30 лет назад, 2 июля 1989 года, ушел из существования знаменитый советский дипломат и государственный деятель Андрей Громыко, на протяжении почти трех десятилетий возглавлявший МИД СССР. Ему было 79 лет. «Газета.Ru» вспоминает основные вехи полувековой карьеры министра, какого на Западе за несговорчивость называли Мистер Нет.

В сериале «Брежнев» есть показательный эпизод. Ряд высших руководителей Советского Союза, особо ускоренных к генсеку, обсуждают высказанное Брежневым желание подать в отставку. Спрашивают мнение Андрея Громыко — он «за» уход Леонида Ильича или «против»? Глава МИД, вынеся гроссмейстерскую паузу, отвечает:

«Я потому старейший и, как вы утверждаете, авторитетнейший член ЦК, потому что всю жизнь действовал по уставу партии».

Феноменальная гибкость и в то же пора железная твердость в отстаивании, возможно, не всегда тех, которые он считал верными, но провозглашенных государством принципов стали отличительными чертами Громыко в течение 28,5-летнего пребывания в места министра иностранных дел СССР. Внешнеполитический вектор страны мог меняться, однако шеф советской дипломатии всегда владел актуальной интернациональной повесткой и, в отличие от иных представителей номенклатуры, меньше всего походил на нафталинового старика.

Как Громыко вырвался из белорусского захолустья

Громыко был одним из немножко этнических белорусов в высших эшелонах власти. Он родился еще до революции, в 1909 году, в деревне Старые Громыки современной Гомельской районы. Сегодня такого населенного пункта не существует: после Чернобыльской катастрофы деревня оказалась в зоне радиации и была экстренно расселена. А в начине XX века все ее жители носили одинаковую фамилию. В истории известен еще как минимум один Громыко и, кстати, почти ровесник Андрея Андреевича – генерал-майор советской армии Виктор Иванович.

На небольшой родине Андрея Громыко сегодня не слишком жалуют. У местных жителей он прочно ассоциируется с советским режимом, который тут любят не все. Но во дворце Румянцевых и Паскевичей на берегу реки Сож в центре Гомеля воссоздан кабинет бывшего главы МИД. Организаторы постарались передать аутентичную атмосферу пролетария места в здании на Смоленской. На стене портрет Ленина, под ним — стол с зеленым сукном, на нем — книги, в том числе «Экспансия доллара», написанная Громыко под псевдонимом Г. Андреев. В стеклянном шкафу скоплены личные вещи уроженца Гомельщины.

Будущий дипломат родился в семье ветерана русско-японской войны и будущего участника Первой всемирный.

Еще до Маньчжурского фронта ему посчастливилось побывать на заработках в Канаде, где Громыко-старший выучился английскому и посмотрел мир. Рассказы отца о дальних краях и полях сражений захватили воображение Громыко-сына. Под впечатлением от приключений родителя он проявил интерес к изучению иностранных языков и чтению книжек.

Как Громыко помогли репрессии

Начало дипломатической карьеры Громыко пришлось на то темное время, когда самые образованные люд Советского Союза тысячами лишались своих постов, а кто-то и жизней. Наверное, скромный сотрудник Института экономики АН СССР пришел на «чье-то» пункт. Что ж, это были печальные реалии 1930-х. Куда важнее, что сам Громыко едва ли мог быть виноват в трагедии работников дипломатического ведомства.

В 1939 году его, образованного мужа в самом расцвете сил, специалиста по экономике, пригласили к сотрудничеству в комиссию ЦК ВКП (б). Сталинские репрессии выкосили лучших. Аппарат Наркомата иноземных испытывал острую потребность в новых кадрах, способных заменить «выбывших». В пользу кандидатуры Громыко сказались крестьянское генезис, свободное владение английским и представительская внешность.

«Я стал дипломатом по случайности — признавался он десятилетия спустя. —

Выбор мог бы пасть на иного парня из рабочих и крестьян, а это уже закономерность.

