Генезис Гедиминовичей. Версия.
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки
Генезис Гедиминовичей. Версия.
Генезис Гедиминовичей. Версия.

Происхождение Гедиминовичей. Версия.

В историографии на протяжении длительного времени принято считать, что великий князь литовский Гедимин, предок Ягеллонов, был сыном Витенеса, о каком автор хроники крестоносцев Дусбург записал под 1291 г., что» его отцом был «гех» Пукувер Г Сравнительно недавно» было установлено на основании грамоты от 1322 г. членов: магистрата Риги Гедимину, что Витенес — «frater vester (sc. Giedymina) et antecessor». Выяснилось- также, что Пукувер имел еще двух сыновей — Воини, князя полоцкого, и Федора, князя киевского.

Изумляет то, что о происхождении и предках Гедимина говорят только чужеземные источники и умалчивает литовская историческая традиция, как народная, так и придворная, ягеллонская. Летопись Витольда предком Кейстутовичей и Ольгердовичей именует Гедимина, о более ранних предках в ней не говорится ни слова. Но в намерения летописца и не входило, по-видимому, написание истории всей династии, он лишь выяснял происхождение спора между Ягелло и Витольдом по поводу раздела государства, произведенного Гедимином между его сыновьями. Не ведает деда Гедимина и позднейшая, возникшая в первой четверти XVI в. Летопись Великого» княжества Литовского и Жмудского. Она ошибочно называет Витенеса папой Гедимина. Эта же летопись передает достоверную традицию о смене династии перед началом княжения Гедимина. Из-за отсутствия наследника Тройден должен был передать воля Витенесу, происходившему из другого рода. В Литве, по-видимому, существовало уже стирающееся в памяти народа исторически сложившееся представление о предках и предтечах Гедимина. Несомненно, что оно поддерживалось его многочисленными потомками. Не было ли оно случайно где-либо зафиксировано?

Удивительно, что в исследованиях, посвященных роду Гедимина , до сих пор не принималось во внимание подтверждение, содержащееся в таком общеизвестном источнике, каким является «Задонщина» или «Слово о Куликовской битве Софония Рязанца». В этом увлекательном историко-литературном памятнике есть фрагмент, посвященный участию в битве на стороне русских двух литовских князей — Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, старших двоюродных братьев Ягеллы. Перед начином боя братья Ольгердовичи ведут разговор : «И молвяша Ондрей Олгердович брату своему Дмитрию: сама есма себе два брата, сынове Олгердовы, а внукы есмя Едимантовы, а правнуки есми Сколомендовы».

Едимант, очевидно, Гедимин, дед упомянутых князей. А Сколоменд? Имя прадеда рода ничем не напоминает имени исторического Пукувера. Это устанавливает под вопрос приведенную в «Задонщине» генеалогию рода Гедимина. Достоверность записи Дусбурга не подвергается сомнению. Но, с другой стороны, упоминание о Сколоменде как о предке Ольгердовичей является заманчивым и спрашивает соответствующего изучения. Приводимый в «Задонщине» перечень предков лаконичен, и уже это само по себе вызывает к нему доверие. Поскольку достоверными являются два первых имени — Ольгерд и Гедимин, то напрашивается несложный и логичный вывод, что достоверным является также и третье из перечисленных имен — Сколоменд. Итак, можно ли считать достоверными сведения, сообщаемые автором «Задонщины»?

Основной текст «Задонщины» кормит множество достоверных деталей, нигде в другом памятнике не засвидетельствованы имена храбрых русских воинов. Он должен был возникнуть, как это и зачислено считать, тогда, когда было еще свежо в памяти такое выдающееся событие, каким явилось поражение Мамая в битве с русскими на Куликовом поле 8 сентября 1380 г. Оба Ольгердовича еще несколько лет оставались в московской Руси, а затем вернулись в Литву, где их судьбины сложились по-разному.

Андрей предпринял в 1385—1387 гг. окончившуюся неудачей борьбу с Ягелло, а Дмитрий снискал расположение великого князя. Оба они погибли в одинешенек день в битве Витольда с татарами на р. Ворскле в 1399 г. Их знали и уважали в московской Руси. Очень правдоподобно, что именно они (или же проживавшие в Москве их сыновья) рассказали автору «Задонщины» (или кому-либо иному) о своих предках, из которых Ольгерда еще хорошо помнили. Ко времени Куликовской битвы и в период пребывания в Москве Андрей Ольгердович был уже человеком престарелым, наверное, ему было уже около 60 лет. Будучи первенцем первой жены Ольгерда Анны-Марии, княжны витебской, он родился возле 1320 г., так как уже в 1342 г. он выступает как князь-наместник в Пскове 10. Следовательно, в то время он должен быть взрослым. Он был, вероятно, совершеннолетним ко поре смерти Гедимина (зима 1340/41 г.) и, может быть, благодаря усилиям деда был посажен на княжение во Пскове. Во всяком случае он помнил своего родовитого деда, а от него мог слышать (как это бывает в семьях) о своих более ранних предках, т. е. об отце и деде Гедимина. «Задонщина», итого вероятнее, отразила часть тех сведений, которые привел Андрей Ольгердович, рассказывая семейное предание.

