Продолжаем беседа об итогах германской стратегии в Первой мировой войне 1914—1918 гг. (см. Роковые решения германской стратегии Первой мировой. На страже юнкерских поместий).
Упущенный шанс
Итак, первый германский натиск на Марне сорвался, но германцы отнюдь не были разбиты, а тактическое перевес их войск над французами и англичанами сказывалось безусловно. Но временно они были вынуждены перейти к обороне. Внутри Германии с молниеносной стремительностью готовились 7,5 новых корпусов, которые, благодаря большому количеству добровольцев, показали себя не хуже, если не лучше полевых соединений.
У Германии и после Марны был шанс — если бы, оправившись, она продолжила развивать собственный первоначальный план, то есть попыталась вначале разгромить Францию. Но в Германии в это время на страницах газет усердно обсуждался проблема — кого бить в первую очередь — французов и англичан или русских. Когда «русская ориентация» взяла верх в русофобском Генеральном штабе, то уже возник призрак Версальского соглашения…
«Злой гений» Германии (фактически в прямом смысле слова, но немцы поймут это позднее) П. Гинденбург, настойчиво тащивший подкрепления на Русский фронт, облекал Германии на шею тот жернов, который и потащил ее на дно.
7,5 новых резервных корпусов были распределены поровну между Французским и Русским фронтами. Такое аморфно-нецелесообразное распределение мощного резерва не позволило ни П. Гинденбургу завладеть Варшавой, ни его коллегам на Западе прорвать фронт англо-французов на Ипре и у Изера. Когда войска П. Гинденбурга отхлынули от Варшавы, лорд Г. Китченер стукнулся в панику: а что если немцы оставят русских в покое и бросят лучшие войска П. Гинденбурга во Францию — чтобы разорвать немощный и растянутый французский фронт сразу в нескольких местах? Но… Это было бы по плечу Фридриху Великому, который после поражения под Колиным в 1757 г. кидает австрийский фронт и с лучшими войсками атакует под Росбахом французов, но оказалось не по плечу германским стратегам начала 20 столетия.
Усилившийся П. Гинденбург в ноябре 1914 г. обрушивается на русские войска к западу от Вислы, мнет правый фланг и пытается обступить под Лодзью 2-ю армию (устроить ей Танненберг № 2). 2,5 корпуса ударной группы Р. Шеффер-Бояделя убеждаются что свалить русских нереально, немало того – забравшись в русский тыл, сами оказываются в окружении. Остаткам 5 дивизий удается прорваться назад.
7 ноября, в момент кризиса Лодзинской операции, в германской Основной квартире принимается решение, «обрекающее» и Россию и Германию – на полтора года ограничиться на англо-французском фронте обороной, попытавшись свалить Россию. Первоначальный план Германии решительно демонтирован, а союзники России получают драгоценное время для усиления своих вооруженных сил и развертывания военной промышленности.
А ведь если бы мощнейшие подкрепления, перекинутые на Русский фронт во второй половине ноября 1914 г., были переброшены на неделю раньше и введены в бой одновременно, немцев ожидали в Польше крупные успехи. Сейчас же им пришлось довольствоваться на Бзуре и Равке оттеснением русских армий.
Иллюзорные успехи 1915 года
1915 год был начат германцами студиям ударом по русской 10-й армии. Несмотря на более чем двукратное превосходство немцев в силах, 10-я армия ускользнула от окружения, но геройски погиб ее арьергардный 20-й корпус. Но это опять только тактическое мастерство.
Ранней весной 1915 г. задача Германии заключалась в том, чтобы вычесть Италию от выступления на стороне Антанты — а для этого требовалось энергично и своевременно поддержать Австрию, сбитую с Карпат (русские армии выходили на Венгерскую равнину).
Задача русской дипломатии сводилась к тому, чтобы убедить Италию в том, что Австрия — живой тело, гибель которого дело ближайшего будущего. Эта задача была успешно разрешена русскими — взятием Перемышля и провокационным, с точки зрения втягивания Италии в брань, весенним ударом в Карпатах. Тщетно германский военный агент в Риме убеждал итальянцев подождать несколько дней – намекая на твердый удар в Галиции. Именно русская провокация подействовала, и итальянцы вступили в войну, делая ставку на русские успехи в сражениях с австрийцами — а германский удар под Горлице в политическом отношении опоздал.
Все германо-австрийское наступление 1915 года на Русском фронте являлось «bataille ordinaire», а между тем как Наполеона гладко веком ранее в 1815 г. погубила ординарная победа под Линьи и могло бы выручить только гениальное творчество, так и немцы в 1915 году, оставляя французам и британцам время сорганизоваться, сформировать новые армии, привлечь новых союзников, углубляясь в Россию, обменивались с русскими тяжелыми ударами, и исподволь шли на дно. Двадцать девять германских корпусов втянулись, капля по капле, в боевые действия на Русском фронте.
