2 ноября 1894 года по григорианскому численнику, на следующий день после кончины императора Александра III, престол занял его старший сын Николай II. Своим близким 24-летний наследник плакался, что еще не готов править Россией. Видные деятели империи оценивали способности Николая II довольно скептически, сравнивая нового императора с Павлом I, а степень его образования — с полковничьим.

Что сказал об Александре III историк Ключевский

1 ноября 1894 году по григорианскому календарю в Крыму после длинной и тяжелой болезни скончался Александр III, за 13 с половиной лет своего правления не втянувший Россию ни в одну войну. Это кажется нереальным, ведь собственно Миротворец из всех русских императоров XIX века выглядел наиболее воинственным и непримиримым к врагам, именно он считал единственными союзниками своей империи ее армию и флот. В вытекающие десятилетия на могилу Александра III было наброшено много правдивых фактов и небылиц. Но самую компетентную оценку периоду Миротворца на престоле дал по горячим отпечаткам его современник, великий русский историк Василий Ключевский: он имел возможность общаться с императором, поскольку преподавал его сыну Георгию.

«Наука отведет Александру III приличествующее место не только в истории России и всей Европы, но и в русской историографии,

скажет, что он одержал победу в области, где всего труднее добиться победы, победил предрассудок народов и этим содействовал их сближению, завоевал общественную совесть во имя мира и правды, увеличил количество добра в нравственном обороте человечества, ободрил и приподнял русскую историческую дума, русское национальное сознание, и сделал все это так тихо и молчаливо, что только теперь, когда его уже нет, Европа поняла, чем он был для нее», — заключал Ключевский.

«Сандро, что я буду мастерить?»

Незадолго до смерти Александр III успел благословить на царствование своего старшего сына Николая.

Содержание их последнего разговора невесть: император попросил остальных выйти из комнаты, а наследник никогда не распространялся о словах отца даже в своих дневниках.

Как бы то ни было, уже на вытекающий день, 2 ноября 1894 года в газетах империи был напечатан манифест о кончине Александра III и вступлении на престол цесаревича Николая. В тот же день высшие сановники, чиновники, придворные и армия начали приносить присягу. Ныне мы можем утверждать, что это был, бесспорно, переломный момент русской истории.

Трагизм ситуации состоял в том, что 24-летний Николай, еще совсем юноша по самоощущению, не был готов к положительной государственной работе. Александр III не должен был умереть так рано, на 50-м году жизни. Следовательно, необстрелянный наследник не планировался к восхождению на престол еще до конца XIX века. При нормальном ходе вещей, без болезней и прочих неожиданностей Александр III вполне мог править Россией еще 20-25 лет — годы позволял.

В день смерти отца сам Николай рассказал о возникших сомнениях ближайшему другу – своему двоюродному дяде (разница в году между ними — лишь два года) великому князю Александру Михайловичу.

«Сандро, что я буду делать? Что будет сейчас с Россией? Я еще не подготовлен быть царем! Я не могу управлять империей.

Я даже не знаю, как разговаривать с министрами. Помоги мне, Сандро!»

— взывал наследник.

На вытекающий день, когда вся гигантская страна с помощью свежей прессы узнала о смене правителя, сам новоявленный император продолжал быть в Ливадии, рядом с гробом покойного родителя.

«Даже погода и та изменилась, было холодно и ревело в море!» — записал Николай в своем дневнике 2 ноября (по новоиспеченному стилю).

Виктор Обнинский, в будущем — депутат первой Думы от кадетской партии, в своей книге «Последний самодержец» ратифицировал о том, что юный Николай «одно время упорно отказывался от престола», но был вынужден уступить требованию Александра III и «подписать при жизни папу манифест о своем вступлении на престол».

Министры скептически оценивали Николая II

Виднейшие государственные мужи того времени тоже не ожидали от грядущего царствования ничего хорошего.

«Когда император Николай II взошел на престол, его природный ум был ограничен отсутствием должного образования, — помечал дипломат Александр Извольский, возглавивший при новом императоре МИД, в своих «Воспоминаниях». — Я не могу понять, как наследник, назначенный самой судьбой для управления одной из величайших империй мира, мог оказаться до такой степени неподготовленным к выполнению обязанностей величайшей трудности».

