хлеба. В те времена они представляли собой неорганизованный сброд людей из разных стран, сделавшихся ловкими и мужественными в силу своих занятий, связанных с охотой на быков ради добычи шкур и ввиду преследования их испанцами, какие никогда их не щадили. Так как они не терпят никаких начальников, то слывут людьми недисциплинированными, которые в большинстве своем укрылись, чтобы избежать кары за преступления, совершенные в Европе… У них нет никакого жилья или постоянного дома, а есть лишь места встреч, где располагаются их буканы, да несколько хижин на сваях, воображающих собой навесы, крытые листьями, для защиты их от дождя и хранения шкур убитых ими быков – до той поры, пока не придут какие-либо корабли, чтобы обменять их на вино, водку, полотно, оружие, порох, пули и некоторые другие инструменты, в которых они бедствуют и которые составляют всё имущество буканьеров… Проводя все дни на охоте, они не носят ничего, кроме одних штанов и одной рубашки, обматывая ноги до колен свиной шкурой, завязанной сверху и позади ноги шнурками из той же шкуры, и опоясывая вокруг талии мешок, в который они залазят, чтобы укрыться от бесчисленных москитов… Когда они возвращаются с охоты в букан, вы бы произнесли, что они выглядят отвратительнее, чем слуги мясника, которые провели на бойне восемь дней, не умываясь».

Иоганн Вильгельм фон Архенгольц в своей книжке пишет, что:
«всякий, вступивший в общество буканьеров, должен был забыть все привычки и обычаи благоустроенного общества и даже отказаться от своего родового имени. Для обозначения товарища всякому давали шутливое или серьезное прозвище».

Истории известны такие имена-прозвища некоторых буканьеров: так, Шарль Бык, Пьер Длинный.

Продолжим цитату фон Архенгольца:
«Только при брачном обряде объявляли свое настоящее имя: от этого случилась до сих пор сохранившаяся на Антильских островах пословица, что людей узнают только тогда, когда они женятся».

Женитьба коренным образом меняла манер жизни буканьера: он уходил из своей общины, становясь «жителем» (habitant) и принимая на себя обязанность подчинения местным волям. До этого же, согласно сообщению французского иезуита Шарлевуа, «буканьеры не признавали никаких иных законов, кроме своих».

Буканьеры существовали группами от четырех до шести человек в подобиях шалашей, сделанных из кольев, покрытых бычьими шкурами. Эти маленькие общины сами буканьеры именовали «матлотажами», а себя – «матлотами» (матросами). Все имущество небольшой общины считалось общим, исключение составляло только оружие. Совокупность таких общин именовалась «береговым братством».

Основными потребителями продукции буканьеров, как можно догадаться, были флибустьеры и плантаторы. Некоторые буканьеры заводили беспрерывные связи с купцами из Франции и Голландии.

Британцы буканьеров называли cow-killers – «убойщики коров». Некий Генри Кольт, какой побывал на Антильских островах в 1631 г., писал, что капитаны кораблей часто угрожали недисциплинированным матросам оставить их на берегу среди коу-киллеров. Об этом строчит и Джон Хилтон, бомбардир с острова Невис. Генри Уистлер, который находился в эскадре адмирала Уильяма Пенна (атаковавшей Эспаньолу в 1655 г.) покинул еще более уничижительный отзыв:
«Разновидность негодяев, которых спасли от виселицы… называют их коу-киллерами, ибо живут они тем, что убивают скот ради шкур и сала. Они-то и причиняли нам всё зло и вместе с ними – негры и мулаты, их рабы…»

Жители Эспаньолы и Тортуги тех лет делились на четыре категории: собственно буканьеры, флибустьеры, приходящие в облюбованные ими базы для сплавлена добычи и отдыха, плантаторы-землевладельцы, рабы и слуги буканьеров и плантаторов. На службе у плантаторов находились и так называемые «временные вербованные»: неимущие выходцы из Европы, обязавшиеся отработать три года за «билет» на Карибы. Таковым был и Александр Оливье Эксквемелин, автор уже упоминавшейся нами книжки «Пираты Америки».

Александр Оливье Эксквемелин, «Пираты Америки», издание 1678 г.

Книга Александра Эксквемелина «Пираты Америки» послужила одним из основных источников для знаменитых романов Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада», «Хроника капитана Блада», «Счастия капитана Блада». Таким увидели корабль этого капитана («Арабелла») зрители голливудского фильма 1935 г.

