Станица Наурская, по одной из версий, была основана казаками, по иной — выросла на остатках аула Наур. Но оставим эти споры. Даже к началу XX века эта станица была типично казачьей: из 7181-го станичника русскими бывальщины 6582 человека. При этом чеченцы в основном селились в соседнем ауле, сохраняя торговые связи. Так или иначе, но первые упоминания о Наурском селении относятся к половине 17-го века.
В 1765-м году был подписан указ о переселении волжских казаков на Терек. Волжане должны были занять позиции по левому сберегаю Терека между Моздоком и станицами гребенских казаков. В итоге волжских казаков поселили в ряде станиц, среди каких была и Наурская. Стоит отдельно отметить, что процесс этот сопровождался недовольством переселяемых семей и даже активным сопротивлением. Наурская располагалась восточнее Моздока и западнее Кизляра (станица есть и ныне, находясь в составе Чеченской республики). Строевые казаки, поселившиеся в Наурской, вошли в состав Моздокского казачьего полка.
Житье во фронтовых условиях
Станица жила в условиях постоянных набегов, которые до поры до времени носили характер жалящих тонких нападений. Но и эти набеги были столь частыми, что сообщение между станицами восточнее Моздока было непостоянным, а в ночные часы отсутствовало вовсе. Природно, учитывая данную специфику, Наурская представляла собой скорее укрепление, нежели просто посёлок. Станица была обступлена укреплённым земляным валом, на подступах был вырыт небольшой ров, а со сторожевых вышек велось постоянное наблюдение за местностью. Также по периметру вала бывальщины оборудованы своеобразные бастионы, т.к. на вооружении казаков Наурской находилась и артиллерия в виде нескольких орудий.
С 1768-го года полыхала русско-турецкая брань. Османы традиционно для своей политики вовлекали всё больше племён в эту войну, пользуясь старыми связями, в том числе и торговыми, для провоцирования вражды против Российской империи. Эта брань не была исключением.
В 1774-м году Порта решила нанести удар по крепости Моздок, а, следовательно, по формирующейся тогда грядущей Моздокской укреплённой линии (часть Кавказской линии). Войско для этой операции было сборным. С одной стороны, в него взошли крымские татары под руководством калги (второй человек в Крымском ханстве после самого хана и непосредственный претендент на ханский престол) Шахбаз Герая. Шахбаз был отправлен в поход Девлет IV Гераем, недавно утратившим власть ханом и его родным братом, жаждущим вернуть ханство при помощи турок. С иной стороны, в войско вошли османы и кабардинцы из числа недовольных русскими племён, которые совершали регулярные мелкие нападения.
Когда армия числом в восемь тысяч бойцов было собрано, Шахбаз Герай направил его к Моздоку. 10 июня (по старому манеру) 1774-го года неприятель подошёл к крепости. Но после многочисленных нападений, которые нередко заканчивались трагически для обороняющихся, Моздок гораздо укрепили, поэтому калга решил атаковать менее защищённые близлежащие станицы.
Наурская, стоявшая в 50 километрах от Моздока, в те дни была отнята своего главного оборонительного ресурса – большая часть строевых казаков Моздокского полка находилась в походе. В самой станице за крепостным валом осталась лишь малочисленная караульная команда, рассчитанная на отражение стандартного мелкого нападения, да казачьи семьи: женщины, старики и дети.
Враг у ворот
11 июня к станице пришлось восьмитысячное турецко-татарское войско, рассчитывая, конечно, на стремительный штурм и богатую добычу. Со сторожевых вышек по всей Наурской разнёсся грозный сигнал надвигающейся беды. Вскоре станица была целиком окружена. Но взять нахрапом Наурскую не удалось, а воинство, которое встретило противника, стало в итоге легендой.
Стоило неприятелю приблизиться к станице, как его разом накрыл артиллерийский огонь. Но, учитывая число атакующих, сдержать их вдалеке от крепостного рва было невозможно. Вскоре первые бойцы начали карабкаться по оборонительному валу. И тут вдруг на башки штурмующих сплошным потоком полилась кипящая смола. Но не это изумило противника, а сам «гарнизон», в основном состоящий из разряженных в броские алые сарафаны казачек.
