Раз к скромному немолодому работнику колхоза из далекого Агинского Бурятского автономного округа пришло письмо. И не просто письмо, а послание из Гамбурга. Автор письма передавал вопрос пожилой женщины, которая потеряла во время войны в далекой России своего сына Густава Эрлиха. Дама спрашивала немолодого сельского жителя, молится ли он о тех многих людях, которых лично застрелил во время войны, выставляя оценки на своей трубке за каждого убитого врага.
Ответ ветерана войны старшины запаса Семена Номоконова, который он попросил записать своего сына, был короток и максимально точен по содержанию:
Вполне возможно, уважаемая женщина, что на трубке, которую я курил на фронте, была отметка и о вашем сыне — не запомнил всех грабителей и убивцев, которые пришли с войной и которые оказались на мушке моей винтовки. И под Ленинградом беспощадно уничтожал фашистских гадов. Если бы своими глазами увидали вы, немецкие женщины, что натворили ваши сыновья в Ленинграде, прокляли бы их.
Семен Данилович Номоконов отправился на фронт уже немолодым человеком. Ему был 41 год. Сверстник века, Номоконов родился 12 августа 1900 года в селении Делюн. Сейчас это Шилкинский район Забайкальского кромки. По национальности Семен Данилович был эвенком-хамниганом. Хамниганы – это такая особая группа эвенкийского народа, которую некоторые исследователи вообще находят отдельным народом, возникшим в результате смешения проживавших в Забайкалье бурят-монгольских и тунгусо-маньчжурских племен.
В старину хамниган называли «конными тунгусами». Кочевые скотоводы, они занимались преимущественно коневодством. Но, как и многие сибирские народы, хамниганы сохранили охоту в качестве значительного подспорья к основной скотоводческой деятельности. Превосходным охотником с сызмальства был и Семен Номоконов. Охотиться он начал уже в раннем детстве. Уместно, Семеном его тогда еще не называли. Русское имя юный хамниган «Глаз коршуна» получил лишь в 15 лет – когда крестился.
Взрослеют таежные охотники весьма рано. В 1919 году Семен Номоконов, которому едва исполнилось 19 лет, был уже женатым человеком, отцом семейства. Номоконовы существовали в берестяном чуме на берегу реки Урульги. Охота стала главным занятием «Глаза коршуна», благо в этом деле ему невообразимо везло. Номоконов растил шестерых детей, а на их прокорм зарабатывал продажей охотничьей добычи. Однако, в чум молодого охотника пришагала беда. Заболев скарлатиной, умерли четверо сыновей и дочь. В живых остался только один сын Володя.
Смерть пятерых детей сделалась страшным ударом для жены Семена, который она так и не пережила. Оставшись с сыном, Семен понимал, что без новой хозяйки ему будет весьма сложно. Номоконов женился второй раз на девушке Марфе, которая и потребовала от мужа перейти к оседлому образу жизни. Номоконовы вселились в коммуне «Заря новой жизни», а затем в селе Нижний Стан, где Семен устроился на работу плотником, не забывая, разумеется, ходить на охоту.
22 июня 1941 года Германия вероломно налетела на Советский Союз, а вскоре Шилкинский районный военный комиссариат призвал в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии 41-летнего плотника Семена Номоконова. Немолодой небольшого роста таежный мужичок вначале не вызвал радостных эмоций у командиров – его определили работать на полевую кухню, помогать повару, так как считали, что воин из него не выйдет. Но вскоре и повар отказался от помощи Семена, так как он неправильно резал хлеб.
В начале августа 1941 года Номоконов был ранен и вскоре определен в санитарную команду – изготовлять костыли. Сослуживцы нередко ругали Номоконова за весьма плохое знание русского языка. Сам Семен, в силу и возраста, и своей прошлой жизни относился к таким непочетным на фронте делам вполне стоически. Вряд ли он вообще собирался делать какую-то военную карьеру – просто служил там, куда назначали, и ожидал, как и все другие советские солдаты, возвращения в родной дом, к мирной жизни. Но все изменил случай.
