В предшествующих статьях цикла мы строчили о зверствах австро-германской военщины по отношению к мирному населению и русским воинам на поле боя в годы Первой мировой войны. Сейчас посмотрим – что же творилось в лагерях для военнопленных.
Трагедия для русских солдат, имевших несчастье попасть в руки противника, начиналась уже во пора следования в лагеря.
Так, в мае 1915 г. на мостах через реку Сан, с одной стороны, произошло скопление австро-германских обозов и войск второго эшелона, а с иной стороны, большого количества русских пленных. Германские офицеры отдали приказ: «Побросать мерзавцев в Сан». И очевидец увидел потрясающую полотно: озверелые немцы с мостов сбрасывают пленных в реку (тех кто сопротивлялся – сбивали штыками и прикладами). Увидев, что большинство сброшенных все же выбирается на берег, было приказано пленных вначале закалывать штыками – и уже затем скидывать в реку. Много несчастных пленников было заколото и утоплено в Сане – счет шел на десятки и сотни человек.
У взятых в плен русских, как правило, отбирались шинели, сапоги и все ценные предметы – причем немецкие солдаты вытворяли такое на глазах своих офицеров. Грабились все пленные – независимо от их чина.
Практиковались пешие марши – в ходе каких (длившихся иногда по несколько суток) пленные не получали никакой пищи. И они питались брюквой, сырым картофелем и морковью, подбираемыми на полях, мимо каких их гнали. Причем нередко тех, кто осмеливался подбирать полусгнившую брюкву – расстреливали.
Тех, кто оказывался на железнодорожной станции – дальше везли на поездах, в вагонах, назначенных для перевозки скота. В грязный и вонючий вагон, пол которого был густо покрыт навозом, помещали 80 – 90 пленных. Люд не могли ни сесть, ни лечь – и были вынуждены стоять. Вагон наглухо запирался, и естественные надобности пленные отправляли ровно в вагоне, используя для этой цели фуражки. Воздух в вагоне был ужасен – задыхаясь, люди падали в обморок, а многие умирали. Хроническим состоянием пленного было беспрерывное чувство голода. Обычный рацион: небольшой кусок хлеба (на 2-3 суток) и кружка плохого кофе, сваренного из ячменных зерен.
Военнопленных отправляли на каторжные труды, обрекая на полуголодное рабское существование в нечеловеческих условиях. Русский врач, плененный в августе 1914 г. и проведший около 4 лет в немецком плену, сообщал, что французских и английских пленных кормили прилично, как правило не били, кормили хоть и скудно, но в пределах нормы. А русских пленных били смертным боем за малейшую провинность, кормили низкосортной едой и подвергали истязаниям. Большой была и смертность – именно среди русских.
Немцами широко эксплуатировался рабский труд пленных: их заставляли осуществлять различные труды – как в самом лагере, так и за его пределами. Как отмечал источник, самая тяжелая и грязная работа поручалась русским и отчасти английским пленным, тогда как к французам немцы относились немало снисходительно.
Чистка отхожих мест и выгребных ям в лагере – исключительная обязанность русских. Бочки с нечистотами за пределы лагеря вывозились самими пленными – впрягавшимися вместо коней. Пленных заставляли рыть канавы для осушения болот, таскать на себе бревна, рубить лес и т. п.
Самыми тяжелыми были мелиоративные и дренажные (особенно осушение болот, рытье или углубление рвов) и сельскохозяйственные (обработка полей) работы.
Трудились с 6 до 20 часов – по колено в воде, в одних рубахах, зачастую босиком. Многие, обессилев от голодания и холода, падали, и без посторонней помощи уже не могли подняться.
При выполнении полевых работ, военнопленных по 14 – 16 человек впрягали в бороны и плуги – и люд целыми днями, вместо рабочего скота, вспахивали и выравнивали поля. Рядовой 99-го пехотного полка П. Лопухов рассказывал, что когда совместно с товарищами был запряжен в плуг, немец, шедший за плугом, подгонял их длинным бичом.
Рядовой Г. А. Зубарев, находившийся в лагере Гаммерштейне, вспоминал, что сам видал, как немцы пахали на русских пленных: запрягали 12 человек в плуг, а тринадцатого заставляли управлять плугом. Фотографы фиксировали процесс. Рядовой А. И. Антипаев также вспоминал увиденное: немец вспахивал плугом землю, а в плуг было запряжено 4 русских и 4 французских пленных.
Присевшего передохнуть военнопленного конвоир-наблюдатель сразу же поднимал – ударами приклада, палочки (подавляющее большинство очевидцев сообщают о том, что персонал лагерей для военнопленных поголовно был «вооружен» палками для избиения заключенных) и (нередко) штыка. Тех кто уклонялся от той или другой работы, избивали до потери сознания, зачастую насмерть. Случалось – что избивали массово. Так, боец 27-го Сибирского стрелкового полка Я. Каличкин вспоминал, как была истерта целая партия русских военнопленных, отказавшаяся рыть окопы под Калишем. Пленные прекрасно понимали, что окопы нужны немцам для противодействия русским армиям – и отказались от этих работ. Немцы выводили из строя по 4 человека, клали людей на землю – и беспощадно избивали палками. Возле 10 военнопленных было забито насмерть – но их товарищи так и остались непреклонны в своем решении.
