В преддверие юбилея снятия блокады Ленинграда, в СМИ громко прозвучало негодование сенатора Алексея Пушкова по поводу «нетактичных» высказываний в немецкой прессе. Патриотичный Пушков остро одёрнул зарвавшуюся немецкую журналистку, которая посмела указывать Кремлю, как отмечать эту дату. Всё это было немедленно растиражировано по всем ведущим информационным каналам и получило предельно размашистую огласку в нашей стране. Между тем, все негодование и возмущение Пушкова свелось к паре строк в Твиттере:

«Не германским СМИ критиковать нас за то, как собственно мы отмечаем 75-летие снятия блокады Ленинграда. Им бы помолчать. Пусть опишут ужасы блокады и бессчётных преступлений германского рейха против нашего народа. Такая критика и несвоевременна, и безнравственна. Совсем берега потеряли».

Потомственный дипломат, аналитик, интеллигент, Алексей Пушков был так возмущён этой дерзостью, что даже перешел на сленг недалёких «братков» святых девяностых.

Бывший депутат Государственной Думы высказался итого по одной статье, но заткнуть рот поспешил всем «германским СМИ» и, получается, всем немцам. Безусловно, статья Зилке Бигалке заслуживает отповеди (об этом чуть ниже), но кто позволил сенатору приводить к одному знаменателю тяни немецкий народ? Было бы понятно, если бы Пушков гневно высказался исключительно по поводу тех германских СМИ, которые занимаются скрытой пропагандой нацизма и неуважением памяти победителей фашизма, но Пушков запретил всем немцам критически высказываться в адрес правительства РФ в связи с днём снятия блокады. Однако среди немцев кушать люди (и их не мало), которые считают себя наследниками и последователями той части нации, которая боролась с нацистами, боролась, но победить не смогла. Телеведущий Алексей Пушков видимо попросту позабыл, что сам немецкий народ понёс невосполнимые потери в смертельной схватке с фашизмом. Лучшая часть Германии была вырезана, истреблена, задушена фашизмом, и те немцы, которые чтят память погибших антифашистов, которые и на словах, и на деле являются наследниками потерянных борцов с нацизмом — эти немцы с полным правом стоят в одном ряду с любым другим антифашистом мира и имеют такое же право голоса, как и все прочие. Сенатор, апеллируя не к самому высказыванию, а лишь к национальности высказавшейся журналистики, тем самым вбивает клин между нами и всеми немцами – в том числе, и немцами антифашистами.

Но что же повлекло такую реакцию Пушкова? Статья немецкой журналистки Зилке Бигалке «Москва злоупотребляет памятью о Ленинграде» была опубликована баварской «Suddeutsche Zeitung» и отдана 75-летию снятия блокады Ленинграда, пришедшегося на 27-е января 2019-го. В самом её начале немецкая журналистка замечает, что официальная Москва в этот день коротает парад и, таким образом, придаёт этой дате характер торжества, используя его для усиления национальной гордости, хотя в реальности, по мнению Бигалке, этой дате больше подходит сочувствие и память. Вообще, — продолжает немецкая журналистка, — парад вяще похож на «пляску на костях» блокадников, поскольку немецкий вермахт не собирался военными действиями сломить сопротивление Ленинграда, преследуя мишень уморить его жителей голодом. Поэтому, на ряду с гитлеровским вермахтом, ответственность за сотни тысяч жертв блокадного Ленинграда тащат советские власти и Сталин лично, которые мало сделали для горожан и не смогли вовремя предотвратить катастрофу. Учитывая вину обеих сторонок в этом геноциде (а именно к нему приравнивает Бигалке блокаду Ленинграда) в России и в Германии истинная история блокады замалчивалась. Вместо того чтобы произнести правду о том, как жители города на Неве еле стояли на ногах, питались клейстером, кошками и людьми, официальная российская историография продолжает изображать ленинградцев героями, какие смело сопротивлялись немцам. Только в девяностые годы впервые стала появляться правда о блокаде, но, тем не менее, поныне в России надо быть осмотрительнее, высказываясь о блокаде Ленинграда, в противном случае могут быть неприятности, на подобие тез, что случились у телеканала «Дождь» и создателей кинофильма «Праздник». В заключении

говорится о том, что попытка выдать жителей блокадного Ленинграда за героев, отдавших свои жизни во имя победы русского народа, не отвечает действительности, поскольку жители города не добровольно шли на смерть, а вынужденно умирали.