В дипломатию вместе со мной таким же образом пришли Малик, Зорин, Добрынин и сотни иных».

Очередной подъем по службе пришелся на годы Второй мировой войны, которую Громыко по желанию Иосифа Сталина начинов советником при советском посольстве в Вашингтоне, а продолжил – после отзыва Максима Литвинова – чрезвычайным и полномочным послом. Знаясь с американцами, Громыко одновременно участвовал в подготовке, и затем проведении Ялтинской и Потсдамской конференций.

В 1957 году Никита Хрущев, разыскивавший замену Дмитрию Шепилову, предпочел Громыко на посту главы МИД другому маститому дипломату Василию Кузнецову. В пользу немало молодого кандидата сказалась рекомендация от Шепилова:

«У меня два зама. Один — это бульдог: скажешь ему — он не разожмет челюстей, пока не выполнит все в срок и достоверно. Второй — человек с хорошим кругозором, умница, талант, звезда дипломатии, виртуоз. Я вам его и рекомендую».

Хрущев выбрал первого.

В свою очередность, Громыко безошибочно предугадывал исход борьбы за высшие посты в СССР. В 1957 году он поддержал Хрущева против «антипартийной группы» Вячеслава Молотова, Лазаря Кагановича, Климента Ворошилова и примкнувшего к ним Шепилова, в 1964-м выступил за Брежнева против Хрущева.

Как Громыко тащил Советский Альянс в НАТО

В 1954 году СССР ошеломил западный мир подачей заявки на вступление в НАТО. Горячим сторонником этой идеи был первоначальный заместитель главы МИД Громыко. При его активном участии разрабатывался советский проект общеевропейского договора по коллективной безопасности: этот документ Советский Альянс предлагал обсудить параллельно с вопросом о вступлении в НАТО.

19 марта в Президиум ЦК КПСС была направлена записка, в которой говорилось:

«МИД находит целесообразным присоединиться к Североатлантическому договору.

Такое заявление поставило бы в затруднительное положение организаторов Североатлантического блока, подчеркивающих его якобы оборонительный нрав и то, что он будто бы не направлен против СССР и стран народной демократии».

Одновременно с Советским Союзом отдельные заявки на вступление в НАТО подали Украинская ССР и Белорусская ССР. Как и в случае с включением в ООН в 1945 году, когда необходимо было усилить свое влияние, Москва пыталась убедить мир в независимом статусе этих республик, которые якобы на добровольных основаниях входят в Альянс.

Правительства ведущих западных держав не поверили Москве, предположив популистскую природу советских предложений. Возобладало мнение о том, что истинные замыслы Советского Альянса нацелены, во-первых, на вытеснение США из Европы, а, во-вторых, на подрыв НАТО изнутри. Чтобы хотя бы начать дискуссии по обоим проблемам, от СССР потребовали уйти из Германии и Австрии, отказаться от военных баз на Дальнем Востоке и подписать соглашения о разоружении. В руководстве Советского Альянса на недопуск в НАТО показательно обиделись.

Как Громыко договаривался с американцами об ОСВ-2

18 июня 1979 года Брежнев и президент США Джимми Картер подмахнули Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений – ОСВ-2, явившийся важным документом эпохи «холодной войны». Основную труд на переговорах проделали государственный секретарь США Сайрус Вэнс, считавшийся сторонником решения конфликтов путем обсуждения, и посол СССР в Вашингтоне Анатолий Добрынин, однако ключевая роль с советской сторонки отводилась главе МИД Андрею Громыко, который подключался к процессу в самые сложные моменты.

«Человек высокого интеллекта, жесткий и упорный переговорщик, заостренный на язык и скрывающий сухое чувство юмора за внешне суровым выражением лица,

Громыко – талантливый дипломат, в совершенстве владеющий своим материалом»,

— строчил о нем Вэнс.

