Так порою случается, что непроверенные рассказы авторитетных людей складываются в легенду. Как снежный ком, сорвавшийся с горы, несётся к её подножию уже огромной лавиной, так и предание обрастает такими новыми подробностями и эпизодами, что в правдоподобность её верит даже сам рассказчик.
Разрешите представить вам Федорова Ивана Евграфовича — Героя Советского Альянса, известного лётчика-испытателя, аса воздушного боя, благодаря стараниям журналистов ставшего одним из знаменитых военных лётчиков нашей страны. Ещё бы, он — герой Испании, «Алый дьявол», единственный, кто «получил награду от Гитлера и от Сталина». Воздушный «анархист» и «командир штрафников». О нём так красноречиво рассказывали разные журналисты и беллетристы, что уже тогда у многих появились закономерные вопросы как к самому рассказчику, так и к авторам публикаций тоже. Позже появилось открытое послание в редакцию газеты “Комсомольская правда” от заслуженных лётчиков-испытателей СССР С.А. Микояна и А.А. Щербакова, в котором они прямо говорят: «…его рассказы являются вымыслом, часто нелепостью и ничем не подтверждаются». Меня настолько заинтриговала эта ситуация, что я решил провести собственное непредвзятое «расследование».
Младенчество
Даже с точным местом рождения Ивана Федорова произошел конфуз. По документам местом его рождения указано село Харьково, Харьковской районы, где-то даже г. Харьков. Но, по воспоминаниям его двоюродных сестер А.И. Рубашкиной и Е.И. Гуреевой, Ваня Федоров появился на свет в 1914 году 10 (23) февраля в станице Каменской районы Войска Донского. Сейчас это город Каменск-Шахтинский Ростовской области. Предки Ивана Евграфовича были из донского казачества, и со слов родственников — «престарелой веры». Родители происходили из двух породнившихся родов Денисовых, и его отец, Евграф Васильевич, решил сменить фамилию на Фёдоров. Сам он в младенчестве рано лишился отца и воспитывался дедом — Фёдором Фёдоровичем. В честь него отец и назвался фамилией Фёдоров, пообещав деду прославить собственный новый род. В поисках работы Евграфу Васильевичу и его жене Надежде вскоре после свадьбы пришлось переехать из родного хутора Николаев (ныне присело Литвиновка) в окружную станицу Каменскую. Когда Надежда забеременела, молодой семье пришлось купить небольшой домик у реки Северский Донец, где и родились их четверо детей.
В 1918 году, в пыл гражданской войны, их станицу заняли немцы и белоказаки. Отец ушел с красными, а мать с четырьмя детьми родственники забрали к себе на хутор. Тяжело им пришлось, и от голода умерла младшая сестричка Ивана. Когда в 1923 году война закончилась, то отец, пообещавший своему потерянному другу присмотреть за женой с сыном, поехал к ним да так и остался жить с новой семьей. Надежда, не дождавшись мужа с войны и находя убитым, заказала по нему панихиду, когда от людей случайно узнала, что муж жив и живёт с новой женой в Луганске. Как истинно донская казачка, она вскипятилась, бросила детей и навсегда уехала на Кубань. Так и остались дети сиротами при живых-то родителях. Ивану тогда было 9 лет, когда его и двоих меньших братьев Семёна и Василия родственники и сердобольные соседи сперва подкармливали, а после отвезли к их отцу в Луганск.
Путёвка в житье
Для отца свалившаяся «обуза» из троих мальчишек была в тягость, и Ваня вместе с братьями беспризорничал до 1927 года. В 14 лет он «взялся за ум» и сумел окончить школу за 5 классов. Он трудился слесарем-инструментальщиком на Луганском паровозостроительном заводе и учился на вечернем рабфаке при Донецком институте народного образования, который окончил в 1930 году.