Если бы такая мочь была брошена из Восточной Пруссии на Вильно — Гродно и отрезала бы все русские армии, находившиеся в Польше, может быть, этим и была бы обелена немецкая отсрочка, данная англичанам и французам. Но германцы пошли самым длинным и трудным путем, начав наступление в Галиции – и выталкивали русских из Польши, вместо того, чтобы обступить в ней.
Катастрофический финал
Ошибки 1914 — 1915 годов начали серьезно сказываться в 1916 году. Наступая под Верденом, обороняясь на фронте Луцкого прорыва и Соммы, германцы сейчас совершают не только стратегические, но и тактические просчеты. Под Верденом удар наносится на узком фронте и имеет ограниченный успех лишь на первом этапе операции. Немцы упорствуют, оплачивая потоками крови метры территории, но успехи армий А. А. Брусилова, в ходе Луцкого прорыва на огромном фронте добившегося выступающего успеха, открывают им глаза. И операции кампаний 1917 – 1918 гг. уже будут немцами вестись «по-брусиловски», естественно, в модифицированном варианте.
В 1916 г. вновь германская стратегия не поддерживает политику: тогда как контрудар крупных германских сил по Юго-Западному фронту во другой половине лета смог бы удержать Румынию от выступления, германцы предпочитают использовать преимущества обороны для более экономичного расходования армий и боеприпасов и наживают себе нового, правда, не слишком страшного, противника.
В 1917 году Германии пришлось бы расплатиться за все совершенные ранее стратегические просчеты, да на ее счастье разражается русская революция. Русский фронт, поедавший до того столько германских существований, превратился в дачу, куда отвозили на отдых уставшие на Французском фронте дивизии. Как известно, отдых в Капуе развратил и одну из лучших армий своей эпохи — армию Ганнибала. На Русском фронте дело обстояло гораздо хуже: праздность и братания, реквизиции, взятки и торговля водкой (особенно в период после Брестского договора) внесли разложение во все части германской армии, и к половине 1918 г. значительно понизили ее удивительную боеспособность.
Брест-Литовский мир также был крупной ошибкой германцев, в значительной мере бесполезной в преддверии неминуемого разгромы. Его реализация лишь оттянула столь нужные во Франции войска. А возмущение коммунистическими делегатами и ненависть к Троцкому и его демаршу сделались весьма существенным обстоятельством, повлиявшим на то, что немцы забыли доводы холодного рассудка и занялись расчленением России. Брест-Литовский мир не лишь дал Антанте моральные основания составить Версальские требования, он еще и являлся стратегически недопустимым – ничего не урегулировав на Востоке, он в полной мере не развязывал немцам длани и для борьбы на Западе.
Еще летом 1918 года германские войска показывали себя на более высоком тактическом уровне по сравнению с французскими, и, особенно, английскими армиями. Но германское командование, упоенное Брестом, относится со слишком большим презрением к огромным войсковым массам, собранным союзниками, в т. ч. к «травяным» янки. Молодые американские войска оно и вовсе отказывается принимать в расчет. Последние германские резервы тратятся в опоздавших на три года штурмах на Парижском направлении. 15-го июля, накануне атаки французских позиций по обе стороны Реймса, Э. Людендорф заявляет корреспондентам, что наносит летальный удар, парировать который у союзников нет больше сил. Но к востоку от Реймса немцам не удается продвинуться, а к западу от Реймса они попадают под бессердечный фланговый удар Ф. Фоша. Удары продолжают сыпаться на германцев, как будто они попали в молотилку.
Немецкие пленные под Амьеном, август 1918 г.
И пелена упадает с глаз немецкого народа, который видит себя изолированным и обреченным. Происходит ряд явлений, которые выходят за рамки собственно революции и характеризуют типический процесс крушения империи, шедшей к всемирной гегемонии, империи, имевшей для этого достаточно предпосылок, но не нашедшей в своих недрах в критические годы всемирной брани ни отмеченного гением руководителя внешней политики, ни выдающегося стратега. П. Гинденбург, несомненно, хороший генерал, но полководческого экзамена он не вынес.
П. Гинденбург в обществе А. Гитлера и Г. Геринга, 1933 г.
Вместо трезвого расчета германский Генеральный штаб увлекся русофобскими мотивами, а это пришло корнем тех ошибок, которые в конечном итоге привели германских делегатов в Версаль. Гибель одной из величайших империй – такова была стоимость стратегических ошибок ее элиты.