В результате затяжных переговоров на трех уровнях к лету 1979 года был достигнут взаимоприемлемый компромисс. США пришлось пойти на сохранение преимущества СССР по тяжким межконтинентальным баллистическим ракетам и на включение в суммарный потолок по пусковым установкам тяжелых бомбардировщиков с крылатыми ракетами большой дальности. В свою очередность, Москва согласилась на снижение количества стратегических носителей до 2250 единиц к 1981 году, а также на некоторые дополнительные ограничения.

Как Громыко бойкотировал Олимпиаду в Лос-Анджелесе

Весной 1984 года СССР официально отказался посылать своих спортсменов в Лос-Анджелес для участия в Летней Олимпиаде. Двумя годами ранее член Политбюро Гейдар Алиев удостоверил президента Международного олимпийского комитета (МОК) Хуана Антонио Самаранча в твердом отказе советского руководства от бойкота, чтобы «не опускаться до степени президента США Картера», который четырьмя годами ранее отказался от участия в московских Играх.

Как вспоминал Самаранч, позиция СССР радикально поменялась после кончины Брежнева. Если верить главе МОК, несомненно, осведомленному в этом вопросе, принципиальное решение о неприезде в Лос-Анджелес принимал не кто другой, как Громыко.

Пока был жив Брежнев, серьезные люди из его окружения не раз заявляли, что СССР никогда не будет использовать бойкот Олимпиад в качестве политического оружия, — повествовал Самаранч в своих мемуарах. – Потом, когда к власти пришел Юрий Андропов, нам вообще – пусть и косвенным линией – гарантировали, что Советский Союз примет приглашение и пошлет делегацию на Игры в США. Но во время Зимней Олимпиады в Сараево Андропов помер. Генсеком стал Константин Черненко.

Он был уже очень болен и находился под большим влиянием Андрея Громыко, который почему-то был настроен по касательству к Америке резко отрицательно».

А вот что вспоминал в этой связи экс-глава Олимпийского комитета России (ОКР) Виталий Смирнов, занимавший в 1984 году места председателя Спорткомитета РСФСР и вице-президента МОК:

«Все решили три человека, которые были против участия СССР в Олимпиаде, — Андропов (вероятно, Смирнов перепутал покойного к тому поре генсека с Черненко. – «Газета.Ru»), Громыко и Грамов (председатель Спорткомитета СССР. – «Газета.Ru»). Марат Владимирович попросту испугался. В тот год на первых для него Играх в Сараево сборная СССР уступила в командном зачете ГДР. На Грамове не было лица. Так что перед Лос-Анджелесом он перестраховался».

Как Громыко привел к воли Горбачева

Громыко приписывают фразу — «Лучше 10 лет переговоров, чем один день войны». Однако в декабре 1979 года он очутился среди тех высших руководителей СССР, кто высказался за ввод армии в Афганистан.

В 1980-е министра впервые стало серьезно подводить здоровье. Проблемы все пуще заставляли его отходить от дел. Если в начале десятилетия Громыко зондировал почву на предмет получения поста генерального секретаря ЦК КПСС, то уже в 1985-м, когда после кончины Константина Черненко эта должность была ему наконец предложена, министр отказался в пользу Михаила Горбачева, которому симпатизировал. Почитается, что Громыко впервые выделил Горбачева из общей массы партийных функционеров – и оказал значительное влияние на его дальнейшее продвижение. Сам Михаил Сергеевич, впрочем, вяще считал своим «крестным отцом» Андропова.

С Громыко же у них позже произошел конфликт, и отставник тяжело переживал «измену» своего протеже.

А МИД пришёлся горбачевскому ставленнику Эдуарду Шеварднадзе.

Громыко так и не стал реальным руководителем СССР, но успел побыть формальным: по инициативе Горбачева он в качестве «дара к пенсии» получил высшую в государстве должность председателя Президиума Верховного Совета. Этот почетный пост Громыко занимал 3,5 года, пока в октябре 1988-го не был освобожден от всякой труды из-за болезни.

Провожая Громыко на пенсию, Горбачев на заседании Политбюро сказал, что «тот заслуживает огромной благодарности от всех нас, всей партии и края».

Источник