Исполнилось 75 лет еврейскому гетто в чешском Терезине
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки

 

Неправда и правда “образцового” еврейского гетто В январе европейцы вскользь отметили печальную дату: ровно 75 лет назад из гетто чешского города Терезин нацисты послали первые транспорты с евреями. Товарные вагоны с двумя тысячами узников поехали на северо-восток, в Ригу, где уже тогда было налажено массовое истребление неугодных рейху лиц. В вытекающие три года Терезин исправно поставлял евреев в Освенцим, Дахау, Треблинку и другие лагеря смерти. Всего через гетто минули 155 тысяч человек. Более 35 тысяч из них умерли в самом Терезине. Почти все остальные нашли свой крышка в газовых печах лагерей смерти. Выжили единицы. Но не это сделало чешский городок знаменитым.

От Праги всего шестьдесят километров – почти сурово на север, в сторону Дрездена. Кого ни спрашивал из своих чешских знакомых, ни один из них не был в Терезине. У этого города зловещая слава, плохая аура. Его принято объезжать стороной.

Я провел там два дня. Гулял по безупречно прямым улицам. Говорил с жителями. Рассматривал экспонаты музея. Ночевал в один-единственном отеле, где тогда жили нацисты. Покупал мандарины в магазинчике, где тогда была лавка для узников. Я тщетно пытался поставить себя на пункт тех несчастных, кому назавтра предстоял путь в газовые камеры Освенцима. Но светило солнце, стоял легкий мороз, небосвод было голубым и мало что напоминало здесь о трагедии далеких лет. Меня не обступали тени из прошлого. Ночью во сне надо мной не склонялся призрак гестаповца в черноволосой форме. Местные жители выглядели точно так же, как обыватели других городков чешской провинции. Лишь однажды в старом каземате, где ранее находился морг, откуда-то сверху, из-под кирпичных сводов, раздался сдавленный стон. Но, возможно, это был скрип двери или порыв вихри.

Исполнилось 75 лет еврейскому гетто в чешском Терезине

Курт Геррон. Он всю жизнь мечтал сделать фильм, который его прославит
на весь мир. И сделал. Фото: Из архива Владимира Снегирева

Даже музей – типическое заведение наших дней со стандартными витринами, фотографиями и надписями на чешском, немецком, английском языках – не оставлял в душе бездонного следа. Но меня не покидала надежда найти нечто такое, что помогло бы проникнуть в тайну этого места. Однажды пришел в Магдебургские казармы. Там в одной из горниц без конца крутили черно-белый документальный фильм “Фюрер дарит евреям город”.

Вот где я встал как вкопанный, не в мочах сдвинуться с места. Никогда я не видел такого завораживающего кино. Это было кино, снятое явно талантливыми людьми, искусниками своего дела. Каждый кадр выстроен безупречно. Свет, звук, монтаж – все в этом фильме высочайшего качества. Но самым поразительным очутилось содержание ленты: на экране показывалась жизнь самого счастливого города на земле. Дети, взрослые, старики – все до единого излучают отрада, они прекрасно одеты, выглядят сытыми и благополучными. Школьники поют на сцене, молодые люди азартно гоняют футбольный мяч, девицы, смеясь, работают в поле, пожилые играют в шахматы и слушают классическую музыку. Вечером на главной площади звучат вальсы, все пляшут на фоне цветущих роз. Любой человек, посмотревший фильм, захотел бы немедля стать жителем этого райского места. Но лишь местом этим был Терезиенштадт, еврейское гетто, откуда еженедельно отправлялись транспорты в лагеря смерти.

Гетто было создано в крышке 1941-го и существовало до мая 1945-го как грандиозная “потемкинская деревня”, как один из самых успешных (если это слово употребимо тут) проектов геббельсовской пропаганды. Вот о чем надо бы рассказать сейчас.

***

Весной 1944 года под нажимом датчан, заподозривших Германию в нехорошем отношении к евреям, Берлин принял решение допустить в гетто комиссию Международного Красного Креста. Комиссия состояла из трех человек: двух датчан и швейцарца. Заключительным был Морис Россель, уже проверенный нацистами 27-летний сотрудник МКК, до этого инспектировавший Освенцим и не обнаруживший там никаких следов негодного обращения немцев с узниками. 3 июня комиссия на шикарном эсэсовском лимузине въехала на территорию гетто.