Терская казачка
Малочисленная караульная команда продолжала осыпать противника картечью. Каждый раз казаки, оставшиеся в Наурской, буквально на собственных дланях переносили тяжеленные чугунные орудия с одного опасного направления на другое, забивая дыры в обороне. Но само их число не позволяло им взять полноценную оборону. Увы, все тяготы боя пришлось поделить с женщинами и даже детьми.
Штурм следовал за штурмом. Наконец смола, выжигавшая с вала противника, начала заканчиваться. Чтобы компенсировать этот военный дефицит, казачки принялись нести из собственных хат кипящие щи и похлёбки, выливая этот жидкий «огонь» прямиком на карабкающихся турок, татар и кабардинцев. Когда и это оборонительное «вооружение» начин заканчиваться, в ход пошли пылающие головни.
К вечеру среди седовласых казаков и стремительно редеющих строевых казаков уже на полноценных правах стояли дамы. Стоило какому-нибудь дерзкому турку или татарину возвысить свою голову над крепостным валом, стараясь ворваться в станицу, как его могла ожидать уж совсем не доблестная смерть. Казачки к этому, уже критическому, моменту боя вооружились косами и серпами. Незадачливый воин рисковал потерять жизни не от боевой шашки, а от сельскохозяйственного инструмента. Казачки, как известно, трудолюбивые крестьянки, а потому серпами, вилами и косами владели умело и сноровисто.
К исходу первого дня сражения силы обороняющихся существенно поредели. Всем было ясно, что любой следующий штурм может очутиться последним. Пожалуй, единственное, на чём держался «гарнизон», — это чёткое осознание того, что поражение обернётся грабежом и дикой резнёй, в какой погибнут все, начиная с детей и заканчивая стариками.
Практически весь день защитники и защитницы Наурской ждали помощи со станицы гребенских казаков Червлённой, что итого лишь в сорока километрах от Наурской, ведь артиллерийская пальба была слышна там вполне отчётливо. Однако в Червлённой канонаду зачислили то ли за встречный салют вернувшимся казакам Моздокского полка, то ли за потешную стрельбу, до которой был большой любитель полковник Моздокского полка Савельев, периодически существующий в станице. Помощь так и не пришла.
Утром следующего дня казаки и казачки вышли на свой «последний парад», открыв новый день артиллерийской пальбой. К радостному удивлению защитников Наурской, вражеское войско спешно покидало поле битвы. По одной из версий, причиной тому была не попросту череда бесславных попыток овладеть станицей штурмом, унесшая сотни жизней. Принято считать, что причиной отступления неприятеля является точный артиллерийский выстрел казака Перепорха. Именно он, наведя орудие на курган, на котором расположилось командование вражеского отряда со своими приближёнными, умудрился точным выстрелом убить племянника калги Шахбаз Герая. Шахбаз, и без того обескураженный подобным поворотом событий на ниве штурмов и осады Наурской, увидал в этом дурное предзнаменование. К тому же с минуты на минуту на горизонте могли показаться как казачий отряд из соседних станиц, так и Моздокский полк.
В 1838-м году казаки разворошили подле станицы курган, на котором, как считалось, и находился штаб Шахбаз Герая. В земле обнаружили человеческие кости, серебряный кувшин и золотые украшения с пояски и конской сбруи. Это отчасти подтверждает версию о «снайперской» работе казака Перепорха.
В итоге оборона станицы Наурской накрыла славой её защитниц и защитников и горькой грустью с оттенком позора отзывалась в памяти турок, татар и кабардинцев. При этом даже торговля между горцами и казаками Наурской на пора прервалась. Стоило горцу с боевыми ранами показаться у станицы, как встречные казаки поддевали прохожего фразой: «Как Кабарда пошла воевать, да не управилась с казацкими бабами!»
Дам, отважно защищавших станицу и своих детей, после сражения наградили медалями. Сама битва получила хлёсткое казачье имя: «Бабий праздник».
