Михаил Лермонтов. Военный офицер. Часть 4
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки

В 1840-м году всеобщая ситуация на Кавказе ухудшилась до критического уровня. На Черноморской береговой линии пали форты Лазаревский и Вельяминовский, обессмертил себя гарнизон Михайловского укрепления, в каком сражался Архип Осипов. Наибы, мудиры и мюриды Шамиля изо всех сил сколачивали для своего имама единый имамат с целой армией, отправляясь в самые удалённые от Чечни и Дагестана кавказские земли, в том числе и на Черноморское побережье. Отчасти им в этом помогал голодание, прокатившийся по Кавказу, погружённому в войну.

Оголодавшее население гораздо охотнее шло в войско. К тому же был введён запрет на торговлю с русскими, что ввергало в голодание ещё больше.

В самой Чечне и соседних землях Шамиль смог собрать войско, в которое входили представители почти всех племён, родственных народов и кавказских обществ региона. Сейчас даже его политический вес вырос, ведь он мог, пользуясь рекрутированными из разных мест мюридами, называться правителем этих племён и обществ желая бы в чисто популистском смысле. Всё больше аулов вольно или невольно принимали шамильских мюридов у себя, глядя, какой статус приобретали выходцы из их аула рядышком с имамом.

Учитывая серьёзность положения, генерал Павел Христофорович Граббе, командующий войсками Кавказской линии и в Черномории, в октябре 1940-го года собственно прибыл в Грозную. В крепости он принял на себя командование над отрядом Галафеева, который, по мнению Граббе, оказался недостаточно результативен. Истины ради стоит отметить, что заслуженный генерал Галафеев в самом деле не предпринимал крупных походов вглубь «имамата Шамиля», опасаясь утерять солдат в абсолютно неизведанных ими землях.

Михаил Лермонтов. Военный офицер. Часть 4

Павел Христофорович Граббе

В октябре 40-го, когда Граббе готовил новую экспедицию, Лермонтов строчил Алексею Александровичу Лопухину (приведено в сокращении):

«Милый Алеша. Пишу тебе из крепости Грозной, в которую мы, то есть отряд, вернулся после 20-дневной экспедиции в Чечне. Не знаю, что будет дальше, а пока судьба меня не очень обижает: я получил в наследство от Дорохова, какого ранили, отборную команду охотников… Мне тебе нечего много писать: жизнь наша здесь вне войны однообразна; а описывать экспедиции не велят… Может быть, когда-либо я засяду у твоего камина и расскажу тебе долгие труды, ночные схватки, утомительные перестрелки, все картины военной жития».

Вскоре после этого скромного послания поручика Михаила Юрьевича с его «охотниками» прикомандировали к кавалерии под командованием князя Голицына, входившей в состав новоиспеченного экспедиционного отряда. Уже к 27-му октября подготовленный к походу Павлом Христофоровичем отряд вступил в Малую Чечню. Здесь необходимо несколько уточнить: понятия Вящая Чечня и Малая Чечня часто встречаются в дореволюционных источниках. На деле же Большая Чечня – это районы, расположенные по правому сберегаю реки Аргун вплоть до Аксая, а Малая Чечня – это регион левобережья Аргуна, включая горную часть и Надтеречного зоны. Хотя это весьма расплывчатые границы.

Граббе решил полностью покончить с мятежными аулами, которые оказывали, опять же, вольно или исподволь, поддержку Шамилю. Потому, пройдя через уже знакомые по Валерику гойтинские и гехинские леса, отряд взял штурмом и уничтожил хозяйственные и жилые постройки в аулах, уцелевших после Галафеева.

Князь Владимир Сергеевич Голицын, командующий конницей в той экспедиции, был ещё и другом Лермонтова. Правда, позже у них произошла размолвка. По одной версии, из-за дамы, как это часто бывает. По иной версии, во время устройства публичного бала для местного общества в Пятигорске Голицын бросил фразу «здешних дикарей обучать надо». Естественно, Лермонтов, командующий отрядом, отчасти состоящим из этих самых «дикарей», смолчать не смог. Однако об офицере Михаиле Юрьевиче Голицын отзывался вечно с большим уважением.

Вот что Владимир Сергеевич написал, вспоминая ту экспедицию:

«Во всю экспедицию в Малой Чечне с 27-го октября по 6-е ноября поручик Лермонтов командовал охотниками, избранными из всей кавалерии, и командовал отлично во всех отношениях; всегда первый на коне и последний на отдыхе, этот храбрый и проворный офицер неоднократно заслуживал одобрение высшего начальства».

Михаил Лермонтов. Военный офицер. Часть 4

Владимир Сергеевич Голицын

С первых же дней экспедиции Михаил Юрьевич буквально ворвался в брань. На пути отряда 27 октября встал аул Алды. Едва население мятежного аула приметила войска, как началось спешное отступление, но мюриды, существовавшие там, не собирались просто робко покинуть насиженные места. За собой отступающие гнали скот, т.е. провизию для мятежных войск. Вначале «лермонтовский отряд», видимо, по привычке действовавший впереди основных войск, отрезал стада от населения аула. Когда мятежники помянули утраченное собственность, они бросились в лесную чащу, надеясь, что «охотники» за ними не последуют. Но Лермонтов со своим отрядом атаковал лес, вступив в отчаянную рукопашную схватку, чем обратил в стремительное бегство оставшихся в живых мюридов.