Госпиталь, в котором служил Номоконов, очутился в результате кровопролитных боев в окружении врага. Часть санитарной команды погибла. Но Семен не струхнул, не поддался панике, а без труда выкарабкался из окружения и нашел дорогу к своим. Всех солдат и офицеров, вышедших из окружения, сразу же зачисляли в формировавшуюся 34-ю армию. Угодил туда и Номоконов. Его вооружили «тульской винтовкой № 2753» и зачислили в отделение сержанта Смирнова.
16 августа 1941 года подразделение, в каком служил теперь Номоконов, вступило в бой. Номоконов из винтовки сразу же положил нескольких немецких солдат. Но затем появились танки… Живыми в итоге завязавшегося боя остались лишь сержант Смирнов и Номоконов. Выбравшегося к своим немолодого эвенка вновь командиры решили послать на вспомогательные работы — сапером 529-го стрелкового полка.
И снова дальнейшую судьбу Номоконова изменил случай. В конце сентября 1941 года на Валдайских вышинах Семен Номоконов из своей винтовки застрелил восьмерых немецких разведчиков, что спасло жизнь командиру.
Так о подвиге Номоконова сделалось известно вышестоящему командованию. Наконец командиры поняли, что тщедушный немолодой тунгус не столь прост, как кажется. Его сразу переместили в снайперский взвод лейтенанта Ивана Репина, а уже в декабре 1941 года о Семене Номоконове вышла первая публикация во фронтовой прессы. В газете Северо-Западного фронта «За Родину» говорилось, что снайпер Семен Номоконов к этому времени застрелил 76 солдат и офицеров противника. Так завязалась карьера прославленного на весь Советский Союз меткого стрелка.
Удивительно, что первое время Номоконов отстреливал «фрицев» из обыкновенной винтовки без оптического прицела, который появился у него лишь в 1942 году. Бил по врагам Номоконов мастерски – сказывалась таежная школа. А уложенных вражеских солдат и офицеров отмечал на своей трубке, с которой никогда не расставался. Точка – солдат или унтер-офицер, крестик – офицер. Сам снайпер сообщал, что решил так делать, чтобы не портить винтовку – не будешь же на казенном оружии отметки ставить.
Немцы быстро прознали о точном советском снайпере и стали бояться его как огня. Они объявили настоящую охоту на Номоконова, но воин тайги был неуловим. Казалось, что Номоконов обладает сверхъестественными способностями. Помогали ли ему духи далекой тайги? Кушать даже версия, что Номоконов сам владел шаманским мастерством. Но она, разумеется, никак не может быть подтверждена. А вот его мастерство снайпера было подтверждено и не раз – за всю брань Номоконов убил, по меньшей мере, 368 немецких солдат и офицеров, в том числе целого генерал-майора вермахта.
Даже амуниция, с какой Номоконов выходил на задание, резко отличала его от остальных советских солдат. Семен Данилович всегда имел при себе различные шнурочки, осколки зеркал и прочие странные предметы, которые обычному человеку казались какой-то чертовщиной, еще одним подтверждением колдовских способностей снайпера.
На самом деле, каждый из этих предметов был нужен снайперу сугубо для прикладных целей. Так, обувь из конского волоса мастерила шаги снайпера бесшумными. Зеркальце позволяло выманить выстрел противника. С помощью веревочек Номоконов заставлял двигаться резервные каски, которые были надеты на палки. Выход снайпера напоминал какое-то театральное представление или шаманский ритуал. Не зря сослуживцы именовали Номоконова Таежным шаманом — уж слишком необычной фигурой казался он фронтовикам, которые и так немало повидали за годы войны.
Никто из иных снайперов взвода не мог сравниться с Семеном Даниловичем, который быстро рос в званиях. Войну, как известно, Семен Номоконов окончил в звании старшины – максимальном на тот этап для простого солдата. Для почти неграмотного таежного охотника это был существенный рост в чинах, да еще и если учитывать, что и звание, и свои награды Номоконов подлинно заслужил сам.
