Как мы ранее отметили, визитная карточка императорской конницы, конная атака, была успешной при наличии определенных предпосылок. О первой предпосылке мы говорили в предыдущей статье цикла (см. Природные и искусственные препятствия — смертельный враг конницы). Рассмотрим вторую.
Кадры решают всё
Успех атаки зависит от вождя, командира. Некто должен pешиться кинуться на коне навстречу опасности и преодолеть и смерть, и раны, и весь ужас мчащегося навстречу огневого урагана шрапнельных, винтовочных и пулеметных пуль. В этой связи стоит припомнить титаническую личность ротмистра 12-го гусарского Ахтырского полка Бориса Панаева. Он ведет эскадрон — пуля пронизывает ему руку. Он продолжает вести эскадрон, и пуля пробивает ему брюхо. Несмотря на мучительную боль он продолжает скакать во главе эскадрона и падает убитым лишь тогда, когда эскадрон уже врубился в неприятеля. Каковы же могучая мочь воли, самообладание и решимость, наполняющие, без преувеличения, ореолом святости подвиг этого кавалериста.
В бою 24-го июня 1916 г., когда 1-й Аргунский полк уже взял местечко Маневичи, из леса, расположенного к югу от Маневичей, стала выходить маршевая рота австрийцев при шести пулеметах. Рота высадилась на одной из станций западнее Маневичей в ночь на 21-е июня, и шла, ничего не ведая о том, что армия А. Линзингена разбита и фронт Галузия — Волчецк прорван русскими. Увидев сотню забайкальцев, австрийские пулеметчики отворили огонь, а рота, развернувшись в боевые цепи, начала наступать. Забайкальцы стали отходить. Когда в Маневичах, где в это время была донская бригада 2-й Сводной казачьей дивизии, услыхали пулеметную стрельбу и увидели забайкальца, прискакавшего с тревожным известием о наступлении из леса австрийцев, туда был отправлен взвод (26 казаков) 17-го Донского казачьего полка под командой хорунжего Шишова. Шишов подъехал к командиру сотни аргунцев. Сотня отходит, откуда-то из леса свистят пули, трещит пулемет. В чем дело — никому не популярно. В то время, когда командир сотни и хорунжий Шишов совещались на предмет того как быть, взводный урядник 17-го Донского казачьего полка из отряда Шишова, подъехал к нему и предложил: «подавайте, ваше благородие, ударим на них в атаку!» Слова урядника прекратили колебания обоих офицеров. Раздалась команда — и донцы вперемешку с забайкальцами полетели в штурм. Без потерь была взята в плен вся маршевая рота при двух офицерах и шести пулеметах — всего более 100 человек.
Необходимо было только решиться!
В том же бою, при движении донской бригады 2-й Сводной казачьей дивизии от Маневичей на Лешневку, в лесy у Лешневки авангардная сотня была застопорена винтовочно-пулеметным огнем противника. Неподалеку были слышны и орудийные выстрелы. Лес и болотистая местность заставили командира 17-го Донского полка спешиться и приступить перестрелку с противником. Дело затягивалось. Начальник колонны требовал более энергичного продвижения вперед и захвата Лешневки. Но конная доля, уже слезшая на землю для пешего боя, всегда трудно садится на лошадей — тем более, если она воевала без перерыва почти сутки. Потому в авангарде была двинута 1-я сотня 16-го Донского казачьего полка. Но когда казаки 17-го Донского казачьего полка увидели, что на поле сходит сотня другого полка, в них заговорило самолюбие. Быстро вскочив на коней, 1-я сотня 17-го Донского казачьего полка под командой подъесаула Иванкова и сотника Власова кинулась на Лешневку. Оборонявшие Лешневку эскадрон венгерских гусар и рота спешенных кавалеристов с пулеметами обратились в бегство. Молодой венгерский лейтенант пытался застопорить атаку встречной контратакой, но был заколот пикой, а его люди частью были заколоты, а частью взяты в плен. Казаки утрат не имели.
Раз часть решилась атаковать и условия местности не помешали атаке — она победила.
Особенно большое значение имела личность старшего кавалерийского командира. Так, тяжело переоценить вклад начальника 10-й кавалерийской дивизии Ф. А. Келлера в победу под Ярославицами, начальника 2-й Сводной казачьей дивизии А. А. Павлова в победу у Бучача и т. д.