Исполнилось 75 лет еврейскому гетто в чешском Терезине

Терезин 75 лет спустя. Фото сделано 18 января 2017 года. Фото: Владимир Снегирев/РГ

Задолго до этого Терезин сделались готовить к невиданному в истории мировой драматургии спектаклю. Сценарий был составлен в Берлине, утвержден самим Адольфом Эйхманом. Для основы город, в котором до войны жили семь тысяч человек, а теперь было семьдесят тысяч, очистили от тех, чей внешний вид мог разогорчить гостей. Сделать это было легче легкого: всех немощных, больных, убогих погрузили в поезда и отправили в Освенцим. Оставшихся расшибли на две группы: одна, большая, приступила к благоустройству: разбивала клумбы с розами, красила фасады домов, шила красивые платья и костюмы, украшала жильё, создавала интерьеры казино, кафе и театра. Другая, поменьше – те самые почти две тысячи – приступила к репетициям. По плану члены комиссии на линии в еврейский гетто-банк должны были встретить повозку, груженную фруктами и овощами. Коменданту лагеря оберштурмбанфюреру Раму сценарий предписывал весело адресоваться к девушкам: “Ну что, красавицы, куда путь держите”? А те должны были так же весело ответить: “Как обычно, герр комендант, везем витамины детишкам на кухню”. На девицах были красные платья, белые фартуки, легкомысленные косынки на головах. Им предписывалось идти с веселой песней, смотреть на эсэсовца с нежностью, а на гостей – с игривым заинтересованностью. Отрепетировали. Хуже всего роль давалась эсэсовцу: не привык этот антисемит обращаться к узникам с улыбкой. Но порядок кушать порядок. Пересилил себя. В матче на футбольном поле по сценарию встречались молодые евреи из Вены и Праги. Счет сценарием был назначен 2:1 в прок Праги. Болельщиков нарядили по последней моде: мужчины в дорогих однобортных костюмах, шляпах и при галстуках, женщины в крепдешиновых платьях. Гулянье комиссии по Магдебургским казармам: в одном отсеке интеллигентные профессорского вида евреи увлеченно играют в шахматы, в следующем опрятные бабульки что-то вяжут на спицах и уютно щебечут, дальней – чтение книг и курение сигар. В ратуше дают концерт из произведений Моцарта. В школьном театре ставят детскую оперу “Брундибар”.

Город стерегли всего два десятка эсэсовцев и полторы сотни чехословацких 
жандармов

– А вот и сам автор, – оберштурмбанфюрер Карл Рам должен похлопать по плечу узника Ганса Краса. – Наша знаменитость. Если гости спросят, о чем опера, то Крас должен без запинки доложить: “О силе добра и торжестве справедливости, об почтенье к людям”. А Рам должен добавить: “То есть о жизни в нашем замечательном поселении”. Все прошло как по маслу, любой на зубок выучил свою роль: дети пели и танцевали, Крас дирижировал, Рам счастливо хлопал в ладоши. Члены комиссии тайком вытирали слезы в уголках глаз: как все это трогательно. Морис Россель то и дело щелкал затвором своей дорогой камеры: в объектив попадали необыкновенно красивые и счастливые люди. Написав восторженный отчет о своей миссии, гости отбыли и продолжили привычную жизнь – в Дании и Швейцарии.

А две тысячи узников гетто, участвовавших в постановке, были немедля отправлены в печи Освенцима. Тридцать пять лет спустя французский журналист, делавший фильм о посещении комиссией чешского городка, спросит пожилого благообразного джентльмена, каким к тому поре станет швейцарец Россель:

– Неужели вы тогда не заподозрили, что вам элементарно втирают очки?

– Нет, – закуривая сигару, пожмет плечами тот. – Все выглядели там вполне блаженными. И никто не сделал даже малейшей попытки послать нам сигнал тревоги, подмигнуть или передать записку.