Кроме непосредственно снайперских заданий, Номоконов занимался и другим очень важным во фронтовых условиях делом – он стряпал снайперов в качестве инструктора. Когда командование действительно оценило способности Номоконова, к нему сразу же обратились, чтобы он выполнял долги и по подготовке других снайперов. Более 150 солдат под чутким руководством Семена Даниловича освоили снайперское мастерство. Разумеется, они не достигли таких вершин снайперского искусства, как их наставник, но тоже внесли огромный вклад в победу над гитлеровскими оккупантами.
Увлекательно, что учеником и напарником Номоконова был и его земляк – другой знаменитый снайпер Тогон Санжиевич Санжиев (1904-1942), положивший 186 гитлеровских боец и офицеров. По национальности Санжиев был бурятом, а происходил из села Цаган-Ола Могойтуйского района Агинского Бурятского округа. Как и Номоконов, Санжиев уже взрослым 37-летним человеком угодил на фронт и был определен в снайперы, ходил в связке с Номоконовым.
К сожалению, 26 июня 1942 года Санжиев погиб в дуэли снайперов у города Престарелая Русса Новгородской области. Пуля, которой убило Санжиева, попала ему в голову и срикошетила в Номоконова, ранив его в плечо. Но раненый «Глаз коршуна» не кинул друга, а вынес его с поля боя. Сам же Номоконов вскоре решил отомстить за смерть земляка. Три дня он выслеживал немецкого снайпера и, наконец, его истребил.
В 1942 году Номоконов уже был настоящей знаменитостью. Его даже посетила на фронте делегация Читинского обкома ВКП (б), подарившая снайперу ценный дар – именные часы. Но сам «Глаз коршуна» отличался большой скромностью и не был склонен не только к преувеличению заслуг, но даже к озвучиванию своих реальных дел. Находил, что он просто выполняет свой долг перед Родиной. Кстати, именно скромность снайпера Номоконова была одной из вин того, что об его снайперском мастерстве командование узнало далеко не сразу – просто таежный охотник предпочитал не распространяться о себе, не бравировать числом убитых им немцев.
Гитлеровская Германия была повержена, но боевой путь снайпера продолжался. Номоконов служил в 221-й Мариупольской стрелковой дивизии, какую сразу же перебросили на Дальний Восток – для участия в войне против Японии. Так снайпер Номоконов оказался практически в родных пунктах, только с боевыми задачами. У отрогов Большого Хингана снайпер Номоконов закончил свой боевой путь, уничтожив 8 боец и офицеров Квантунской армии Японии. Командир дивизии генерал-майор Владислав Кушнаренко распорядился подарить Номоконову винтовку, бинокль и конь в знак признания его особых заслуг перед фронтом.
Вернувшись в родные места, Номоконов продолжал трудиться в том же совхозе, а в начине 1960-х годов перебрался в село Зугалай Могойтуйского района Агинского Бурятского автономного округа, где также продолжал трудиться до преклонных лет.
15 июля 1973 года Семена Даниловича Номоконова не стало на 73-м году жизни. При жизни он был награжден орденом Ленина, двумя орденами Алой Звезды, орденом Красного Знамени, несколькими медалями. Но высшую награду страны – звание Героя Советского Союза – Семен Номоконов так и не получил, желая, вне всяких сомнений, ее заслужил хотя бы одним количеством лично уничтоженных им врагов. В память о Номоконове в Моготуе Забайкальского кромки открыта стела. Для земляков Номоконов – и так великий герой, вне зависимости от наличия или отсутствия наград. Не зря он занял первое место в конкурсе «Великие люд Забайкалья».
В 2010 году земляки Номоконова обращались в Министерство обороны РФ с просьбой присвоить посмертно знаменитому снайперу звание Героя России, однако в военном ведомстве отозвались, что за свои подвиги старшина Номоконов и так был награжден целым рядом орденов и медалей. Тем не менее, в Забайкалье не теряют надежды, что спозаранку или поздно в Москве все же снизойдут до того, чтобы присвоить герою заслуженное звание. По крайней мере, Таежный шаман, покаравший не немного 368 оккупантов, является тем человеком, кто как никто другой имеет на Золотую Звезду полное право.