Без отрыва от производства он занимался в Луганской школе ОСОАВИАХИМа и летал на самоделковых планерах, навсегда «заболев» небом. Он освоил и полюбил на всю жизнь мотоцикл и активно занимался спортом. Иван успел поработать и помощником машиниста, и машинистом маневрового паровоза. В 1931 году он окончил школу ФЗУ, а сквозь год — первый курс Луганского пединститута, откуда его призвали в Красную Армию. Полёты на планерах пошли впрок, и уже в августе 1932 года Фёдоров окончил Луганскую 11-ю авиашколу военных пилотов и начинов службу в строевых частях ВВС младшим лётчиком. В ноябре того же года он уже — командир звена в 35-й истребительной авиаэскадрильи 69-й истребительной авиабригады Киевского ОВО в Житомире. Его, ещё молодого пилота, уже тогда ставили в пример за мастерство пилотажа на «ишачках» И-15 и И-16. А в 1936 году он — командир отряда 17-го истребительного авиаполка 69-й истребительной авиабригады.
В 1937 году пилотов, участвовавших в воздушном параде над Красной площадью, пригласили в Кремль. Там они группой из двенадцати человек договорились проситься воевать в Испанию, а парламентёром избрали Фёдорова. Потом было собеседование в НКВД, и в путь-дорогу. Пароходом во французский порт Гавр, оттуда в Париж на международную выставку. По преданию, они все ударники сельского хозяйства. Через несколько дней их самолётом переправили в Испанию.
Испанский лётчик
С мая 1937 года по февраль 1938 года Иван Федоров воюет охотником в небе Испании. Вспоминает советский лётчик-ас войны в Испании Н.Г. Соболев:
«Поначалу мы прикрывали от бомбежек порт Картахену и облётывали организованные «И-16», которые привозили в ящиках на пароходах. Потом на испанском пассажирском самолёте меня, Мастерова, Антонова, Фёдорова перевезли в Мадрид. По пути испанские пилоты заблудились, и мы, опасаясь, что они ненароком отвезут нас к Франко, помогли им сориентироваться по карте».
Сражается он смело, в чем нет сомнений. Как напишет Игорь Шелест в своей книжке «С крыла на крыло»:
«Но как раз об этих своих подвигах он рассказывать почему-то не любил. В то время, отправляясь в Испанию, русские летчики именовали себя Педро, Хозе, Хуанами. Иван Евграфович тоже стал Хуаном, или Жуаном. Вернувшись на Родину, трансформировался в Женю».
Отдельный лётчики позже подначивали Ивана, в шутку называли его сдвоенным именем Женей-Ваней, а ему так даже больше нравилось.
Официально почитается, что в небе Испании Фёдоров воевал в составе 5-й авиаэскадрильи 21-й авиагруппы и совершил более 150 боевых вылетов (боевой налёт составил 180-190 часов). На своём И-16 он в зоне города Картахена лично сбил два итальянских бомбардировщика «Савоя-Маркетти SM.79», оставшихся без прикрытия. Об этом в газете «Правда» была отпечатана заметка.
«Маневры были в том году очень сложные, — начал свой рассказ 24-летний лётчик Н-ской авиачасти Иван Евграфович Фёдоров. — В них участвовали вящими массами все виды оружия. Меня и ещё одного товарища прикомандировали к эскадрилье бомбардировщиков, которая разместилась на небольшом аэродроме недалеко от моря. На свету неожиданно пришло известие, что группа бомбардировщиков „противника“ направляется бомбить наш аэродром. Мы взлетели навстречу „неприятельской“ эскадрилье и скоро набрали высоту. После недолгого полёта я заметил внизу автомашину. Фары её тускло блестели. Она двигалась в сторону нашего аэродрома. Но отчего фары так широко расставлены у этого автомобиля? — мелькнула мысль. Нет, это не автомобиль, а самолёт, и решение возникло молниеносно.
Аэроплан „противника“ шёл вдоль моря. Я знал, что скоро начнётся открытое пространство, на котором можно будет дать „бой“. На это пространство мы вылетели одновременно. Но я был рослее самолёта „противника“, и преимущество было за мной. Я сверху атаковал „вражеский“ самолёт и вскоре заставил его снизиться. Покончив с одним, я ударился на поиск остальных.
Где их искать? Пилоты „противника“, конечно, давно меня заметили, и теперь будут стараться, во что бы то ни стало сшибить. Я решил обмануть „противника“ и уйти к морю. — Не подумают же они, — сказал я себе, — что сухопутный истребитель рискнёт удалиться в море.
