Гибельный анапский поход. Лишь 21 марта 1790-го года войска Бибикова подошли к Анапе, периодически отбиваясь от нападений черкесских отрядов. К штурму разрешили приступить на следующее утро, т. к. бойцы чрезвычайно устали. Внезапно ночью началась метель и ударили такие морозы, что за ночь околели возле двухсот лошадей.
Карта Анапы (штурм 1791-го года)
Несмотря на чудовищные погодные условия, с первыми проблесками зари под снеговыми свинцовыми тучами выстроились солдатские колонны и медлительно, в полном молчании двинулись в сторону крепости. Турки ответили на это артиллерийской стрельбой, а гарнизон укрепления выстроился на стенах, готовясь зачислить бой. Но вдруг ряды наших солдат замерли и повернули обратно, разбив лагерь на расстоянии пушечного выстрела от крепости. В это же пора турки послали гонца к горцам, чтобы скоординировать совместные действия. Несмотря на погоню, гонцу удалось уйти исчезнуть, что означало ежеминутную опасность удара в тыл.
На следующий день османы в количестве 1500 бойцов вышли из крепости и пошли штурмом на русский лагерь. Турок наши войска встретили дружным ружейным и артиллерийским огнём, и, казалось, попытка разорить стан провалилась, но в этот момент черкесские полчища ударили в тыл наших позиций со стороны юго-востока, т.е. со стороны отрогов Кавказа, сходящих к анапской долине. В итоге пришлось драться на два фронта. Весь день шло сражение. Стойкость и мужество наших бойцов в очередной раз позволили избежать краха экспедиции. Когда начин вечереть, на поле брани остались лежать около пяти тысяч вражеских воинов. Позже нашу победу в этом сражении наименовали настоящим чудом.
Однако вместо того чтобы одуматься, учитывая создавшиеся условия, Бибиков отдал приказ… немедля приступить к штурму крепости. Таким образом, бойцы, не успев перевести дух после многочасового сражения, ринулись на приступ, преследуя отходящие турецкие войска. Гарнизон Анапы был настолько поражён таким внезапным решением русского генерала, что запер ворота ровно перед носом своих же воинов, которых преследующие их русские солдаты и казаки на полном ходу просто размазали об анапские крепостные стены.
Но штурм была столь внезапной и столь неорганизованной, что у наших бойцов попросту не оказалось штурмовых лестниц (!). Турки же повстречали русских картечью. Пришлось отступить, потеряв в итоге до 600 человек убитыми. Колонны мрачно устремились обратно в укреплённый стан.
Остатки стен Анапской крепости уже после взятия русскими в начале 19-го века
Близилась ночь, солдаты выбились из сил. Представлялось, их беды должны были закончиться хотя бы на время ночи. Но черкесы, только что бежавшие с поля боя, встали позициями в горах, наблюдая, чем окончится битва, и ожидая успешного момента нанести кавалерийский удар. И такой момент настал, когда поражённые картечью русские войска расстроенными линиями, неся на себе раненых, отступали в лагерь. Черкесские всадники стремительно ринулись на отступающих бойцов с целью отрезать их от станы.
Стремительно чернеющие сумерки только ещё сильнее разобщили ряды отступающих. Бедственное положение спасли два майора, Верёвкин и Офросимов. Верёвкин, командуя двумя батальонами пехоты, и Офросимов, возглавляя батарею «единорогов», вклинились между черкесами и нашими бойцами, буквально заслонив истрёпанных боем русских бойцов грудью и прикрывая их отступление.
Безрадостный путь домой
Наконец, когда на землю склонилась тьма, русские вернулись в лагерь. Всю ночь, выдавшуюся грозовой и ветреной, экспедиция ожидала нападения турок или черкесов, но и те, и иные сами ждали нападения, поэтому ночь для всех выдалась бессонной.
Ещё целых три дня Бибиков будет стоять под стенами Анапы, не решаясь ни штурмовать твердыня, ни отступиться. Лишь, когда ситуация с провиантом стала критической, Юрий Богданович собрал военный совет из всех старших офицеров. Весьма предсказуемо подавляющее число присутствующих высказались за незамедлительное отступление, т. к. в войсках стали заканчиваться даже боеприпасы, не говоря уже о провианте и невозможности провести фуражировку. Бибиков смирился с решением рекомендации.
Бойцы начали сниматься с занимаемых позиций 27-го марта 1790-го года. Заметив это, турки прислали посланника, который передал буханку хлеба командующему генералу Бибикову. Посланник также передал слова коменданта Анапской твердыни. Зарвавшийся большой «победой» анапский паша «посылает этот хлеб главнокомандующему, чтобы тот не умер с голода в дороге». Учитывая обстоятельства, порывистый Бибиков был вырван стерпеть такую обиду.
Обратно за Кубань решено было возвращаться самой кратчайшей известной в ту пору дорогой, какую проложил во время своего похода генерал Пётр Абрамович Текели. Возвращение было тяжким и бедственным. Войска оголодали и выбились из сил. К тому же экспедиции Бибикова необходимо было минуть по заболоченной местности, растаявшей под весенним солнцем, когда мелкие речушки превратились в бурные потоки.
