«Генерал Мороз»: кому он нанес вящий урон на самом деле
«Генерал Мороз» помог русским одержать победы в двух Отечественных войнах. Такое клише нередко прослеживается в западной историографии. Неужели для русских погода в 1812 и в 1941-м была другой, чем для французов и немцев?
Предел возможностям
В бюллетене, составленном Наполеоном 3 декабря 1812 года, сообщалось: «Морозы, начавшиеся с 7-го числа (ноября), вдруг возросли… обозные лошади падали каждую ночь не сотнями, а тысячами… Армия, бывшая 6-го числа в самом лучшем состоянии, 14-го уже совершенно переменилась: она лишилась конницы, артиллерии и обозов». Температура, по словам Наполеона, опускалась до 18 градусов ниже нуля.
Император, до этого пренебрегавший рекомендациями стращавших его морозами генералов, был явно озабочен ситуацией. Историк Сергей Тепляков обращает внимание на то, что наполеоновские войны выходили в эпоху, когда воевать предпочитали летом, поэтому французское командование совершенно не побеспокоилось о палатках и теплой одежде.
Так или по-иному, утверждения, что русские морозы не дали французам завершить свой поход победоносно были на руку Наполеону. С одной сторонки, они списывали часть ответственности с императора на капризы природы, с другой – обесценивали героизм и самоотверженность русского солдата, гнавшего Великую Армию до самого Парижа.
Да, голодание и холод одолевали французов, однако и русские войска были в тех же условиях. Так, кавалергардский офицер Ланской вспоминал: «Наступившие морозы еще мощнее голода донимали наше войско… Вся обмундировка во время похода успела обратиться в грязные лохмотья, и заменить их было нечем».
Русская армия, как и французская не имела палаток, и бойцы спали на мерзлой земле. Наши бойцы, как и французы сотнями умирали от обморожений и переохлаждений. От массовых потерь русских спасало лишь умение отыскать кров, еду и теплую одежду в сожженных и разоренных селениях.
И все же французам грех жаловаться на мороз: осенняя распутица, отягощенная затяжными ливнями, выглядела куда немало серьезным испытанием. Французский генерал Арман де Коленкур писал: «Если бы мороз, ослабевший за последние три дня, не возобновился накануне с старее силой, то не удалось бы спасти ни одного пушечного лафета, так как почва здесь была топкая и тряслась под ногами».
Ему вторит адъютант Наполеона Гаспар Гурго: «Стужа, сухая и умеренная, сопровождавшая армии от Москвы до первого снега, была более полезна, нежели гибельна». Наполеона погубил не мороз, а предел возможностям его армии, какой приблизили русские войска. Зима лишь ускорила неминуемое поражение самонадеянных французов.
В равных условиях
Гитлер отдавал себе отчет в том, что русские морозы могут всерьез затормозить продвижение германских войск, поэтому операцию «Барбаросса» следовало завершить до конца сентября 1941 года. Итог всем известен. С наступлением холодов германскому генералитету стало очевидно, что до истечения года войну не закончить.
Серьезные морозы стукнули в второй половине декабря: под Москвой столбик термометров опускался до –28ºС, под Ленинградом – до –35ºС. Наступление немецких войск приостановилось. Мороз давал о себе знать: не работали рации, отказывали оптические прицелы танков, замерзала смазка и пневматическая система управления трансмиссией, а отсутствие на гусеницах бронетехники особых шипов не позволяло преодолевать обледенелые склоны.
Но фюрер продолжал строить все более грандиозные планы, в то время как рядовые немецкие бойцы, выражаясь словами британского историка Джона Эриксона, «бились за простое и спасительное тепло». Берлин не торопился высылать на фронт зимнее экипировка. Счет обмороженным шел на тысячи. 20 декабря Гудериан доложил Гитлеру: «Потери от обморожения вдвое превышают боевые утраты».
Для солдат Красной Армии погода была столь же немилостива. Они также подавляющую часть времени проводили на открытом атмосфере, не имея возможности согреться. На начальной стадии Битвы за Москву многие бойцы народного ополчения вынуждены были воевать без теплой одежды. Экстремальные холода оказывали воздействие и на советское вооружение. Частенько отказывали при стрельбе и самозарядная винтовка Токарева, и станковый пулемет Дегтярева.
Маршалл Константин Рокоссовский в мемуарах помечал, что глубокий снег и крепкие морозы мешали проведению маневра, способного отрезать противника от дорог. Немцы, со слов легендарного полководца, должны были быть благодарны русской зиме тем, что она позволила им отойти от Москвы с наименьшими потерями.
Гитлеровцы в 1941-м, как и французы в 1812 году, вяще опасались слякотной осени, а не морозов, которые сделали раскисшую почву пригодной для быстрого продвижения личного состава и техники. Судьбину Москвы и всей военной кампании рейха решили совершенно другие причины.