Несколько минут я кружился и вдруг увидел на воде тень. Она то останавливалась, то быстро передвигалась по воде. „Вражеский“ аэроплан был где-то близко. Я решил атаковать его, зайдя ему в хвост. Нападение было совершенно неожиданно. Пулемёты работали безотказно… Посредники зафиксировали в эту ночь 2 „сшибленных“ мною самолёта…»
(Из газеты «Правда» № 228 от 19.08.1938 г.)
Однако Ю. Смирнов в «Крыльях Родины» (№7 за 2000 г.) пишет, что в «архивном собственном деле № 8803 значится, что за время пребывания в Испании» Иван Евграфович Фёдоров «совершил 286 боевых вылетов, прочертил 36 воздушных боёв, в которых показал исключительные образцы ведения воздушного боя. Сбил лично 11 самолётов противника и 13 в группе». Тут исследователи ссылаются на то, что нет достоверных данных о воздушных сражениях в небе Испании. Дескать, тогда некому и некогда было вести суровый учёт, а также было распоряжение руководства, чтобы советские лётчики не выказывали своё превосходство перед испанскими «комрадами».
Истребитель И-16 тип 10 ВВС республиканской Испании на лагерю. Обед
За мужество и героизм, проявленный в небе Испании, Фёдоров был награждён двумя орденами Красного Знамени. Из его наградного листа: «Кандидат ВКПб с 1938 года. Имеет ранения: в Испании лики и руки». А вот о том, что ему была вручена испанская награда орден «Лавры Мадрида», нет документального подтверждения. К слову сказать, что маршал Малиновский, вопреки утверждениям журналистов, такую награду тоже не получал. Фёдоров также повествовал, что сами испанцы за храбрость прозвали его «Деабле Рохо» («Красный дьявол»). Скажу честно, что в воспоминаниях лётчиков-участников брани в Испании среди отличившихся фамилия Фёдоров не встречается. А прозвищем «Красный дьявол» фашисты в то время окрестили бесстрашного испанского пилота Франсиско Осуна, который позже погибнет в воздушном бою с фашистами.
По возвращении из Испании в феврале 1938 года капитана Фёдорова назначили командиром эскадрильи в его 17-й истребительный авиаполк 69-й истребительной авиабригады Киевского ОВО. В крышке 1938 года за успехи эскадрильи он в свои 24 года будет назначен командиром 17-го истребительного авиаполка. В 1939 году его послали в Липецк на высшие авиационные курсы усовершенствования. По возвращении его, как командира полка, отправляют в Великие Луки на формирование особого 42-го истребительного авиаполка 17-й истребительной авиабригады Калининского ВО.
В счёт 1000
Но уже в мае 1940 года майора И.Е. Фёдорова «в счёт 1000» пошлют работать в Горький летчиком-испытателем на авиазавод № 21. В то время действовало постановление ЦИК и СНК СССР от 29 января 1936 г. «О зачислении 1000 резервистов в кадры РККА с оставлением на оборонной труду в гражданских наркоматах и учреждениях». Для усиления промышленности «тысяча» окончивших военно-технические академии инженеров была направлена на заводы и в КБ.
В ноябре того же года Ивана Фёдорова послали от завода по правительственной командировке в Китай. Там в городе Урумчи на авиазаводе № 600 собирали серийные истребители И-16 для китайских ВВС. Фёдоров там трудился в должности начальника летно-испытательной станции вплоть до катастрофы 24 мая 1941 года, в которой погиб лётчик-испытатель С.Н. Викторов. Запомним дату крушения и фамилию погибшего лётчика. Они тогда в паре с Фёдоровым производили облёт двух самолётов И-16 № 2460096 (Викторов) и № 2460034 (Фёдоров). При взлёте на вышине 15-20 метров двигатель машины Викторова вдруг задымился и заглох. Самолёт перешел в штопор и врезался в землю правым крылом, мотором. От удара аэроплан разрушился, мотор оторвался и отлетел на 30 метров от места падения, лётчик погиб.