Это правда: никто не сделал тогда подобный попытки. Всем было строго-настрого наказано, как себя вести, что говорить и о чем молчать. Иначе – немедленная смерть. За каждым жестом, любым шагом узников гетто зорко следили люди СС. Кстати, и сам Россель проговорится: мы тоже всегда опасались людей из СС, если бы они заподозрили нас в нелояльности, пришлось бы тоще.

– Вы и сейчас подписали бы положительное заключение, уже зная реальность? – спросил Росселя французский корреспондент.

– Да, подписал бы, – ответил бывший инспектор. И пояснил: – Терезин в том облике был похож на санаторий для привилегированных евреев.

***

Местом для “санатория” не случайно стал этот город на окраине Богемии. Выстроенный во времена Австро-Венгерской империи и названный в честь императрицы Марии Терезии, он затевался как неприступная крепость, но никогда за всю свою историю не был подвергнут осаде или нападению. Зато вечно использовался в качестве тюрьмы. В казематах отбывали срок участники освободительного движения 1848 года, томились пленные Первой всемирный войны, здесь умирал Гаврило Принцип, чей выстрел в эрцгерцога Франца Фердинанда послужил сигналом к началу той бойни. В июне 1940 года нацисты организовали рядом с городом в т.н. Малой крепости следственную тюрьму пражского гестапо, через застенки которой прошли девяносто тысяч человек, в том числе военнопленные из СССР, Польши, Югославии и иных стран. В 1942 году из города были выселены все местные жители, а их дома, равно как и казармы крепости, подвалы и чердаки, заселили евреями, каких свозили сюда со всей Европы.

Исполнилось 75 лет еврейскому гетто в чешском Терезине

В трехстах метрах от центра города Терезин начиналась эта колея, которая “вела на восход”. А заканчивалась она в Освенциме. Фото: Из архива Владимира Снегирева

Это была территория абсурда. Город охраняли всего два десятка эсэсовцев и полторы сотни чехословацких жандармов. Зато тут существовала своя еврейская полиция, свой еврейский суд и своя еврейская тюрьма. Иначе говоря, функции по поддержанию распорядка были возложены на самих узников, и они исправно несли этот крест. Полиция выявляла нарушителей, суд назначал им наказание. Пора от времени и полицейских, и судей отправляли “на восток” – так здесь именовались транспорты в лагеря смерти. На их место ставили новых судей и полицейских. Порядок – для немцев это было святое. Курить и плевать на землю нельзя – за это полагается наказание. Раз в три недели надо непременно навещать парикмахера – за небрежную прическу тоже полагается наказание. За передачу на волю письма – смерть через повешение. Приветствуются дела гимнастикой и спортивные игры. Если к еврею обращается сотрудник администрации или офицер СС, то надлежит принять вид провинившегося. Можно коротать лекции на научные темы и ставить спектакли. Нельзя болеть, хранить презервативы, деньги (кроме ходивших в Терезине “гетто-крон”) и хмельные напитки.

Конец для всех одинаков: Освенцим, Бухенвальд или Треблинка.

Семьдесят пять лет назад первый транспорт на смерть сформировали немцы. Затем, с вступлением иезуитской системы еврейского самоуправления, это дело было доверено совету старейшин, то есть самим узникам. Еще одна чудовищная сторонка жизни пленников терезинского гетто: сами себя охраняют, сами себя отправляют в печи. Знали ли старейшины, что “восход” означает верную гибель? Вначале – нет, не знали. Немцы говорили: люди поедут на другие объекты, где продолжат сидеть во славу рейха. Поэтому узникам разрешалось брать чемоданы, вещи, теплую одежду. Но потом, со временем, в Терезин сделались просачиваться слухи о газовых камерах и крематориях, работавших круглосуточно. Был случай, совершенно невероятный, но подтвержденный многими свидетельствами, когда одинешенек из узников сумел бежать из Освенцима, но вернулся обратно в гетто – исключительно для того, чтобы поведать старейшинам правду.

Поведал. Ему не поверили. Чересчур жуткой была эта правда, чтобы в нее поверить. Наверное, догадывались. Но до самого конца таили надежду на спасение. На чудо. Так уж организован человек.