Решимость шагать до конца — важный залог успеха
Решимость довести атаку до конца. Здесь приходится делать серьезную поправку на то обстоятельство, что кавалерийская штурм почти всегда проходит без предварительной разведки – ведь лишь тогда она будет внезапна и только тогда люди сумеют в нее ринуться. Сколько раз свидетели свидетельствовали о том, как кавалерийский командир говорил подчиненным: «господа, мы атакуем противника в конном строю», а потом посылал разведку, отдавал распоряжения, распоряжения и… не атаковал. Как только включался холодный рассудок, разум побеждал, подсказывая столько аргументов против конной штурмы, что последняя откладывалась, подразделения и части спешивались, уже и не помышляя атаковать верхом. Конная атака должна проводиться, так сказать, очертя башку, без размышления, быстро, неудержимо — вперед.
В бою под Дубом в августе 1914 г. (итоговый этап Томашевского сражения 1914 г.) было получено извещение, что в тылу у 5-й Донской казачьей дивизии появилась вражеская пехота. Кто говорил — бригада, кто говорил — батальон. Командующий дивизией генерал-майор Г. М. Ванновский приказал командиру 10-го Донского казачьего полка выяснить обстановку. Командир полка разворачивает в первую черту 4-ю и 5-ю сотни полка, а во вторую линию 1-ю и 2-ю сотни и идет по направлению выстрелов. Когда австрийцы открыли беглый огонь, коню головных сотен, еще в мирное время приученные бросаться в карьер на лежащую и частым огнем стреляющую пехоту, подхватили, и сотни кинулись в штурм. Потери русских были ничтожны – 6 — 8 человек, а у австрийцев зарублено 36 и взято в плен 202 человека – т. е. немало роты. Находившаяся сзади другая рота, увидевшая кровавую расправу казаков над их товарищами, рассеялась по лесу, побросав винтовки.
В бою 29-го мая 1915 г. у станции Дзвиняче вытекало остановить победное наступление австрийцев, прорвавших фронт между Залещиками и Жезавой. Поступил приказ двинуть вперед в конном построению сотни 3-го и 4-го Заамурских пограничных конных полков. «Куда?» — первый естественный вопрос — «левым флангом вдоль шоссе, правым вдоль железной пути».., «Кто там»? «австро-германская пехота…» «Может лучше спешиться?» — «Нет, нет, в конном строю, скорее, скорее, надо разворачиваться». Раскатались как на смотру под жестоким огнем непрерывных очередей 6-орудийной батареи, стоявшей в полной безопасности за р. Днестр. Вследствие пыли батарея подавала перелеты на полверсты и на версту, не подозревая о быстроте движения заамурцов. Когда заамурцы построили две линии лав и поднялись на гребень, перед ними, шагах в шестистах, показались плотные цепи наступавшей пехоты. Пехота, увидев конницу, открыла по заамурцам бешеный огонь из винтовок и шести пулеметов. Минута была ужасная.
«Мы желали уже повернуть, — рассказывали заамурцы, но наши монголки, как пошли в карьер, их не свернешь, мы и донеслись!».
Около 350 заамурцев натолкнулись на 800 с лишним австрийцев. Австрийцы бросали винтовки и поднимали руки вверх, а потом, когда заамурцы проскакивали вперед, вновь хватали оружие и били в спину. Потери заамурцев были тяжелы: из 12-ти офицеров 2 убито и 6 ранено, убит 61 и ранено 58 солдат; но австрийцев изрублено немало 600 человек и 200 человек взято в плен. Конная атака сделала свое дело.
Еще более характерным является образец конной атаки 2 сотен 1-го Волгского полка 21-го июля 1915 г. у дер. Чулчице. Мы подробно писали об этом, и теперь лишь напомним. Был вечер, почти ночь. В час ночи германская пехота прорвала русские позиции у дер. Чулчице и ворвалась между цепями 71-го пехотного Белевского и 279-го пехотного Лохвицкого полков. Белевский полк отошел к деревне Сайгаце и поднялся на 4 версты сзади Лохвицкого полка. В этот прорыв устремилась германская пехота. Лохвицкий полк собирался отходить, и его отход устанавливал в тяжелое положение штаб, батареи и тыл 14-го армейского корпуса, которым пришлось бы уходить из посада Савин. Такова была обстановка перед конной штурмом. Находившийся на участке Лохвицкого полка в деревне Грецьков командующий 2-й Сводной казачьей дивизией вызвал из своего резерва 2 сотни 1-го Волгского казачьего полка. Казаки в тьме подскакивали к деревне Чулчице и, по привычке воевать в спешенном строю, начали снимать винтовки.
