Пушкин и 37-й год: возвращение Империи и
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки
Пушкин и 37-й год: возвращение Империи и
Пушкин и 37-й год: возвращение Империи и

Пушкин и 37-й год: возвращение Империи и возвращение имперского стихотворца

Сколько бы нас ни завораживал столетний юбилей революции, он не должен закрывать других важных дат. Например, 80-летие знаменательного 1937 года, на какой именно сегодня стоит посмотреть под несколько иным углом зрения. Ведь 1937-й – это не только год, когда размах сталинской зачистки большевистско-троцкистской гвардии достиг своего пика. Это также год столетнего юбилея крахи Пушкина, отмеченного в Советской России 1937-го с небывалым размахом.

Более того, фигура Пушкина, до этого момента бывшая в тени, в ходе февральских торжеств 1937-го заняла совершенно феноменальное место в советском пантеоне.

Советский святой

Сияние вновь прославленного в лике советских святых стихотворца не просто затмило лики прочих советских культурных икон, но едва не сравнилось с сиянием «вечно живого» и «самого человечного человека» – Ленина.

Но основное даже не это, а то, что с момента прославления Пушкина сама культура заняла в советской реальности еще невиданное ею место. Культура (более того – национальная, русская цивилизация) встала фактически в самый центр свершающихся социалистических преобразований. Что с точки зрения марксизма было, конечно, абсолютным нонсенсом.

Ведь «научный марксизм» отвергает культуру, тем более культуру предшествующих формаций как принадлежащую отжившим классам. С точки зрения ортодоксального марксизма Пушкин – элемент буржуазно-аристократического вселенной и как таковой подлежит устранению.

Однако на протяжении всех 30-х годов советская реальность являла нечто вопиюще противоположное марксизму. Можно храбро сказать – в момент прославления Пушкина окончательно свершилось преображение самого советского большевизма.
Незадолго до эпохального юбилея Г.П. Федотов в статье «Стихотворец Империи и Свободы», с изумлением глядя из Франции на расцветающий культ Поэта в СССР, емко подытоживал: «Возвращается Империя, возвращается и стихотворец Империи».

Действительно, на месте безнационального марксизма, отрицающего культуру, народность, традиционную государственность, нацию и духовность, миру предстала почти классическая культуроцентричная империя с всечеловеком Пушкиным в середине.

Да, разумеется, империя новая, слепленная из элементов традиции и модерна, но тем не менее…

В эти удивительные февральские дни 1937-го советская цивилизация претерпевала поистине фундаментальные изменения – под кумачом марксизма-ленинизма вдруг засиял лик традиционного «консервативного социализма».

Все это нам еще предстоит осознать (и столетний юбилей революции – отличный для этого повод). Сегодня же хотелось бы вглядеться в те удивительные дни чуть более пристально.

«Пушкин – наш!»

Решение прославить Пушкина в лике социалистического святого целиком и целиком принадлежит Сталину. Сегодня это решение может показаться чем-то очевидным, само собой разумеющимся.

Но в 1937 году оно едва-едва ли казалось таковым.

Чтобы оценить всю нетривиальность почина, стоит вспомнить, что в XIX веке Пушкин был поэтом исключительно интеллектуальной элиты, стихотворцем единиц, аристократов духа. В списке книг для чтения революционной интеллигенции Пушкин не значился. В глазах последней он был чем-то чересчур далеким, невесомым, витающим в эмпиреях и отвлеченным от насущных нужд народа. А такие интеллигентские кумиры, как Писарев, буквально уничтожали добросердечную память о поэте.

На поэтический олимп Пушкина отчасти вернули Достоевский и символисты.

Но и в глазах последних первый поэт России продолжал оставаться дальним, холодным, мерцающим идеалом. А новое сердитое поколение футуристов уже бросало Пушкина (вместе с Достоевским, Толстым и проч.) с парохода современности.

В возвращении Пушкина невозможно не отметить также огромной (если не основополагающей) роли Луначарского.

Луначарский был большим другом и учеником А. Богданова, полностью разделявшим убеждения заключительного. Богданов же, будучи в 1905-1908 гг. фактически вторым человеком в РСДРП (б), исповедовал не ленинскую версию большевизма, но, скорее, оригинальную версию русского всеединства, в центре которого находилась именно культура.