В первую очередь “на восток” отправляли людей без определенных профессий, нарушителей дисциплины, одиночек. Длиннее всех продержались те, кто был в дружеских или родственных отношениях с членами совета, а также т.н. “проминенты”, то есть евреи, имевшие вящие заслуги перед Германией, титулованные особы, герои Первой мировой войны.

Исполнилось 75 лет еврейскому гетто в чешском Терезине

Адольф Эйхман, признанный виновным в массовом смертоубийстве евреев, на суде в Израиле: Я всего лишь выполнял приказ. Фото: AP

В Терезине ждали свою очередь на казнь бывший фельдмаршал австрийской армии фон Фридлендер, бывший французский министр Леон Мейер, популярный химик барон фон Хирш, 66-летняя баронесса Фрида фон Ротшильд. Богатейший банкир Гутман работал на разгрузке угля, а его супруга баронесса трудилась на хлеборезке. Немцы предлагали банкиру сделку: он отказывается в пользу рейха от всего своего состояния, тогда их депортируют в Италию. Нет? Ладно, произнесли банкиру, мы и так вас великодушно отпускаем. Посадили его в автомобиль и повезли якобы на станцию. Но счастье оказалось недолгим: сразу за городом, в Небольшой крепости, банкира ждала пуля. Баронесса нашла свой конец чуть позже, в газовой камере.

Люди – даже самые осведомленные – до заключительного верили в то, что судьба пощадит их

Возможно, именно их, “проминентов”, имел в виду инспектор МКК Морис Россель, когда сообщал о санатории для привилегированных евреев. Да, были такие, числом 264 человека. Убиты почти все.

Опять невероятно, но факт: зафиксированы сотни, вероятно, тысячи случаев, когда на транспорт в Освенцим узники записывались добровольно – в желании воссоединиться с родными и близкими. Получалось, воссоединялись, чтобы, взявшись за длани, вместе шагнуть в вечность. Из дневниковых записей, оставленных узниками гетто, видно, что люди – даже самые осведомленные – до заключительного верили в то, что судьба пощадит их. Один накануне отправки в Освенцим принялся лечить зубы у местного стоматолога. Другой строчил о том, какая счастливая жизнь наступит для него после окончания войны. Третий подробно перечислял все съеденное накануне погрузки в эшелон: паштет, маргарин, суп с лапшой, пирожок с джемом…

***

История с благополучным для нацистов визитом комиссии Алого Креста вскоре получила свое продолжение. Руководство рейха приняло решение снять в гетто пропагандистский фильм. А что? Необходимые декорации уже есть: клумбы с розами, беседка с оркестром, герань на окнах. Пошитая по последней моде одежда еще не износилась. Актеров наберем новоиспеченных – все евреи талантливы. Режиссер? Не чуждый прекрасному эсэсовец Рам на паркете берлинской канцелярии с готовностью щелкнул каблуками:

– Предлагаю Курта Геррона. Недавно привезён в гетто транспортом из Голландии. Адольф Эйхман удивленно вскинул брови: – Хороший выбор. Но согласится ли он?

– Еще никто не отказывался от тех предложений, какие я делал, – опять вытянулся в струнку Рам.

Геррон – известный в кругах европейского искусства человек, поставивший прежде много кинофильмов и спектаклей, обладавший талантами музыканта, актера, режиссера. Кому же еще делать кино, как не ему?

Кадры из фильма “Фюрер дарит евреям город”: так представили всеобщее счастье. Фото: Из архива Владимира Снегирева

Еще недавно, в начале 30-х, Геррон со своими скетчами был любимцем немецких бюргеров, остроумный, едкий. Даже нацистам от него доставалось, кто тогда размышлял, что они надолго? Сотрудничал с Бертольтом Брехтом, снимался с Марлен Дитрих. Нацисты, утвердившись во власти, припомнили ему те пародии, тогда он попытался наладить с ними пролетарии отношения, не вышло. Уехал во Францию, там мыкался без денег, без работы, но и в Париж пришли немцы. Уехал в Голландию, снимал там рекламные ролики, а и туда пришли его гонители. Источавший энергию, переполненный творческими планами, Курт Геррон, даже оказавшись в гетто, не унывал, говорил, что непременно снимет такой фильм, который сделает его знаменитым на весь мир. Ирония судьбы: злодей эсэсовец Рам выступил в роли продюсера, а еврей Геррон в роли режиссера. И он исполнил-таки свою мечтание: об их совместном фильме после окончания Второй мировой войны заговорил весь мир.