Фёдорова сняли с должности начальника ЛИС, но покинули работать на заводе рядовым лётчиком-испытателем до конца командировки. В одном из его наградных листов будет указано, что майор Фёдоров принимал участие в военных действиях в Китае в период с ноября 1940 по февраль 1941 года. Тогда благодаря нашей помощи китайским армиям удалось отбить атаки японцев на всех фронтах.
Но, вопреки всему, что писали о Фёдорове журналисты и рассказывал он сам, мне не удалось отыскать документальное подтверждение, что он принимал участие в боях с японцами у озера Хасан, на Халхин-Голе, а также об участии его в Финской войне.
Истребитель И-16. Бои у озера Хасан, 1938 год
69-я истребительная авиабригада, в какой мог воевать Фёдоров (на И-15 или И-16) действовала только у озера Хасан. Но в тех боях японская авиация вообще не участвовала. Наши «ишачки» вылетали на штурмовку и на сопровождение бомбовозов, не встречаясь с противником в воздухе. А во время сражений на Халхин-Голе Фёдоров находился на курсах в Липецке.
Накануне войны
В июне 1941 года, как повествовал Фёдоров, его вместе с лётчиками Супруном, Стефановским и Викторовым направили в командировку в Германию в качестве экспертов. И якобы там Фёдоров за штурвалом аэроплана «Хенкель-100» продемонстрировал немцам такое мастерство высшего пилотажа, что получил от Гитлера в награду железный крест…
Как выяснилось, вся эта история была вымыслом Ивана Евграфовича. Лётчик-испытатель Викторов к этому времени уже погиб, о чём не мог не знать Фёдоров, так как всё произошло на его глазах в мае 1941 года в Китае.
Лётчик-испытатель, генерал-майор авиации, Герой Советского Альянса П.М. Стефановский в своей книге «Триста неизвестных» пишет: «…на официальном банкете в честь немецкой авиационной делегации, приехавшей в СССР вдогонку за посещением Германии нашими авиационными специалистами». Он не пишет о том, что сам лично был в составе делегации в Германии. Он дружил с Супруном, который подлинно был в Германии, но гораздо раньше.
Лётчик-испытатель, дважды Герой Советского Союза С.П. Супрун в марте 1940 года был в Германии в составе комиссии по закупке немецких аэропланов разных типов «для ознакомления». На аэродроме в Ростоке немцы им показали свой новый истребитель Hе-100. Супрун, осмотрев аэроплан, попросил разрешения на полёт. Представители фирмы “Хейнкель” пытались его отговорить, но, убедившись, что Супрун отлично разбирается в технике, взлёт разрешили. В своих мемуарах Эрнст Хейнкель так вспоминает об этом эпизоде:
“Это был рослый, статный мужчина. Перед первым полётом на Не-100, самом скоростном из всех самолётов, на которых он когда-либо летал, он имел 10-минутную консультацию с одним из моих лучших лётчиков-испытателей. Затем он возвысил машину в воздух и стал швырять её по небу, выполняя такие фигуры, что мои лётчики почти онемели от удивления”.
После приземления техники, механики, инженеры подхватили нашего пилота на руки и понесли к аэродромному казино. Немецкие пилоты признались, что в этом полете они впервые увидели такие высокие лётно-технические возможности своего аэроплана.
К сожалению, командир полка подполковник Супрун погибнет в самом начале войны, и за его смерть наши лётчики будут мстить фашистам.
У аэроплана He-100, Германия, 1939г. В центре — лётчик-испытатель С.П. Супрун
Самовольно сбежал на фронт
В феврале 1942 года Фёдоров возвращается из Китая на горьковский авиазавод №21. Он, будучи кадровым военным пилотом с 10-летним лётным опытом, неудержимо рвался воевать на фронт. Но его не отпустили, и тогда Иван Евграфович решается на отчаянный поступок – самовольно сбежать с завода, где он чувствовал истребитель ЛаГГ-3, на фронт. Сам он рассказывает об этом с более красочными подробностями, такими, как три мёртвых петли под мостом через Оку, воздушную погоню и т.д.
