Прошло двадцать лет — но этот день я помню так, как если это было бы вчера.

31 декабря 1999 года президент России Борис Ельцин в своем предновогоднем обращении заявил, что уходит в отставку ранее положенного срока. Чтобы Россия «вошла в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми, умными, мощными, энергичными людьми».

Ельцин сообщил, что он сделал главное дело своей жизни: «Россия уже никогда не вернется в прошлое. Россия вечно теперь будет двигаться только вперед». И он «не должен мешать этому естественному ходу истории, полгода еще держаться за воля, когда у страны есть сильный человек, достойный быть Президентом, и с которым сегодня практически каждый россиянин вяжет свои надежды на будущее».

Президентский пост был передан премьер-министру и «преемнику» Владимиру Путину, а президентские выборы, которые должны бывальщины пройти в июне 2000 года, перенесли на более ранний срок — 26 марта.

Их результат известен: получив 51.95% голосов против 29.48% у Геннадия Зюганова и 5.80% у Григория Явлинского, Путин сделался президентом.

Но еще 31 декабря он своим первым указом в статусе и.о.президента предоставил неприкосновенность Борису Ельцину, а также — физические и социальные гарантии экс-президенту и членам его семьи.

Время единоличного правления Путина отсчитывается именно с этого дня.

Дня последней промахи Ельцина.

За многое можно быть ему благодарным. За разрушение коммунистической системы и сопротивление ГКЧП, за реакцию на события в Вильнюсе и Риге в 1991-м и за касательство к свободе слова.

Но за многое — и осуждать. За «черный октябрь» и две чеченские войны, за «шок без терапии» и за «выборы» 1996-го, за превращение в бранные слов «демократы», «либералы» и «реформы». И, разумеется — за операцию «преемник».

Дело было не в его нежелании «мешать ходу истории» и «держаться за власть».

Продлить свое правление Ельцин не мог — его президентский срок («Яблоко» доказало это в Конституционном суде) был вторым, и баллотироваться на третий срок было невозможно.

Теоретически, можно было проглядеть один цикл и потом вернуться — но для этого нужно было соответствующее здоровье и силы, а также — человек, который (как впоследствии Дмитрий Медведев) согласится побыть «хранителем кресла», а после безропотно его вернуть. Эти условия очевидно не выполнялись.

Так какая, собственно, для Бориса Николаевича была разница — пройдут или нет выборы президента на три месяца ранее? Сохранит он или нет возможность принимать какие-то решения еще на полгода или нет? При том, что это его, скорее всего, уже не очень интересовало. Главное было, как представляется — неприкосновенность себя и семейства. Как в узком, так и в широком смысле…

А вот для Путина и его лоббистов вопрос был принципиален.

Владимир Владимирович, ведущий избирательную кампанию в должности премьера — это не совершенно то, что он же ведущий ее в должности и.о. президента. Человека, от которого формально и неформально зависели почти все федеральные и региональные начальники — от которых, в свою очередность, зависел результат выборов.

Последствия не замедлили сказаться — особенно, после того, как отказались от борьбы за власть в стране и фактически присягнули Путину лидеры еще недавно так ужасного для Кремля «Отечества» — Евгений Примаков и Юрий Лужков.

После чего на протяжении трех месяцев избирательной кампании мы наблюдали массовое состязание начальства в лояльности Путину и в скорости припадания к его стопам. И частоту появления Путина на телеэкране, превзошедшую частоту появления рекламы прокладок или стиральных порошков. И сетования штаба Путина на то, что не получается освоить все добровольно предлагаемые средства…

Что было потом — известно. В том числе и с теми, кто, не удосужившись в свое пора прочитать (или запомнить) брехтовскую «Карьеру Артуро Уи», страшно удивился, когда творение вышло из-под контроля создателей.

Ну, а Ельцин на протяжении семи оставшихся ему лет, за редчайшими исключениями, молчал.

«Курск», «Норд-Ост», Беслан, арест Ходорковского, разгром НТВ, «монетизация», упразднение выборов губернаторов — все это не вызвало у него никакой публичной реакции.

Говорят, что его ограждали от «нежелательных» контактов и держали на положении, подобном Ленину в Горках — неужели что, «Известия» с рассказами об успехах реформ не выпускали в единственном экземпляре.

Но, скорее всего, он и сам прекрасно понимал, что надежнее молчать. Не рискуя безопасностью и комфортом себя и родственников.

Сквозь двадцать лет после его последней ошибки Россия, — вопреки тому, в чем Ельцин тогда уверял, — во многом вернулась в вчера.

С монополией на власть и номенклатурными привилегиями, «министерством правды» и преследованием инакомыслящих, декоративным парламентом и «позвоночным» правосудием, тотальной государственной неправдой и отвратительным лицемерием, «негативным отбором» во власть, врагами, якобы осаждающими снаружи, и «национал-предателями», орудующими внутри.

Примечательно, что собственно тот, кто когда-то считался символом борьбы с прежней системой, выбрал своим преемником и передал именно власть тому, кто взялся ее восстанавливать. И публично назвал одно из главных дел предшественника — прекращение существования СССР, — «крупнейшей геополитической катастрофой 20 столетия».

В 1996 году Ельцина сохранили у власти, напугав граждан перспективой вымышленного «реванша».

В 1999 году он сам создал обстоятельства для реального реванша.

Предварительно построив государство, где власть почти ни в чем не зависела от граждан.

Именно поэтому реванш, — пока!, — удался.

Но он не может быть непреходящим.

Когда исторический маятник неизбежно двинется на «обратный ход» — важно не повторить прошлых ошибок.

И последнее.

«Я устал, я ухожу» — устарело.

Актуально «Мы устали. Уходи!».