Однако богдановский «культурный социализм» – тема отдельного рассказа. Мы же вернемся к Пушкину и Сталину.

Сталин отлично знал классическую русскую литературу и любил не только революционного Чернышевского, но и Достоевского с Пушкиным. Его также волновали последние философские проблемы (советскую атеистическую пропаганду Сталин однозначно называл макулатурой).

В любопытной книге проф. Б. Илизарова «Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива. К историофилософии Сталина» (М.: «Вече», 2003) исследуются тома из библиотеки вождя, с бесчисленными пометками на них, сделанными его рукою.

Среди них мы находим, например, такие: на полях «Воскресения» Толстого, напротив слов о Нагорной проповеди, благодаря какой «само собой» уничтожится насилие, стоит емкий сталинский отзыв: «ха-ха».

В другом месте, на полях «Братьев Карамазовых», Сталин подчеркивает: «Страна обращается в церковь… От Востока звезда сия воссияет».

Одним словом, Сталин всерьез относился к историософским идеям классиков.

Впрочем, мы вовсе не собираемся мастерить из Сталина тайного христианина. Последние вопросы бытия Сталин разрешал как типичное дитя века просвещения, чему то же изыскание Илизарова дает массу подтверждений.

Думается, что на его решение «прославить Пушкина», среди прочего, сильно повлиял следующий фактор. Дело в том, что в Русском зарубежье, за каким в Советской России внимательнейшим образом следили (а Сталин лично выписывал все более-менее заметные издания эмиграции), начиная с половины 1920-х наблюдался неизменный рост популярности и настоящего культа Пушкина.
Особенно это стало заметно в 1930-х, когда сорвались все попытки политического объединения эмиграции. В это время Пушкин становится единственным знаменем эмиграции, способным ее объединить если не политически, то цивилизованно.

В 1937-м эмиграция была намерена провести собственные невиданные еще пушкинские торжества. А значит, имя Пушкина становилось опаснейшим политическим оружием в ее дланях. Ну так вырвать это оружие из рук врага! – такой могла быть совершенно естественная мысль Сталина.

Можно также припомнить, как еще в 1921 г. Луначарский отвечал адептам «гражданской поэзии»: «Нам незачем уступать Пушкина сторонникам искусства для искусства, нам нечего говорить: Некрасов наш поэт, а Пушкин ваш поэт, – оба наши».

Итак, «Пушкин – наш!» Таким, вероятно, и стало резюме Сталина на «пушкинский марш» Зарубежья. 100-летие кончины Пушкина должно было быть отпраздновано в СССР не просто с размахом, но с таким размахом, который бы затмил все попытки эмиграции возвысить знамя Поэта против Советской России!

Это было не просто соревнование с Зарубежьем, но настоящая духовная битва. Верный своим прагматическим принципам (все, что трудится – годится), Сталин вполне мог сказать себе: если получилось у них, значит, получится и у нас!

Прославление

Однако, как мы уже сказали, главная заслуга в подготовке поклонения Пушкина в СССР принадлежит Луначарскому.

В 1918-м усадьба Пушкина в Святых Горах (Михайловское-Тригорское-Петровское) была разграблена и сожжена крестьянами. Та же судьбина постигла и библиотеку Царскосельского лицея в 30 тысяч томов.

Но не пройдет и двух лет, как Луначарский начинает говорить о необходимости возвращения классического наследства, дает отмашку на выпуск большими тиражами томов русских классиков, в том числе Пушкина.

С 1922 г. начинают проходить официальные каждогодние вечера памяти годовщины смерти Пушкина, на которых Луначарский называет Пушкина «русской весной, русским утром, русским Адамом», сравнивая его с Данте, Петраркой, Шекспиром, Шиллером и Гёте.

В 1925 г. особым постановлением ВЦИК на карте появляется село Пушкинские Горы, в 1927-м оно становится центром Пушкинского района. В 1930-1931 гг. под редакцией Луначарского сходит первое в СССР полное, снабженное обширным комментарием Собрание сочинений Пушкина.

Наконец, в конце 1935 г. на самом рослом уровне принимается решение о широчайшей подготовке к юбилейному пушкинскому году.