В 1666 г. Эксквемелин (то ли голландец, то ли фламандец, то ли француз – в 1684 году английский издатель Уильям Крук не смог отозваться на этот вопрос), врач по специальности, отправился на Тортугу, где, фактически, попал в рабство. Вот что писал он о положении «временных вербованных» в своей книжке:
«Однажды один слуга, которому очень хотелось отдохнуть в воскресенье, сказал своему господину, что Бог дал людям неделю из семи дней и велел шесть дней сидеть, а на седьмой отдыхать. Господин его и слушать не стал и, схватив палку, отколотил слугу, приговаривая при этом: “Знаешь, парень, вот мой распоряжение: шесть дней ты должен собирать шкуры, а на седьмой будешь доставлять их на берег”… Говорят, что лучше три года пробыть на галерах, чем предназначаться у буканьера».

А вот что пишет он о плантаторах Эспаньолы и Тортуги:
«Идет здесь, в общем, такая же торговля людьми, как и в Турции, потому что слуг торгуют и покупают, как лошадей в Европе. Встречаются люди, которые недурно наживаются на таком промысле: они едут во Францию, набирают людей – горожан и крестьян, сулят им всякие блага, но на островах моментально продают их, и у своих хозяев эти люди работают, как ломовые лошади. Этим рабам достается больше, чем неграм. Плантаторы сообщают, что к неграм надо относиться лучше, потому что они работают всю жизнь, а белых покупают лишь на какой-то срок. Господа третируют своих слуг с не меньшей бессердечностью, чем буканьеры, и не испытывают к ним ни малейшей жалости… Они вскоре заболевают, и их состояние ни у кого не вызывает жалости, и никто не оказывает им помощи. Немало того, обычно их заставляют работать еще больше. Нередко они падают наземь и тут же умирают. Хозяева говорят в таких случаях: “Шельма готова подохнуть, лишь бы лишь не работать”».

Но даже на этом фоне выделялись плантаторы-англичане:
«Англичане обращаются со своими слугами не лучше, а, может быть, даже и хуже, ибо они закабаляют их на цельных семь лет. И если ты даже и отработал уже шесть лет, то твое положение от этого отнюдь не улучшается, и ты должен молить своего господина, чтобы он не торговал тебя другому хозяину, ибо в этом случае тебе никогда не удастся выйти на волю. Слуги, перепроданные своими господами, опять попадают в рабство на семь лет или, в лучшем случае, на три года. Я видел таких людей, которые оставались в положении рабов в течение пятнадцати, двадцати и даже двадцати восьми лет… Британцы, живущие на острове, придерживаются очень строгих правил: любой человек, задолжавший двадцать пять шиллингов, продается в рабство сроком на год или шесть месяцев».

И вот каков итог трехлетней работы Эксквемелина:
«Обретя свободу, я оказался гол, как Адам. У меня не было ничего, и поэтому я остался среди пиратов, вплоть до 1672 года. Я свершил с ними различные походы, о которых и собираюсь здесь рассказать».

Итак, отработав положенный срок, Эксквемелин¸ похоже, не заработал даже и одного восьмерика (восьмая доля песо) и смог устроиться лишь на пиратский корабль. Служил он и у небезызвестного Генри Моргана, который, если верить этому автору, и сам угодил на Карибы в качестве «временного вербованного», и на Ямайку перебрался после истечения срока контракта. Впрочем, сам Морган отрицал этот факт. Размышляю, что сведения Эксквемелина заслуживают большего доверия: можно предположить, что добившийся больших успехов бывший пират не любил вспоминать унижения первых лет существования и явно желал немного «облагородить» свою биографию.

Джон (на самом деле Генри) Морган

Генри Морган, портрет на монете Ямайки

В 1674 г. Эксквемелин вернулся в Европу, где написал свою книжку, но 1697 г. снова отправился на Антильские острова, был врачом на французском пиратском судне, ходившем в поход на Картахену (ныне – столица провинции Боливар в Колумбии).

В вытекающей статье («Тортуга. Карибский рай флибустьеров») мы расскажем о Тортуге – небольшом, внешне ничем не примечательном островке, на который несчастливая судьбина занесла Александра Эксквемелина. И о большой истории этого маленького острова.

Старинная карта Тортуги

Источник