Но вот Игорь Шелест в книжке «С крыла на крыло» так описывает этот эпизод:
«В восторге от наглядного урока, летчики стали уговаривать Федорова присоединиться к ним. И раз, не сказав никому ни слова, он взлетел вслед за группой военных машин, пристроился к ним в пеленг и улетел на фронт». Так или иначе, но в июле 1942 года, Фёдоров самовольно перегнал ЛаГГ-3 на Калининский фронт и остался там. Ему ещё повезло, что командующий в то пора Михаил Громов лично защищал Фёдорова и назначил его старшим инспектором по технике пилотирования 3-й ВА, а по совместительству и командиром отряда управления. Вот как характеризуют его в тот этап: «С первых же дней своего пребывания весь свой богатый опыт вложил в дело обучения молодого личного состава… проделал вящую работу по переучиванию летного состава с разных конструкций самолётов на истребителей, личным примером показывая образцы умения, мужества и отваги».
Крылатый штрафбат
В августе 1942 года Фёдорова назначили командовать «группой штрафников лётного состава», и собственно в этот тяжелейший период войны он применит весь свой уникальный лётный опыт на практике, покажет мастерство аса. Не страшиться смерти — таким основным качеством, наверное, и должен обладать лётчик-испытатель. Холодный расчёт и отличное знание всех возможностей машины позволяли ему отчаянно кидаться в неравный бой и выходить из него победителем. Фёдоров рассказывал, как лётчики-штрафники, видимо, решили проверить «на вшивость» своего командира и кинули его одного посреди боя. Он не удрал, и даже после приземления не устроил им разнос, хотя имел полномочия расстреливать дезертиров. Он им доказал, что и одинешенек «в поле воин». После этого случая они так прониклись уважением к своему командиру, что дрались яростно, как и подобает «сталинским соколам».
Из наградного листа на майора Федорова И.Е., командира 157 истребительного авиаполка:
«23.09.42 г. над аэродромом Бошарово одинешенек вёл неравный бой с 24 самолётами противника /18 Ю-88 и 6 МЕ-109/, в котором сбил один и подбил два самолёта противника /все три Ю-88/. В этом бою тов. Фёдоров получил легковесное ранение в ногу и на сильно повреждённом самолёте произвёл благополучно посадку на своём аэродроме».
Вдумайтесь, он сражался один против 24 немецких аэропланов, защищая свой аэродром, и его не сбили!
В тот тяжелый период боёв под Ржевом нашим лётчикам приходилось вступать в бой, когда у них было вдвое, а порой и втрое меньше аэропланов, чем у противника. Командовал штрафниками Фёдоров всего один месяц, но, как отмечено в наградном листе:
«За период командования группой штрафников на Калининском фронте собственно произвёл 84 боевых вылета, участвовал в 12 воздушных боях, в которых лично сбил 5 Ю-88, 1 ДО-219, 6 МЕ-109Ф и в чете с ведомым сбил 1 МЕ-109Ф, лично подбил 1 МЕ-109Ф и два Ю-88. Все сбитые самолёты подтверждены наземными войсками».
Кстати, сами военные пилоты после войны рассказывали, что за «подтверждением» сбитых самолётов к пехоте без спирта ходить было бесполезно.
В одном из боёв 1942 года, когда Фёдоров собственно сбил один МЕ-109, а второй МЕ-109 подбил, его собственный самолёт был сбит, а он получил лёгкое ранение рук, ног и тяжелое ранение лики. Сам Иван Евграфович, шутя, рассказывал о своём ранении носа.
В бой идут одни асы
Однако превосходство немцев в воздухе было очевидным, а кадровый резерв пилотов Красной Армии быстро таял. Невосполнимый урон наносили опытные ястребы люфтваффе, жестоко расправляясь с нашими молодыми пилотами, не имеющими большенного опыта воздушных боёв. Фёдоров называл их «картёжниками» за изображение игральных карт на своих самолётах, а немцы их называли «пожарной командой». По-видимому, собственно для ликвидации этой угрозы в сентябре 1942 года маршал авиации и возложил на полковника Фёдорова формирование полка асов на Калининском фронте при 3-й ВА. Им разрешалось вылетать на «независимую охоту», чем они с успехом и занимались, выбивая «пух и перья» из элиты люфтваффе. За успешное выполнение этого задания, руководство и командование полком Фёдорова вознаградили орденом Отечественной войны 1 степени.