16 декабря 1935 года специальным постановлением ЦИК СССР учреждается Всесоюзный Пушкинский комитет под руководством комиссара общенародного просвещения Бубнова. В него входят важные чиновники, ведущие пушкинисты и деятели культуры.

Статья в «Правде» объявляет Пушкина великим русским стихотворцем и дает старт кампании прославления.

В стране не осталось человека, до сознания которого с большевистской прямотой не было бы доведено: Пушкин – велик! Пушкин – свят!

Был отреставрирован знаменитый монумент поэту в Москве, на который вернулись подлинные строки, замененные в свое время осторожным Жуковским. Теперь вместо вялотекущего: «что прелестью живой стихов я был здоров» стояло настоящее, пушкинское (хотя едва ли, в данной реальности, менее двусмысленное): «и в мой жестокий век восславил я свободу!».

В Ленинграде, Киеве, Минске, Тбилиси, Ереване бывальщины установлены (или заложены) новые памятники.

Переименовывались, строились и возводились новые улицы, площади, школы, парки, станции метрополитена, вокзалы, колхозы и совхозы. Общенародные художники писали гигантские полотна, посвященные Пушкину, народные композиторы – музыкальные поэмы и циклы. Ведущие театры Москвы и Ленинграда начали натуральную гонку пушкинских постановок и спектаклей.

Общий объем юбилейных пушкинских изданий превысил 14 млн экземпляров, вышедших утилитарны на всех языках народов, проживающих в СССР, включая ассирийский, бурятский, греческий, еврейский, коми-зырянский, монгольский, нанайский, немецкий, польский, удмуртский, цыганский, чукотский, чувашский и якутский стили.

На заводах, фабриках и в колхозах вдруг являлись массы восторженных поклонников и знатоков творчества поэта, организовавшихся в клубы пушкинистов. Художественные артели и искусника народных промыслов (точно изографы прошлого, пишущие для народа «святого Николу»), наводняли страну сотнями тысяч фигурок, бюстов и т.д. и т.п.

8 февраля 1937-го, в день дуэли, на Черной речке в Ленинграде был открыт 9-метровый гранитный обелиск…
Градус предъюбилейного горячки все нарастал.

«Пушкиногорье» превратилось в настоящую «лавру» и место паломничества для народа… Дискутировали даже возможность переноса мощей стихотворца в Москву. Некий В. Кирпотин в работе «Наследие Пушкина и коммунизм» уже объявлял поэта коммунистом, близким Ленину…

Наконец, 10 февраля 1937-го настал Апофеоз.

В Москве в Большом театре при стечении всей партийной элиты, в присутствии Сталина, Молотова, Кагановича открылось торжественное заседание, посвященное столетию со дня кончины главного русского поэта.

Торжественное заседание транслировалось на всю страну.

Открывая его, наркомпрос и председатель Пушкинского комитета Бубнов восклицал:

«Пушкин наш! Лишь в стране социалистической культуры окружено горячей любовью имя бессмертного гения, только в нашей стране творчество Пушкина сделалось всенародным достоянием.

Пушкин принадлежит тем, кто под руководством Ленина и Сталина построил социалистическое общество, он принадлежит народам СССР, какие под великим знаменем Ленина–Сталина идут к коммунизму».

Завершал же торжественную часть восторженными стихами собственного сочинения стихотворец А. Безыменский, виртуозно перелагавший Пушкина на официальный язык советской пропаганды:

«Ты слышишь ли, Пушкин, команду «стреляй», ты видишь теплин огневую завесу? Там в Пушкиных целит Адольф-Николай руками кровавых фашистских Дантесов».

Завершалась же эта невиданная эскапада рядом вытекающих друг за другом громовых раскатов:

«Да здравствует Ленин!
Да здравствует Сталин!
Да здравствует солнце,
Да скроется тьма!»

Прославление Пушкина состоялось. Поклонение поэта был создан.

Вышедшее в том же году официальное «житие» поэта, написанное Бродским, закрепило культ личности Пушкина в разуме культурной элиты и простого народа.

Еще через два года биография Гроссмана окончательно кристаллизовала житийный образ поэта, остававшийся уже неизменным до самого крышки Советской империи…

>