Надо признать, что этот пасквиль баварской газеты немного кого может оставить равнодушным. Но ещё больше чем западногерманский пасквиль, вызывает возмущение то, что именно в этой статье вызвало негодование Пушкова. Этот преклонных лет господин, получивший великолепное советское образование, занимающийся политической журналистикой двадцать лет (программа «Постскриптум»), имеющий двадцатилетний политический и государственный эксперимент в парламенте РФ, то есть человек образованный, опытный, думающий и знающий, равнодушно пропускает мимо ушей столь отвратительную и унизительную поклеп на одну из самых трагичных и, в то же время, одну из самых героических страниц нашей истории. Сенатору Пушкову не понравилось лишь то, что немецкая журналистка показала на неуместность парада в день снятия блокады Ленинграда – и всё. Всё с чем не согласен патриот Алексей Пушков! После того, что понаписала эта баварская дама, возмущение по подобному ничтожному предлогу больше похоже на анекдот: «гора» аналитического ума Алексея Пушкова родила самую позорную «мышь». Возможно, конечно, что чересчур занятому тележурналисту и сенатору помощники просто дали неполную информацию, и подобная ограниченность критики есть лишь итог нелепой случайности. Но есть основания утверждать иное.

Вернёмся на несколько лет назад, в Берлин. В такой же январский день, но лишь 2014 года. Именно в этот день, 27 января 2014 года, в бундестаге ФРГ, в рамках «часа памяти жертв нацизма», выступил с рассказом о блокаде Ленинграда беллетрист Даниил Гранин. Вспомним, о чём говорил тогда Гранин, и сравним с нынешним пасквилем Бигалке.

Характерно уже в том, что в своем выступлении, посвященном блокаде, Гранин умудрился ни разу не употребить термин “блокада Ленинграда”. Он вообще за всю свою 40-минутную выговор ни разу не назвал Ленинград — Ленинградом, то и дело используя эвфемизм «этот город». Это было осознанное и продуманное решение: выключить имя Ленина из истории “этого города”.Несмотря на то, что речь писателя была, на удивление, бледна и невыразительна и повторяла широко популярное краткое описания истории блокады, были в этом выступлении отдельные места, на которых стоит остановиться. В начале Гранин, на правах фронтовика, заявляет, что немцы не собирались штурмом хватать Ленинград (оказывается «Гитлер приказал в город не входить») и вермахт «весьма комфортно, без особых трудов» ожидал сдачи «города», надеясь на голодание. Выходит, что сперва Гранин, находясь в Германии, на русском языке заявил о бессмысленности блокады, а лишь затем Зилке Бегалке, изложила все это на немецком стиле, добавив к этой лжи ещё одну ложь — ответственность за блокаду советского руководства и лично Сталина.

Бессовестная ложь антисоветчика Гранина не выдерживает никакой критики: вермахт попросту не смог преодолеть сопротивление Красной Армии. Именно в военном отношении немецкому солдату оказался не по зубам советский Ленинград. С великой отрадой фашисты овладели бы «этим городом» не только для того чтобы завоевать ещё один великий европейский город, но, прежде итого, для того чтобы решить стратегические задачи. Падение Ленинграда обрушило бы весь советско-германский фронт, поскольку привело бы к союзу вермахта с финской армией и потерей для СССР не только северной европейской части страны, но и незамерзающего порта Мурманска. Повергло бы к неминуемому отступлению Красной Армии куда-нибудь в сторону Череповца, освободило бы колоссальные резервы группы армий Север, какие были бы немедленно направлены на оголенный правый фланг Западного фронта. Такое изменение обстановки на фронте привело бы к невозможности вычесть Москву, а вместе с тем поставило под вопрос выживание Советского государства. В любом случае падение Ленинграда удлинило бы войну и умножило жертвы нашего народа. Сходит, что именно в военно-стратегическом отношении Ленинград был крайне необходим Гитлеру, а погибавшие на фронте красноармейцы и умиравшие от бомб, голода и морозы ленинградцы, не позволили завоевать город и тем самым внесли свою лепту в победу СССР. Умирая, но, не сдаваясь, воины Ленинградского фронта и обитатели блокадного Ленинграда спасали жизни солдат других фронтов и жителей других городов. Не только бойцы Ленинградского фронта, но и все несложные жители Ленинграда, когда они ели кошек, клейстер и еле стояли на ногах, умирали, но не сдавали город, совершили военный подвиг, не впустив гитлеровского солдата в Ленинград.