При этом ободрённые победой слитые силы горцев и османов двинулись вслед отступающим силам Кавказского корпуса, рассчитывая полностью уничтожить русское армия. Наконец, во время очередной переправы через по-весеннему полноводную реку русские заметили, что на горизонте показалась конница противника. Принимать бой на отворённой местности, имея в наличии изрядно поредевшее воинство, утомлённое тяготами похода, было бы чистым безумием. Поэтому Бибиков и офицеры экспедиции всеми мочами старались ускорить переход бойцов по мосту, чтобы сжечь его, заблокировав переправу через реку.
Зимняя Кубань (на карачаево-балкарском стиле — “разливающаяся река”)
Войска перейти злосчастную реку успели, но, увы, сжечь мост уже не имели никакой возможности. Генерал Бибиков приказал с ходу раскатать 16 орудий. Артиллерия заняла позиции справа и слева от моста, словно пробка закрыла бутылку. Когда неприятель хлынул на мост, грянул мощный залп картечи. Опять и снова турки и черкесы старались прорваться через мост, чтобы вырезать отступающих русских бойцов, но они лишь закупоривали ход по мосту своими телами. Только через час, когда потери противника могли затмить предыдущий успех, турки и черкесы отступили. Бибиков всё же истребил опасную переправу, но это, конечно, не гарантировало от всё новых атак черкесов.
Последний рывок
До берегов Кубани ещё было далеко. Тысячи бойцов, утопая в плавнях и студёной воде, продолжали собственный драматический марш. Вскоре появились первые погибшие от переохлаждения, которые буквально падали замертво в нестройных рядах армии. Видя весь ужас положения экспедиции, Бибиков решил сменить направление движения, сделав большой окружной крюк, но зато выйдя на немало сухую дорогу, которая шла по горным отрогам. Против этого восстали офицеры во главе с героем сражения у Анапской твердыни майором Офросимовым, аргументируя свой демарш тем, что положение солдат и казаков бедственно, а боеприпасов в некоторых подразделениях осталось на пять выстрелов на человека, что является безумием на вражьей горной территории, где их непременно будут ждать засады и завалы.
Юрий Богданович впал в такое неистовство, что приказал майора Офросимова приковать к орудию. И тут возвысили свой голос солдаты. Нет, они не подняли командующего на штыки и не дезертировали. Бойцы просто легли на мёрзлую землю и заявили, что «пускай будет, что угодно Богу и матушке-царице, а дальше мы идти не можем». Осознав, что неудачный поход вскоре станет настоящей крушением, уничтожившей подавляющую часть Кавказского корпуса, Бибиков снова собрал военный совет. Результат был предсказуем: Офросимова отпустили, а экспедиция из последних сил ринулась к спасительной Кубани.
Однако долгожданные воды Кубани оказались неприветливы. Река разлилась, сделалась бурной, неся в своём потоке корни и стволы деревьев. Было принято решение строить плоты из подручного материла – камыша и ветвей. Однако те часы промедления, какие экспедиция потеряла при выборе пути, те часы, которые упорствовал Бибиков, те часы которые потребовались, чтобы дать бойцам передышку, сейчас отозвались новоиспеченной бедой. Черкесы и турки наконец догнали солдат корпуса. Ещё на подходе к Кубани отряд неоднократно отражал жалящие нападения неприятеля.
Русский шестифунтовый “единорог”
У самой реки экспедиция очутилась зажата между безумным потоком и смертью от рук противника. Невеликий выбор сам подсказал решение – днём отряд отражал штурмы врага, а ночью при свете костров мастерил плоты.
Судя по всему, сначала переправили артиллерию, т. к. ни одно орудие не пришлось противнику. А позже, под прикрытием пушек, началась переправа остального войска. Часть плотов, которые мастерили наспех из подручного материала, утеряли остойчивость и перевернулись. Несчастных солдат унесло течение Кубани.
Так закончился тот бедственный поход, а заодно и карьера Бибикова. По различным этим, в том походе погибло от 1100 до 4000 человек, при этом многие из тех, кому удалось форсировать Кубань, позже умерли от ран.
На правобережной Кубани Бибикова повстречал генерал-лейтенант барон Иван Карлович Розен, которого командование, осведомлённое о положении упёртого генерала, послало на подмогу. Розен доносил светлейшему князю Григорию Потёмкину:
«Офицеры и нижние чины находятся в таком жалком виде, который выше всякого обороты; все они опухли от голода и истомлены маршами, стужей и непогодой, от которых не имели никакого укрытия. Солдаты и офицеры лишились в этом походе итого своего имущества и остались в рубищах, босые, без рубах и даже без нижнего белья, которое погнило на людях».
Это позже улеглось в ряд обвинений на военном суде после скоротечного следствия. Единственным наказанием Бибикова стала полная отставка. Он умер в 1812-м году в году 69 лет.
Екатерина II
Императрица Екатерина II писала своему любимцу Потёмкину:
«Экспедиция Бибикова для меня весьма странна и ни на что не вылита; я думаю, что он с ума сошел, держа людей сорок дней в воде, почти и без хлеба; удивительно, как единый остался жив. Я почитаю, что не немало с ним возвратилось; дай знать, сколько пропало – о чем я весьма тужу. Если войска взбунтовались, то сему дивиться нельзя, а более надо дивиться сорокадневному их терпению».
Нескончаемо стойкие и терпеливые бойцы отряда, вынесшие неописуемые тяготы и лишения, в итоге были награждены особой серебряной медалью с гравировкой «За верность». Неизменно, можно судить разно, но это несоизмеримо ничтожная плата за все страдания наших солдат и казаков.