Стоить отметить тот факт, что весьма многие русские пленные, движимые чувством воинского долга, отказывались от военных работ (в частности – копать окопы) – и платили за это существованием. Так, ж. Нива сообщал о подвиге рядового 82-го пехотного Дагестанского полка уроженца дер. Старый Кармалов Казанской губернии Николая Алексеева. Н. Алексеева совместно с другими русскими пленными австрийцы заставили рыть окопы и строить укрепления. Зная, что эти работы направлены против своих, боец отказался принимать в них участие. И был подвергнут истязаниям. В частности, Н. Алексеева поставили на несколько кирпичей спиной к дереву, ноги в лодыжках связали бечевкой – подвесив ее на вбитый в дерево гвоздь. Получилось, что туловище было слабо подвешено к дереву. Кирпичи вытащили, и пленный очутился подвешенным на гвозде. И провисел так минут 20. В это время австрийский офицер ходил вокруг него, размахивая револьвером и угрожая кончиной. Зрелище было настолько отвратительным, что отворачивались даже австрийские солдаты.
Когда это не подействовало, Н. Алексеева предали суду – в ожидании какого поместили в местную тюрьму. И, между прочим, начальство тюрьмы, где содержался солдат, ставило его в пример австрийским заключенным – заключительные назывались «внутренними врагами государства», которым необходимо брать пример с русского солдата, который так любит свою Отечество.
Н. Алексеева вновь стали заставлять рыть окопы – на этот раз убеждая, что они предназначены не для ведения боевых действий против русских. Когда и это не помогло, его увезли в стан для военнопленных – и дальнейшая судьба Н. Алексеева неизвестна. В судьбе солдата принял личное участие Николай II, распорядившийся выяснить что сделалось с героем и сообщить близким о подвиге пленного.
А ефрейтор В. И. Захарченко, попавший в плен к австрийцам 24 ноября 1914 г., в мае 1915 г. был послан для рытья окопов на итальянскую границу. Но 500 пленных из Мархтренка и 500 пленных из Зальцбурга, привезенные для этих целей, наотрез отказались трудиться. Тогда австрийцы выбрали 4 правофланговых (незнакомый очевидцу прапорщик, старший унтер-офицер Башта, младший унтер-офицер 45-го Азовского полка Духанов и незнакомый рядовой) и увели. Пленные вновь отказались выйти на окопные работы. Тогда увели еще 16 человек, а остальных продержали два дня без еды. Наконец осталось около 350 человек – самых непокорных (остальные все же вышли на работы). В это время подъехал автомобиль, из какого вышел штаб-офицер. Узнав, что это стоят русские, отказывающиеся от работы, он велел расстрелять каждого десятого пленного. По его приказанию конвойные вывели из линий 4 человек. Австрийский поручик с саблей в руках и 4 кадета с заряженными винтовками перешли через мост, перекинутый через речку – и к ним был подведен первоначальный из присужденных к расстрелу. Он перекрестился и на вопрос приехавшего штаб-офицера «согласен ли он работать», громко ответил: «нет». Тогда поручик махнул саблей и 4 кадета одновременно выпалили в пленного с расстояния не более 3 шагов: двое в лоб и двое в грудь. Смерть последовала моментально. Также были расстреляны и трое прочих. Около 200 пленных согласились выйти на работу – а оставшиеся непокорные были заперты в барак. После очередных издевательств, они заявили, что согласны пойти на любую труд – кроме окопной. 4-го сентября Захарченко бежал из плена в Италию.
Унтер-офицер И. Меркулов также сообщал о бойне, которую организовали германцы русским пленным, отказавшимся рыть окопы против французских войск – он сам хоронил убитых военнопленных. Об аналогичном факте сообщал и пленный бельгийский унтер-офицер Тасье.
А старший унтер-офицер Чуб, канонир Н. Г. Малюженко и ефрейтор К. И. Якобсон 27-го июля 1917 года сообщали в Центральный Комитет Альянсов бежавших из плена солдат и офицеров следующее: “2 мая 1916 года к нам с французского фронта в лагерь Гермерзгагем был доставлен 33 пролетарий батальон из русских пленных в количестве 1500 человек… Они были доставлены оборванными, босыми, измученными и истощенными. .. 9 сентября 1916 года их скопили и объявили им, что 13 сентября их опять отправят на фронт против французов. Пленные заявили, что на фронт ехать не могут …. Пленные из показанного батальона были собраны и построены в две колонны, которые окружил батальон немецких солдат. Когда пленные и на этот раз отказались поехать на фронт и запели русский гимн, по выстроенной колонне был дан залп, после которого немцы пошли на пленных в штыковую атаку, от которой пострадали убитыми на месте немало 70 человек и ранеными около 80 человек, из которых сорок человек вскоре умерло. При этом считаем необходимым отметить бессердечный случай с одним пленным унтер-офицером из указанного батальона. Он был подвергнут предварительному аресту, а во время штыковой атаки его немцы вытащили из камеры, избили. Когда унтер-офицер упал, то присутствовавший немецкий лейтенант настал ему на горло и засыпал рот песком, отчего пленный задохся тут же на наших глазах…”.
И аналогичных фактов достаточно много.
Но вернемся к тому, что творилось в станах для военнопленных.
Продолжение следует…