Режиссер сам проводил репетиции с главными героями и массовкой, сам устанавливал свет, организовывал кадр, монтировал и подбирал музыку. Самым трудным для него было убрать с лиц печать ужаса. Справлялся. Порой, отодвинув в сторону оператора, чеха, специально выписанного из Праги, он сам смотрел в глазок камеры: верно ли выстроен кадр? Он трудился так увлеченно, словно это были студии Голливуда, а не казармы лагеря смерти. Может быть, Геррон забыл в те дни, кто он, кто все эти люди в кадре и кто эти люд в черных мундирах. Он делал свой лучший фильм. Невероятные вещи происходили. Сами нацисты велели организовать в гетто оркестр, игравший запрещенные в Германии свинги и джаз. Евреям и это дозволено! Снимай, Геррон.

Композитор Крас и его юные исполнители опять вышли на сцену, опера “Брундибар”, триумф добра над злом. “Кто любит справедливость, остается верен ей и не боится, тот нам друг”, – звенели детские голоса. Снимай, Геррон.

Глава рекомендации старейшин Пауль Эпштейн, недавно заступивший на свой пост вместо Якуба Эдельштейна (расстрелян), вызубрив специально написанную для него выговор, восхваляет гестаповцев за заботу о евреях. Снимай, Геррон. Все в том фильме выглядит безупречно: постановка сцен, операторская работа, монтаж, звук, свет. Вот отчего я надолго замер у экрана в Магдебургских казармах, это был действительно необыкновенный фильм. Работа над ним была закончена 11 сентября 1944 года. Разом вслед за этим десять транспортов отправились “на восток” – со всеми главными актерами и массовкой. Всего 17 тысяч человек. Кой-каких, в том числе главу совета Эпштейна, уничтожили прямо здесь, в Малой крепости. Одиннадцатый транспорт вышел из гетто 28 октября. И заключительным пассажиром, кто шагнул в этот поезд, был Курт Геррон. Говорят, он шел к своему вагону не спеша, с гордо поднятой головой. “Как король”, – приметил один из выживших в Терезине евреев. Жаль, никто этого уже не снимал.

По прибытии в Освенцим убит почти сразу.

***

На счету фашистов немало преступлений. Но это, возможно, одно из самых вероломных, самых иезуитских. Ведь надо же было так все устроить, что его невольными соучастниками становились вроде бы пристойные люди и даже будущие жертвы.

Один из главных идеологов и исполнителей гитлеровского проекта по тотальному истреблению евреев Адольф Эйхман на суде в 1961 году сообщал, что он всего лишь выполнял приказ, был винтиком. Сотрудник Международного Красного Креста Морис Россель – человек, служивший в самой гуманитарной организации, – сообщал, что не увидел в гетто ни малейших признаков фарса. Талантливый еврей Курт Геррон, снявший свой лучший фильм, сообщал, что эта работа может оттянуть гибель и его собственную, и других узников гетто.

Строчка из дневника терезинского узника: “Для историка и социолога это неисчерпаемый ключ опыта и знаний”. Но вот вопрос: извлекли ли мы из этого опыта должные уроки?

Автор благодарит за помощь в подготовке этой статьи израильского историка и беллетриста Елену Макарову (Иерусалим).

Досье

Город Терезин был освобожден 8 мая 1945 года частями Красной армии под командованием генерала Рыбалко. Вспыхнувшая там эпидемия тифа унесла еще немало житий. В дело сразу включились советские военврачи, стараниями которых эпидемию удалось победить. К сожалению, эта страница никак не отбита в экспозициях гетто-музея.

Из отчета комиссии МКК: “Люди, которых мы встречали на улицах, были прекрасно одеты. Элегантные дамы, разряженные по заключительнее моде, в брюках, блузках, шляпках, с сумочками. В городе работают банк, кафе, на площади играет оркестр”.

>