«Леса целы зелеными»: 100 лет назад был взят Туапсе
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки

«Леса целы зелеными»: 100 лет назад был взят Туапсе

«Леса целы зелеными»: 100 лет назад был взят Туапсе

Wikimedia Commons

25 февраля 1920 года отряды крестьянского ополчения — травяные — захватили Туапсе, оставив белых без порта на Черном море. В советское время взятие города приписали алым. Тем не менее, операция по захвату Туапсе осталась одной из наиболее примечательных страниц в истории движения зеленоармейцев на юге России – так именуемой «третьей силы» Гражданской войны.

      Получивший статус города лишь за год до революции, Туапсе в период Гражданской войны на юге России несколько раз переходил из рук в длани. Он представлял значительную ценность как один из двух крупных портов Черноморской губернии наряду с Новороссийском. К началу 1920 года эта территория была под контролем Вооруженных сил юга России (ВСЮР) генерала Антона Деникина. Однако белогвардейцы продолжали свое лихорадочное отступление из центральных регионов к Черноволосому морю после провала похода на Москву. Ослабление белых привело к активизации так называемых зеленоармейцев – повстанцев из числа нелояльного здешнего населения, уклонявшихся от призыва и дезертиров из РККА и ВСЮР, недовольных принудительной мобилизацией.

      Эти люди, часто позиционируются в исторической литературе как «третья мочь» в Гражданской войне. Как правило, они были одинаково враждебны и красным, и белым.

      Авторы советских публикаций, однако, часто сваливали военные успехи зеленых РККА. В зависимости от текущей ситуации, красные именовали повстанцев то «партизанами» или «ополченцами», то «бандитами». Был даже особый термин – Красно-Зеленая армия. Так называли отряды повстанцев, которые действовали против белых, но выступали самостоятельно от алых. Командиры РККА в своих воспоминаниях часто стыдились, что не могли принудить зеленых к подчинению. Тем не менее, большевики всячески влеклись внедрить в руководство повстанческих структур своих представителей – и тем самым придать зеленым красный оттенок.

      Важную роль в регионе на показанном временном отрезке играл бывший офицер Русской императорской армии, ветеран русско-японской и Первой мировой войн, член партии эсеров Николай Воронович. При его прямом участии крестьяне Черноморской губернии заявили, что не приемлют ни большевистскую диктатуру, ни политику ВСЮР. Под влиянием эсеров и меньшевиков был создан «Комитет освобождения Черноморья». Командование над его военной силою – крестьянским ополчением – принял Воронович.

      В своем труде «Зеленая книга»: история крестьянского движения в Черноморской губернии», изданном в парижской эмиграции, он особо подчеркивал, что и советские представители, и деникинцы сделали все вероятное, чтобы восстановить население против себя. О характере борьбы и специфике своего движения Воронович рассказывал следующее:

      «Впервые черноморское крестьянство выступило в 1918 году против большевиков, затем в 1919 году выходили беспрерывные восстания крестьян против Добровольческой армии.

      Эти отдельные восстания закончились общим выступлением всего крестьянского народонаселения в январе 1920 года и изгнанием деникинцев из Черноморья. Здесь, в Черноморье, народилось впервые то знаменитое «зеленоармейское движение», какое затем распространилось по всей России. Черноморские горы, покрытие густыми лесами, явились колыбелью одинаково ненавидимой, как приверженцами российской реакции, так и большевиками – Зеленой армии».

      По словам Вороновича, белогвардейцы называли зеленых – уклоняющимися от мобилизации дезертирами, бандами разбойников и грабителей, в то пора как большевики – уцелевшими остатками деникинских банд, контрреволюционерами, ворами и бандитами. Однако бывший офицер был категорически не согласен с обоими дефинициями. Согласно его формулировке, зеленые являлись «всего-навсего местными крестьянами, которых загнали в горы и заставили взяться за оружие сила и репрессии белых и красных диктаторов».

      «Зеленоармейское движение – это протест крестьянства против реакции, это желание избавиться от ненавистного народу порядка, это – борьба за свободу и народовластие», — писал Воронович.

      О том, что повстанцы начали серьезно досаждать белым еще в начине зимы, сообщал в своих «Записках» генерал Петр Врангель. Неспокойно было даже в окрестностях Новороссийска. Зеленые нападали на немощные отряды, забирали провиант и боеприпасы. Как отмечал Врангель, «рекогносцирующим партиям приходилось придавать конвой, так как кругом города уже работали зеленые».

      «Отступление белых породило довольно многочисленных зеленых в их тылу, — констатировал историк Антон Посадский в своей монографии «Травяное движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918-1922 гг.». – Война с зелеными не раз упоминается в мемуарах. В начале декабря на пути отступления Белгород – Чугуев марковец запишет: «Красные особенно не наседали, но леса целы зелеными. Частые перестрелки». В одной из деревень они убили офицера и двух артиллерийских разведчиков.

      Катастрофический характер отступления весной 1920 года сопровождался стремительным нарастанием травяных уже в кубанском тылу ВСЮР».