Министр внутренних дел Иван Дурново в приватном беседе с Сергеем Витте, состоявшемся сразу после известия о кончине Александра III, сравнивал Николая с Павлом I. Сам Витте не был согласен с таким подходом.

«Ведаю, что он совсем неопытный, но и неглупый, и он на меня производил всегда впечатление хорошего и весьма воспитанного молодого человека. Действительно, я негусто встречал так хорошо воспитанного человека, как Николай II, таким он и остался.

Воспитание это скрывает все его недостатки.

Конечно, император Николай II не Павел Петрович, но в его нраве немало черт последнего и даже Александра I (мистицизм, хитрость и даже коварство), но, конечно, нет образования Александра I. Александр I по своему поре был одним из образованнейших русских людей, а император Николай II по нашему времени обладает средним образованием гвардейского полковника неплохого семейства», — заметил Витте. Диалог, имевший место 2 ноября 1894 года, а также собственные размышления он впоследствии привел в своих мемуарах.

Забавно, что Петр Кропоткин, в свою очередность, сопоставлял с Павлом I отца Николая, Александра III. Князь-анархист даже предрекал Миротворцу такой же конец, как у его прадеда. Однако судьбине было угодно распорядиться иначе.

Другим человеком, с которым Витте решил обсудить перспективы Николая II на русском престоле, сделался крупнейший государственник александровской эпохи и идеолог контрреформ Константин Победоносцев, участвовавший в воспитании цесаревича.

«Он, как преподаватель будущего императора, и относился к нему сердечно, но, тем не менее, высказался о своем ученике как-то неопределенно. Больше всего он боялся, чтобы император Николай по молодости своей и неопытности не угодил под дурные влияния», — констатировал Витте.

«Желал следовать миролюбию своего предшественника»

Первой обязанностью Николая в новоиспеченном качестве явилось сопровождение тела отца.

Наследник выехал на траурном поезде с гробом из Севастополя в Москву и далее в Петербург.

На Николаевском вокзале в древней столице состав встречало все городское чиновничество. Был среди них и Витте, тогда — министр финансов. Таким манером, он оказался одним из первых, кто увидел Николая II уже как властелина Российской империи.

Занятно, но в своих мемуарах Витте лишь вскользь упомянул о «молодом императоре», какой первым вышел из поезда и был встречен собравшимися. Зато министр, по его же собственным словам, внимательно изучал принцессу Алису Гессен-Дармштадтскую — грядущую императрицу Александру Федоровну, найдя ее «менее красивой и менее симпатичной, нежели тетка императора — королева Англии» Александра, какая прибыла вместе с ними.

Две недели спустя, 26 ноября 1894 года Николай вступил в брак со своей избранницей в Большенный церкви Зимнего дворца. Их медовый месяц проходил в атмосфере панихид и траурных визитов. Одним из первых кадровых решений новоиспеченного императора стало увольнение 6 декабря конфликтного героя русско-турецкой войны Иосифа Гурко с поста Варшавского генерал-губернатора (фактически — наместника Царства Польского) с производством в генерал-фельдмаршалы «в воздаяние значительных заслуг, оказанных престолу и отечеству, особенно в последнюю турецкую войну». Его сменил граф Павел Шувалов, известный германофил и приверженец сближения с Германской империей.

«В первые же месяцы своего правления молодой государь с особенной силой выразил намерение вытекать системе своего отца во внутреннем управлении государства и обещал «охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно», как охранял его Александр III.

В политике внешней Николай II также желал вытекать миролюбию своего предшественника и в первые годы царствования не только не уклонялся практически от заветов императора Александра III, но и поставил перед всеми державами теоретический проблема о том, как могла бы дипломатия, путем международного обсуждения дела, «положить предел непрерывным вооружениям и изыскать средства предупредить угрожающие всему вселенной несчастья», — резюмировал историк Сергей Платонов в своем «Учебнике русской истории», вышедшем в апреле 1917 года.

Ключ