В 1942 году его наконец-то приняли в партию ВКП(б). А ещё он обзавёлся курительной трубкой в виде башки Мефистофеля и богато украшенной саблей, доставшихся в качестве трофеев из сбитого им самолёта именитого немецкого лётчика. Сам Фёдоров повествовал о воздушных дуэлях, как они вызывали противника на поединок, сбрасывая на аэродром «вымпел» с запиской, но я с сомнением отношусь к этим рассказам. Пробежать над вражеским аэродромом, невзирая на его охранение и ПВО лишь для того, чтобы вызвать противника на бой, – не самая удачная идея.
С декабря 1942 года по апрель 1943 года полковник Фёдоров командовал 256-й, а запоздалее 273-й истребительной авиадивизией в 3-й ВА. Иван Евграфович, оказывается, умел не только храбро сражаться в воздухе, но и проявил немалый талант главу и наставника. В апреле его дивизию пополнили после переформирования в ЗАПах 157, 163 и 347 истребительные авиаполки. Их укомплектовывали молодёжью, вообще не имеющей военного опыта. И тогда ему удалось за 10-15 дней сколотить лётный состав, обучить его ведению воздушного боя и подготовить к выполнению боевых задач. За этап с мая по ноябрь 1943 года его 273-я истребительная авиадивизия сбила 509 самолётов противника (243 по подтверждениям с земли, и ещё 266 по донесениям пилотов), потеряв 70 своих самолётов и 50 лётчиков. Они сражались за «курский выступ», участвовали в операциях на Орловско-Курском направлении, под Кромами, Севском, Глуховом, Конотопом, Нежином, Черниговом и Гомелем.
Командир авиадивизии Иван Федоров (пятый слева) с однополчанами
Уместно, знаменитый немецкий ас Эрих Хартманн, которого, по рассказам Фёдорова, он лично сбил, в составе JG52 (52-я истребительная эскадра) также принимал участие в операциях под Курском. Так что теоретически они могли там повстречаться в воздухе, но документального подтверждения этому событию нет.
За успешное командование и продуктивную боевую работу дивизии на Белорусском фронте в декабре 1943 года полковника Федорова вознаградили орденом Александра Невского. Общий налет на момент его награждения составил 6700 часов.
Фёдоров Иван Евграфович с супругой Анной Артемьевной
Будучи на командных должностях, Фёдорову приходилось больше уделять времени обучению личного состава и проверке навыков молодых пилотов, чем самому участвовать в боевых вылетах. Но он научил их драться так, что несколько его учеников стали Героями Советского Союза.
Дважды Герой Советского Альянса, генерал-лейтенант авиации В.И. Попков вспоминает боевое прошлое «Жени-Вани» Фёдорова:
«Он показал нам строгую вертикаль. И эта вертикаль спасла так немало жизней лётчиков. Только за этот метод я бы дал ему вторую Звезду Героя».
Фёдоров первым показал, как можно выйти из боя весьма необычным манёвром — взмыв свечой отвесно вверх.
Два Ивана Фёдорова
Надо сказать, что в то время воевал ещё один лётчик, и его также звали Иван Фёдоров, лишь по отчеству он был Васильевич. Он тоже отважно бил врага, стал Героем Советского Союза и сбил лично 36 и в группе 1 аэроплан противника, а ещё 9 самолётов уничтожил на аэродромах. Однажды, расстреляв весь БК, он протаранил своим крылом немецкий истребитель МЕ-109, расшибив колпак его кабины. Обе машины рухнули на землю, но Иван Васильевич остался жив, успев дёрнуть за кольцо парашюта.
В июне 1944 года Ивана Евграфовича с понижением в места назначают заместителем командира 269-й истребительной авиадивизии (3-й Прибалтийский и 2-й Белорусский фронты).