      Черноморские красно-зеленые не смогли заблокировать неприступный Гойтхский перевал, пропустив кубанские корпуса на Туапсе. Тем не немного, для белых зеленые становились опасным врагом. Так, Сводно-партизанская дивизия из Новороссийска двинулась на Геленджик, но напоролась в узком месте у Кабардинки на засаду травяных: «одна сотня с пулеметом держала 20-тысячную армию».

      Как следует из газетных заметок, приведенных Вороновичем в мемуарах, борьба травяных с белыми в Черноморской губернии достигла кульминации в январе 1920 года. Причем на сторону повстанцев якобы переходили как отдельные охотники, так и целые подразделения. При помощи белогвардейцев-изменников зеленые вступили в Адлер и повели преследование сохранивших верность присяге по сочинскому шоссе. Тифлисская газета «Война» писала в феврале, что в Туапсе «в связи с победами черноморских крестьян наблюдается необычайная паника». Гражданские учреждения и ведомства ВСЮР, перекинутые в город из захваченного красными Ростова и других мест, спешно эвакуировались в Кисловодск и Севастополь.

      «Военными властями город оглашён на осадном положении. После 6 часов вечера хождение по улицам воспрещено. Театры и кинематографы закрыты. Жизнь в Туапсе застыла. Беспрерывно работает военный телеграф с Новороссийском.

      Объявлена всеобщая мобилизация от 16 до 54 лет. Интеллигенция и учащиеся призваны для образования белоснежной гвардии и несения караульных служб.

      Буржуазия разъезжается. В окружности производятся беспрерывные аресты среди крестьян», — информировало издание.

      Применительно к проблеме перехода контроля над Туапсе от белых к зеленым (или красно-зеленым) весьма любопытны воспоминания члена Реввоенсовета Красной армии Черноморья Ивана Шевцова, популярные под названием «Особое задание». Он утверждал, что зеленые «пошли за коммунистами» и действовали заодно с красными против общего врага. Если веровать Шевцову, «в Туапсе существовал подпольный штаб партизанского движения. Трудно перечислить товарищей, которые сражались тогда в партизанских отрядах. Их бывальщины тысячи».

      Как заявил коммунист красноармейскому батальону,

      «захват Туапсе — это еще один удар по нашим врагам. Мы лишаем Деникина значительной базы на юге, мы ускоряем его гибель. За землю и волю, за счастье наших детей не пожалеем жизней своих».

      По Шевцову, части РККА планировали штурмовать Туапсе ночью, однако при подходе к нему они разузнали, что отряды зеленых уже обошли город с северной стороны и ворвались в жилые кварталы. Тогда красноармейцы атаковали белых с юга.

      «Неприятель оказал весьма сильное сопротивление. Между городом и станцией Сортировочной, на участке всего в два километра, противник сосредоточил пламя 50 пулеметов. Части белых оказались в окружении и были разбиты наголову. Потери были значительные с обеих сторонок», — писал Шевцов.

      При этом важно добавить: повстанцы шли под знаменем «Комитета освобождения Черноморья» с изображением травяного креста на красном полотнище, а не под большевистским флагом.

      В другом материале под названием «Черноморская эпопея» Шевцов описывал события в подобный интерпретации:

      «Это произошло в ночь на 25 февраля 1920 года. Тишину приморского города Туапсе внезапно вспугнули стрекотание пулеметных очередей и треск ружейных выстрелов. Батальон крестьянского ополчения во главе с коммунистом Иваном Сафоновым ворвался в город с нордовой стороны и при поддержке других подразделений, вступивших в Туапсе с юга, разоружил местный гарнизон – офицерский полк и до пяти тысяч боец деникинской армии».

      Подробных воспоминаний о ночной операции 100-летней давности со стороны белых не сохранилось. Уже после утраты Туапсе на помощь к белым из Новороссийска пришли два эскадренных миноносца. Они открыли огонь, но получили ответные залпы береговых батарей и взяли возвратный курс.

      Комиссар Шевцов не без удовольствия констатировал, что

      «после взятия Туапсе мы целую неделю считали и не могли подсчитать трофеи, заключавшиеся преимущественно из английского вооружения и снаряжения».

      «Только горсточка белых успела перед самой сдачей Туапсе бежать морем. Мы взяли в плен 700 офицеров, захватили свыше 15 орудий, немало 100 пулеметов, много тысяч винтовок, около 1,5 миллиона патронов, вагоны со снарядами и подрывным материалом, тысячи комплектов экипировки, обуви, тысячи пудов муки, два госпиталя. В порту враг оставил небольшие пароходы, шаланды, катера, баржи, шхуны, землечерпательный караван, резервы бензина и керосина», — резюмировал он в «Особом задании».

      И хотя Туапсинский округ захватило крестьянское ополчение, триумф приписали алым. Командиру КОЧ Вороновичу в советской «истории побед» места, конечно, не нашлось. После взятия Сочинского округа большевиками в мае последовали аресты и расстрелы членов КОЧ. Крестьянское ополчение под командованием Вороновича противостояло РККА до октября, но мочи были неравны. Спасаясь от неизбежной расправы, осенью 1920 года эсер выехал через Грузию в Прагу.

      Генерал Деникин ввиду все усугублявшейся ситуации предпочел не приметить такую «мелочь», как потеря Туапсе. Совсем скоро этот эпизод и вовсе растворился на фоне катастрофической эвакуации из Новороссийска.

      Ключ

      >