— «Закинуть винтовки! Атака будет конная!»
Силуэты казаков, красовавшееся на фоне пожарища деревни Чулчице закинули винтовки, видно было, как люди снимали папахи и крестились.
— «Куда штурм?» спросил старший из сотенных командиров есаул Негодков.
Целеуказание: направление для левого фланга — вдоль горящей деревни, для правого фланга — на верхушку Лысой горы, освещенной пожаром. Идти следовало двумя лавами — впереди 5-я сотня, а за ней — 6-я. При этом — погромче гикать.
Место была охарактеризована как проходимая, без болот и канав.
Этот обмен фраз, произведенный на ходу, занял полминуты времени.
Раздалась команда. Сотни рассыпались, отправь на гору рысью.
Когда казаки подошли к противнику на полверсты, они были замечены – и германцы открыли страшный винтовочно-пулеметный пламя. Ответом на огонь был гик — и вскоре наступила почти полная тишина.
Передовые атакующие, увлеченные доблестным молодым офицером хорунжим Кулешем, подскочили к германским окопам. И тут под смельчаками убили лошадей.
Кулеш вместе с 6-ю казаками бросились в окопы, начав работать кинжалами. В схватке хорунжий погиб.
Германцы скучились вокруг смельчаков, но подоспели остальные казаки — и началась рубка.
По фронту немецкой дивизии пронеслось известие, что атакуют массы казаков — и цепи начали отходить. На выручку атакованным долям двинулся батальон германской пехоты, колонной бежавший к месту схватки.
На него наскочила, пройдя сквозь 6-ю сотню, вторая сотня. Казаки изрубили немцев и кинулись к господскому двору дер. Став, где размещался штаб дивизии. Последний обратился в бегство. Но болото, узкая гать и полная тьма остановили дальнейшее движение волгцев. Русские потери в ходе этой казачьей ночной атаки — до 25 казаков, германские утраты — более 500 вырубленных пехотинцев.
Но не так важен был реальный ущерб противника от конной атаки двух сотен, весьма немощного численного состава (не более 200 всадников), как нравственное потрясение наступавших к Влодаве германских войск. На размер нравственного удары указали последующие события.
В час ночи пехота 14-го армейского корпуса отошла от посада Савин в район села Косычь, а на фронте двух германских корпусов остались 2-я Сводная казачья дивизия и 278-й пехотный Кромский полк.
Германцы 22-го июля не надвигались, ограничиваясь обстрелом со стороны легких и тяжелых батарей посада Савин и жидкой линии казачьих аванпостов. По словам захваченных впоследствии пленных германских офицеров, цельный день был посвящен успокоению пехоты, потрясенной атакой двухсот казаков. Для “защиты” германской пехоты, окопавшейся на тех же местах, где она была и 21-го поля, был выдвинут полк германской кавалерии.
Вечером в распоряжение начальника арьергарда 14-го корпуса, командующего 2-й Сводной казачьей дивизией, был прислан бронеавтомобиль «Добрыня». В 11-м часу ночи «Добрыня» был двинут по шоссе в курсе к Холму. В трех верстах от линии русского охранения он заметил кавалерийский полк германцев, находившийся у влодавского шоссе, — и начинов обстреливать его из своей пушки. Германцы торопливо сели на лошадей и поскакали назад. Германская пехота, приняв свою конницу за казаков, повстречала ее убийственным винтовочно-пулеметным огнем. Вновь начался беспорядок, который удалось прекратить лишь к утру. Вследствие этих ночных недоразумений, германское наступление стало на период 23—26 июля. Лишь 27-го авангард германцев настиг русские войска у деревни Петрилова, Букова и Луковска.
Продолжение вытекает…