Из письма генерал-лейтенанта С.И. Руденко:
«За недостойное поведение старшего офицера, выразившееся в вымогательстве и очковтирательстве, а также неудовлетворительную труд ходатайствую о снятии полковника ФЁДОРОВА с занимаемой должности и о назначении с понижением».
Фёдоров рассказывал, что понижение в должности произошло из-за тенденциозного отношения к нему со стороны командира корпуса. Но тогда у него снова появилась возможность боевых вылетов, и его личный счёт пополнился новоиспеченными победами. В октябре 1944 года полковника Федорова наградили орденом Отечественной войны 2-й степени «за правильное воспитание и ввод в построение молодых летчиков и лично произведенные 12 боевых вылетов». А свою «жирную точку» в войне он поставил 25 апреля 1945 года, когда в одном из сражений лично сбил два самолёта противника FW-190 возле города Пренцлау, в 93 км от Берлина. Он был награждён медалями «За оборону Ленинграда», «За оборону Москвы», «За освобождение Варшавы», «За взятие Кёнигсберга» и «За взятие Берлина». Так за пора войны он летал на истребителях ЛаГГ-3, Як-1, Як-3, Як-7, Як-9 и Ла-5.
Быстрее звука
После войны Фёдоров возвращается к работе лётчика-испытателя и в сентябре 1945 года он уже трудится старшим лётчиком-испытателем в ОКБ С.А. Лавочкина. Он одним из первых испытывал отечественные реактивные истребители Ла-150, Ла-150М, Ла-150Ф, Ла-156, Ла-174, Ла-174ТК. В 1948 году при испытаниях аэроплана Ла-168 первым в стране достиг скорости 1000 км/ч.
В своей повести «Лечу за мечтой» И. Шелест пишет:
«Году в сорок восьмом, при испытании одного из многоопытных реактивных истребителей Семена Алексеевича Лавочкина — кажется, это был ЛА-15, — у Ивана Евграфовича Федорова произошел такой феноменальный случай.
Федоров планировал на посадку. Вдруг наблюдавшие со старта приметили, как истребитель стал быстро крениться. Больше, больше… «Конец!» — обожгла всех мысль, когда аэроплан и вовсе перевернулся на спину… Но нет. Будто подхваченный горизонтальным смерчем, истребитель вертанул крылом еще резче и вышел в нормальное поза. Под ним оказалась бетонная полоса, и секундами позже он покатился по ней, как ни в чем не бывало».
Как выяснилось позже, один из щитков-закрылков не выдвигался и, чтобы машина не зарылась носом в землю, Фёдоров дал ей возможность завершить целый оборот вокруг собственной оси. После этого он убрал работающий щиток-закрылок и смог посадить самолёт. Уже на земле он, смеясь, материл этот щиток на чём свет стоит, а механикам произнёс: «Не будь я Женей-Ваней, из-за подлейшего, факт, сыграл бы в ящик!»
В ОКБ С.А. Лавочкина создается первый советский реактивный самолет со стреловидным крылом. Конструкторы прикарманили ему условный номер «160». Это был одноместный моноплан с двигателем Р-10 и тягой всего в 900 кг. При крутом снижении стреловидное крыло позволяло ему приблизиться к скорости звука. В 1947 году Фёдоров собственно поднял Ла-160 в небо и провёл его испытания.
А в мае 1948 года Фёдорову пришлось покинуть аварийный реактивный самолёт Ла-174, выпрыгнув с парашютом.
В своей документальной повести «С покрывала на крыло» И.Шелест пишет:
«Федоров первым испытал в 1948 году на реактивном самолете со стреловидным крылом (ЛА-15) пробочник. Правда, пришлось самолет покинуть, когда вопреки всем действиям летчика он, вращаясь, продолжал падать. Прыгал Женя престарелым способом, перевалившись через борт: катапультные кресла на первых порах страшили, пожалуй, больше.
Так это или иначе, но Женя покинул штопорящий ЛА-15 «прадедовским» способом: за борт, головой вниз. Он был все в той же своей зимне-летней куртке и в суконных галифе. В штопоре скорость не так уж велика, но все же километров триста, четыреста, а может, и вяще.