28 октября на горизонте показался гойтинский лес, т.е. природное препятствие, которое с большой вероятностью могло быть укреплено противником с целью создания засад и всевозможных ловушек. Несимпатичные ожидания оправдала охотничья команда поручика Лермонтова. Они первыми вошли в лес и обнаружили ожидаемые командованием завалы. Вместо удара «в лоб» Михаил Юрьевич стремительным маневром обогнул позиции противника и ударил по ним с правого фланга и отчасти с тыла. Таким образом, «лермонтовский отряд» выбил обороняющихся из завала и выдавил на отворённую местность, где «охотники» окончательно уничтожили противника.

Отдельно следует отметить 30-е октября, когда судьба вернула Лермонтова к пункту боевого крещения – на реку Валерик. И снова Михаилу Юрьевичу и его отряду пришлось отчаянно маневрировать меж рекой, открытой местом и лесной чащей. В итоге «охотникам» удалось отрезать отступление неприятельского отряда в лес и, пользуясь замешательством, уничтожить большую доля противника. Лишь немногим конникам мюридов удалось бежать в тот день.

Михаил Лермонтов. Военный офицер. Часть 4

Лермонтов со своими “абреками”

Поход завершился 6 ноября, когда отряд вернулся в Грозную. Генерал Галафеев, несмотря на деятельное участие Граббе в делах отряда, всё ещё оставался прямым командиром Лермонтова, поэтому отпустил поручика на время в Ставрополь. В Ставрополе Михаил Юрьевич, пускай и ненадолго, смог окунуться в дружескую болтовню в негласном «офицерском клубе» в гостинице «Найтаки», где по традиции встречались знакомые братья по оружию со всего Кавказа.

Но уже 9 ноября командующий Граббе стряпал новую экспедицию. На этот раз в Большую Чечню. И опять же с тем же пылом «лермонтовский отряд», который к моменту вступления ещё в Малую Чечню насчитывал уже возле сотни сабель, действовал и в Большой Чечне. Штурмом были взяты аулы Маюртуп (Майртуп) и Аку-юрт, уничтожена кормовая база для конницы мюридов.

Вышеупомянутый князь Голицын писал о Михаиле Юрьевиче:

«Отличная служба поручика Лермонтова и распорядительность во всех случаях достойны особенного внимания и привезли ему честь быть принятым господином командующим войсками в число офицеров, при его превосходительстве находившихся, во всё время второй экспедиции в Большенный Чечне с 9-го по 20-е ноября».

Являясь командиром кавалерии отряда, тогда ещё полковник, князь Голицын даже подал генерал-адъютанту Граббе понятие о награждении поручика Лермонтова золотой саблей «За храбрость». Однако, как и ранее, представление начальству показалось просто фантастикой, посему улеглось «под сукно».

Михаил Лермонтов. Военный офицер. Часть 4

Лермонтов на казачьей заставе (почтовая открытка, изданная к юбилею поэта)

Видимо, при дворе всё ещё были живы мемуары о дуэли с Барантом и о стихе Лермонтова «Смерть поэта», в котором офицер от души прошёлся по клевретам Пушкина и откровенным обожателям европейских стран. Ещё при первом представлении генералом Галафеевым Лермонтова к награде за бой у Валерика император не только его не удовлетворил, но даже возмутился, цитирую, «что поручик Лермонтов при своем полку не был». Это правда, т.к. всё время на Кавказе Лермонтов официально входил в состав прославленного Тенгинского полка. К тому же император добавил заявка: «…дабы поручик Лермонтов непременно состоял налицо на фронте, и чтобы начальство отнюдь не осмеливалось ни под каким предлогом удалять его от фронтовой службы в своем полку». Разумеется, понятие «фронт» в данном случае имело несколько иное значение. К счастью, это требование благодаря канцелярской волоките вгонит Лермонтова в казармы гораздо позже.

Михаил Лермонтов. Военный офицер. Часть 4

К тому же, пока Лермонтов со своими «абреками» носился по Кавказу под рулями неприятеля, в столице его не забывали. Супруга французского посла Мария Жозефина де Барант, т.е. мама того самого Баранта, из-за дуэли с которым императорский двор и послал Лермонтова на Кавказ, писала своему супругу по поводу Михаила Юрьевича:

«Поговори с Бенкендорфом, можешь ли ты быть уверенным, что он выедет с Кавказа только во внутреннюю Россию, не заезжая в Петербург… Я немало чем когда-либо уверена, что они не могут встретиться без того, чтобы не драться на дуэли».

Столь милая забота об отпрыске по факту является банальным доносом, т.к. Александр Христофорович Бенкендорф в то пора являлся главой Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Проще говоря, Мария Жозефина просила супруга наушничать на русского офицера самому начальнику политической полиции, дабы тот ограничил свободу Лермонтова.

20-го ноября, когда начинов перелетать первый снег, а перевалы уже надели внежные белые папахи и потому были крайне труднопроходимы, чеченский отряд завершил экспедицию и вернулся в Грозную. Отряд был распущен на пора зимней непогоды, и Лермонтов устремился в Ставрополь. Находился поручик в самом меланхоличном настроении, в зелёной тоске. Не секрет, что стихотворец давно стремился отчаянным геройством заслужить отставку, чтобы заняться любимой им поэзией и литературой в целом. Но надежды эти таяли с любым днём, потому что даже представления на награждения шли под сукно раз за разом. Впереди его ждала встреча последнего в его жизни Нового года и Рождества. В 1841-м его существование трагически прервётся.

Продолжение следует…

Источник

>