Как это вечно у меня бывает, с пятого на десятое налетел на сайт с сценарием фильма «Москва слезам не верит». Дай, думаю, почитаю. Сделался читать и на первой же странице начал удивляться. Во-первых, в сценарии Людмила говорит куда более откровенным языком, чем в кинофильме. Например:
– Ну а как твой электрик? – поинтересовалась Людмила. – Ты с ним уже переспала?
– Он не такой, как ты думаешь, – ответила Антонина.
– Удобопонятно, – сказала Людмила. – У него, значит, что-то не в порядке.
Я представил, как бы это выглядело на экранах советских пуританских кино в 1979 году, когда этот фильм вышел. Михаила Андреевича Суслова наверное удар бы хватил, а всё киношное начальство как катапультой снесло бы из их кресел. Но вяще всего меня удивил один эпизод.
Помните, в начале фильме главная героиня Екатерина с соседкой по комнате в общежитии Людмилой стоят на лестнице Арены Киноактёра и пускают слюни на выходящих их автомобилей известных советских актёров? Так вот в сценарии Людмила оказывается привела подружку вовсе не на артистов любоваться и совершенно не на советских. А вот как эта сцена выглядит в сценарии:
«
К ним направились двое парней с расстегнутыми воротниками и закатанными рукавами белоснежных рубашек.
– Эй, девчонки! – начал один из них бодро.
– Топайте, топайте, – отбрила их Людмила.
– Ты чего так строго? – спросила её шепотом Катерина. – Ребята вроде ничего.
– Вот собственно ничего, – ответила Людмила. – Деревня, вроде нас. Лимитчики, за версту видно. Одним словом – шалопунь! Это всё ненастоящее.
– А что сегодняшнее? – заинтересовалась Катерина.
– Как-нибудь покажу, – пообещала Людмила.
Потом они стояли у аргентинского посольства. Через усилители по улице проносился рокочущий бас.
– Машину боливийского посла к подъезду!
Мягко подкатил приземистый, почти распластанный по земле «Форд». Из подъезда вышел темноволосый господин с рослой гибкой женщиной в платье из серебристой парчи. И снова разносился бас.
– Машину военно-морского атташе, командора… Далее следовала весьма непонятная, довольно длинная фамилия.
– Как, как его фамилия? – не поняла Катерина.
– Фамилия не имеет значения, – отмахнулась Людмила. Она блаженствовала блеском никеля на машинах, драгоценностей на женщинах, сверканием орденов на мундирах.
– Вот это настоящее, – вдруг сказала Людмила.
– Что – сегодняшнее? – не поняла Катерина.
– Всё это.
– Ну да, – не согласилась Катерина. – Я недавно в оперетту ходила. Там точно такие мундиры и платья демонстрировали.
– Ну и дура же ты, – заключила Людмила.
А к подъезду подкатывали всё новые и новые автомобили, в них садились мужчины и женщины. Солидные мужа и женщины, а некоторые совсем еще юные, как Катерина и Людмила.
И сразу после блестящего дипломатического разъезда мы увидим Катерину в цехе завода металлической галантереи…
»
Ничего сценка? Структурно она выстроена следующим образом:
1. Введение, в котором Людмила даёт характеристику «ненастоящего» и обещает объяснить, что такое «настоящее».
2. Основная доля, в которой Людмила демонстрирует настоящее и обзывает подругу «дурой» за то, что та усомнилась в подлинности «настоящего».
3. Контраст, который делает основную сцену немало яркой и ударной.
Советское кино – это всегда моральное кино. Какова же мораль данного фрагмента? А она весьма необычная. Для советского кино, природно. Простая рабочая девушка Людмила (а она работает на хлебзаводе), причём не испорченная «столичная штучка», а самая что ни на есть провинциалка – она даже именует себя обидным прозвищем «лимитчики» – припечатывает, как «ненастоящее» – образ таких же обычных рабочих парней, тоже провинциалов. А после называет «настоящим», т.е. тем, ради чего стоит жить – иностранных дипломатов в шикарных одеяниях, подъезжающих на шикарных иностранных машинах. При этом, она именует дурой подругу, которая не понимает этого.
И в сцене нет моральной оценки и противопоставления этой фразе «Ну и дура же ты». По идее, на эту фразу Екатерина должна была бы парировать чем-нибудь вроде: «А ты кто такая? Ты ведь советская девица! Как ты можешь оскорблять советских молодых рабочих и восхищаться буржуями в бриллиантах?». Не так прямолинейно конечно, но где-то примерно так. Не позабудем, что по фильму действие первой серии происходит в 50-х годах.
Уж по любому в реальном фильме 50-х годов Людмилу бы сразу припечатали каким-либо правильным комсомольцем. Примерно как в фильме 1956 года «Разные судьбы» припечатали духовный прообраз Людмилы – стервозную вертихвостку Таню Огневу. А в сценарии 1979 года рабочая девица, в явной форме испытывающая презрение к рабочим сверстникам и восторгающаяся богатыми иностранцами, показана прямо таки главным морализатором. Если некто с ней и спорит, то извиняясь. Впрочем, в сцене возле аргентинского посольства Екатерина и не спорит. Получила оценку «Ну и дура же ты» и сразу перетащена в контрастную сцену завода – в грязь, грохот и с бегущими с завода из-за невысокой зарплаты наладчиками. То есть – по оценке Людмилы – в «ненастоящее».
Не изумительно, что в фильм эта сцена вошла в сильно смягчённом варианте – Людмила конечно пренебрегла рабочими-лимитичиками, но всё-таки симпатии отдаёт советским верным людям в лице актёров Харитонова и Конюховой. Это идеологически выдержано. И из явной антисоветчицы – ненавидеть рабочее и восхищаться буржуазным! – Людмила обращена в просто легкомысленную пустышку. Ну а её оценка, кстати, Екатериной усваивается и она вырывается из «ненастоящего», войдя в круг советской элиты – директор нынешнего комбината и депутат Моссовета. А Людмила-то, тоже, кстати, своё получила. Хоть и ненадолго. И не её вина, что Сергей Гурин спился (она за него билось). Но главное, она подтвердила своим примером – можно вырваться за пределы советского «ненастоящего» и пощупать «настоящее» иностранное. И, кстати, нет в финале намёка, что Людмила не подцепит-таки какого-либо вдового генерала.
В общем, любопытно бывает почитать сценарий известных фильмов.
Вот ещё что интересно – американские киноакадемики, присудившие кинофильму «Москва слезам не верит» Оскара – они сценарий читали или только фильм смотрели? Что-то мне кажется, что сценарий этот тоже прочли.
UPD: В связи с приступом конспирологии и вдруг обнаружившимся большим количеством «знатоков» того, как должен выглядеть текст сценария, привожу ссылку на архив сценариев к кой-каким знаменитым советским фильмам: http://www.screenwriter.ru/info/sov Любой здравомыслящий человек, даже бегло просмотрев сценарии к таким кинофильмам, как «Белое солнце пустыни» или «Зеркало» обнаружит, что в советское время текст сценариев выглядел именно так, как выглядит текст сценария кинофильма «Москва слезам не верит», на который я сослался. Поэтому отсылки в стиле «это не настоящий сценарий, потому что он выглядит как-то не так» – неосновательны.