Женя рассказывал, каких трудов ему стоило выбраться из кабины. Прижимала к сиденью двойная перегрузка. Уже за бортом, в силу ускорений, Женя никак не мог оттолкнуться от машины. Ее круглый фюзеляж притягивал пилота к себе, как магнит железные опилки.
Самолет упал в лес, а Женя с ссадинами и кровоподтеками опустился на парашюте».
26 декабря 1948 года при испытании аэроплана Ла-176 полковнику Фёдорову одному из первых в нашей стране удалось достигнуть скорости звука «в полёте со снижением». За мужество и геройство, проявленные при испытании новой авиационной техники, 5 марта 1948 года ему было присвоено звание Героя Советского Альянса с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» №8303.
Секретарь Ленинградского обкома и ЦК Н.М.Шверник вручает орден Ленина и медаль “Золотая Звезда” совместно с грамотой о присвоении звания Героя Советского Союза И.Е.Федорову. Москва 20.03.1948 г.
В 1949 году Фёдоров, работая уже лётчиком-испытателем ОКБ-1 в г. Дубна, коротал испытания опытного самолёта немецких конструкторов под руководством Б. Бааде «140-Р» (проект EF-131), на базе проекта немецкого реактивного бомбовоза Ju 287. Это был один из первых в мире военных самолетов с крылом обратной стреловидности и один из первых в нашей стране турбореактивных бомбовозов. Во время испытаний его максимальная скорость достигала 904 км/ч, но на высоких скоростях у самолёта обнаружилась сильная вибрация и проект запоздалее закрыли.
Фёдоров участвовал и в испытаниях различного авиационного оборудования на самолётах Як-3, Як-7Б, Як-9В, Ту-2, Ил-12, Ил-28, МиГ-15.
В 1953 году Федоров коротал испытания очередного опытного истребителя на прочность. Это было крутое пикирование на полном форсаже с высоты более 15 тысяч метров. Без последствий для организма лётчика-испытателя при подобный перегрузке не обошлось, и очередная врачебная комиссия постановила: «Федоров И.Е. не годен к лётной работе». И в марте 1954 года по врачебному предписанию его послали в запас.
Об участии Федорова в Корейской войне нет никакой информации, хотя его могли туда направить в качестве лётчика-испытателя, как сейчас в Сирию летают наши конструкторы военной техники. Но сообщать здесь о боевых вылетах и сбитых американских самолётах не стоит.
В 1955-1956 годах Фёдоров работал в редакции журнала «Интернациональная жизнь», а потом до 1974 годах в МИД СССР. Был и ответственным референтом, и сотрудником посольства СССР в Тунисе. Он тоже летал, но не пилотом, а как специалист по обследованию условий перелета и посадки правительственных бортов на незнакомые аэродромы.
Бывальщины в жизни Ивана Евграфовича в своё время и «взлёты» и «падения», но он с честью держал удары судьбы. Он действительно не боялся кончины и был уникальным лётчиком-асом. Он не рассказывал о многих своих испытательских подвигах, считая их рядовой работой, а сочинял красивые байки, в какие, кажется, и сам верил. Он лично знал В.П.Чкалова, М.М.Громова, К.Е.Ворошилова и мог легко бравировать своим знакомством. Балагур и заводила, он таким запомнился опоясывающим его людям. Поэтому И.Шелест так и напишет:
«На платформе, где подолгу иногда приходилось ждать электричку, горячий Женя — он же Иван Евграфович — отплясывал чечетку в щегольских сапогах и повествовал истории, придумывая их тут же, на морозе.
Должно быть, Женя подозревал, что мы не верим ни единому его слову. И мы действительно не верили. Но рассказ его лился в таком самозабвении, что ни перебивать, ни колебаться просто не хотелось».
Многие журналисты и корреспонденты стали «жертвами обаяния» Ивана Евграфовича. Они слишком увлеклись его рассказами, не проверив эту информацию, и сами подняли «развесистую клюкву». Просто он в силу своей натуры был юморист по жизни, как бы сейчас сказали, мастер «разговорного жанра». Но все его награды бывальщины заслуженными, а он сам был яркой и неординарной личностью.
Красный дьявол. Лётчик И.Е. Федоров