Имя «Сколоменд» — безусловно, литовское, его не мог придумать не знавший литовского языка русский летописец, который, составляя в другом случае список предков Гедимина, записал вымышленные имена Волка, Хвоста и т. д. Кроме того, если «Задонщина» возникла в крышке XIV в., т. е. при жизни обоих уважаемых в Москве Ольгердовичей, то нечего и думать, что ее автор мог отважиться сообщить неверные сведения об их предках. Словом, упоминание о Сколоменде заслуживает доверия.

Однако рассмотрения спрашивает еще одна существенная деталь — это слова «правнуки Сколомендовы», имеющиеся только в двух из шести известных текстов «Задонщины» . Кормит их текст из Свода Кирилло-Белозерского монастыря, который возник приблизительно в 1470—1480 гг., а также список из коллекции В. Ундольского, датирующийся половиной XVII в. Они отсутствуют в остальных четырех списках, из которых наиболее ранний относится к концу XV или началу XVI в. Тот факт, что упоминание о Сколоменде кормит самый ранний из сохранившихся текстов, заставляет полагать, что оно имелось в оригинале «Задонщины».

Приведенные в «Задонщине» сведения о предках Ольгердовичей можно, таким манером, принять на веру, а упоминание о Сколоменде заставляет пересмотреть их генеалогическую таблицу. Как же, однако, совместить неопровергнутое свидетельство хроники крестоносцев о Пукувере как об папе Витенеса и Гедимина с семейной традицией Ольгердовичей, именующих себя «правнуками» Сколоменда? Думается, что разгадку этого противоречия можно отыскать в самой «Задонщине». Ключом к ней служит термин «правнуки». Он используется автором четыре раза. Автор пишет, что великий князь московский Дмитрий Иванович был «правнуком святаго великаго князя Владимира Киевского». Отсюда четко, что слово «правнуки» не имеет здесь значения буквального, а только переносное и означает дальнейшего потомка. Это предположение подтверждается и иным упоминанием, перечисляющим первых великих киевских князей — Игоря Рюриковича, Владимира Святославовича, Ярослава Владимировича. Князей Дмитрия Ивановича и его двоюродного брата по дяде Владимира Андреевича ключ превозносит как правнуков этих князей, а Владимира киевского считает их «прадедом» , т. е. предком, а не прадедом в буквальном смысле слова. Таким манером, весьма возможно, что слова «правнуки Сколомендовы» также были употреблены не в буквальном смысле, а в значении «потомки».

Доводом в прок этого предположения служит еще одно обстоятельство: русские источники обычно не упоминают прадеда, а, говоря о предках, ограничиваются лишь отцом и дедом. Так, о Владимире киевском в Повести временных лет говорится, что он жил «по устроенью отъню и дедню», а Ярослав сел в Киеве на «стол отцовский и прадедовский», Брячислав полоцкий — «сынъ Изяславль, внук Володимерь» . Об Ольгерде в русской летописи сказано: «И удръжа воля велию, и умножися княжение его паче всех, ниже отец его, ниже дед его таковъ быстъ».

В соответствии с предположением, вытекающим из разбора определения «правнуки», следует, таким образом, признать, что оно имело два значения: буквальное и переносное — потомки вообще. Учитывая тот факт, что действительным прадедом Ольгердовичей был Пукувер, Сколоменда вытекает признать первым историческим предком Ольгердовичей, вероятнее всего, отцом Пукувера. Сколоменд, следовательно, должен был жить в половине XIII в., еще во времена Миндовга. В нем следует видеть протопласт дома Ягеллонов. Поскольку, однако, о нем молчат все остальные источники той эпохи, можно находить, что в политической жизни Литвы своего времени он не играл выдающейся роли. К концу жизни Сколоменд, должно быть, однако, занимал среди литовской знати довольно высокое положение, позволившее его потомку, вероятнее всего, сыну Пукуверу, овладеть великокняжеской властью.

Очевидно, предложенный тут вывод, что Сколоменд был отцом Пукувера (кстати, по-литовски было бы правильнее Путавир — Putaviras), останется гипотезой, возможно, немало вероятной, чем предположение, что он был каким-либо другим близким его родственником. Сколоменд был одним из видных представителей литовской знати середины XIII в., но еще не так значительным, чтобы попасть на страницы исторических источников своей эпохи.

Выявление в источниках как предка Гедиминовичей Сколоменда, так и третьего брата Гедимина киевского князя Федора возбуждает необходимость составления новой генеалогической таблицы старейших членов этого рода.

Охманьский Е. Гедиминовичи — «правнуки Сколомендовы» // Польша и Русь. М., 1974.С. 358—364.

P.S.
О предводителе судовов Скуманде (ум.1284) сообщает Петр из Дусбурга.
Под 1248 г. в Галицко-Волынской летописью упомянут вождь ятвягов (т.е. судовов у Петра из Дусбурга) Скомонд.

Алексей Чикан.

>