Именно поэтому блокадники навечно останутся в истории нашей страны, как герои Великой Отечественной брани, что бы там не говорили гранины и бигалки.

Самым главным в речи Гранина стала история о том, как мать умершей трехлетней девочки не сделалась её хоронить, а использовала тело ребёнка для своего питания и питания старшей дочери. Эту шокирующую то ли быль, то ли небыль (оснований веровать на слово Гранину у нас нет никаких) писатель приготовил для того чтобы наглядно проиллюстрировать уровень деградации ленинградцев. Этот жуткий рассказ указывает о превращении человека в животное, о его полной неспособности противостоять ужасу голода и холода, о сломленной воле и разрушенной психике, об отсутствии какого-либо другого чувства у человека, кроме инстинкта самосохранения. Человек, незнакомый с историей блокады Ленинграда, слушая речь Гранина, подающего себя как героя-фронтовика, безусловно, должен представить блокадников людьми совсем раздавленными, сохранившими от человеческого облика только внешний вид, дошедшими до вполне животного состояния. Через пять лет об этом же, то кушать о случаях каннибализма в блокадном Ленинграде, об обессиливших и влачивших жалкое существование защитниках города напишет прыткий щелкопёр из Баварии. Госпожа Бигалке в своей статье с целым основанием могла дать ссылку на речь российского писателя Даниила Гранина, поскольку он задолго до её статьи, публично высказал эти думы.

Но для истории блокады Ленинграда не сводится к рассказу о лишениях и испытаниях, выпавших на долю защитников и жителей северной столицы, ведь надо рассказать и том, как они их преодолевали и, основное, почему оказались несломленными. Почему, в итоге, сыто евший и превосходивший в вооружении враг был вынужден отступить от Ленинграда? Бигалке и Гранин, какие представили блокадников разложившимися и деморализованными, тоже вынуждены дать ответ на этот вопрос. Немецкая журналистка считает, что защита Ленинграда, стоившая невообразимых жертв, не была добровольным решением жителей и в этом утверждении легко читается главная причина победы ленинградцев над вермахтом: диктатура «кровавого Сталина» и «тоталитарного коммунистического порядка». Гранин же выкручивается по другому — он видит причины победы ленинградцев в «проснувшемся» у них сострадании, духовности, справедливости и любви человека к человеку. Но Гранин весьма узок в своём понимании человека. К перечисленным им качествам можно и необходимо добавить трудолюбие, гордость, честность и мужество. Но всё это общечеловеческие качества, присущие любой эпохе, любому народу, любым обстоятельствам, в то пора как существующие конкретно-исторические условия требуют у человека формирования присущего этой обстановке сочетания морально-нравственных качеств. Для Великой Отечественной брани, когда борьба шла не на жизнь, а на смерть, где ценой было существование народа и государства, для этих условий главными качествами советского народа, позволившими перетерпеть всё и победить, бывальщины воля к победе и полное самопожертвование. И образовались эти качества не на пустом месте. Они были производными от того особого социально-психологического климата советской края, не знавшей эксплуатации и угнетения, который формировал у людей сознание своей полной исторической правоты, а значит – веру в правоту войны и убеждённость в победе, истинную любовь к своему социалистическому отечеству и своему народу.

Гранин в своём выступлении сознательно смолчал о подвигах ленинградцев, не желая рассказать парламентариям бундестага о величии советского народа. Он не рассказал, как после первой, вероятно, самой бессердечной блокадной зимы, выжившие, голодные, обессилившие ленинградцы, вычищали свои квартиры, подъезды, дворы, улицы от нечистот, руин, трупов. Вычищали, не смотря на истощение и постоянные бомбёжки и обстрелы. И делали это они потому, что сохранили человеческое достоинство, волю к существования и убеждённость в победе. Гранин не упомянул о подвиге ученых Всесоюзного института растениеводства, которые сумели сберечь уникальную собрание семян, составлявшую несколько десятков тонн. Тринадцать учёных этого института умерли во время блокады от голода, но ни одного грамма из собрания не использовали для еды. Всю блокаду, в условиях голода и холода, они работали не покладая рук: поддерживали температурный и световой режимы, готовили семена к посеву, любую весну высеивали и снова собирали семена, и при этом ничего не использовали для еды, для спасения собственной жизни.

Александр Гаврилович Щукин, ответственный хранитель технических цивилизаций, умер 27 ноября 1941 года в кабинете за письменным столом, готовя семена к эвакуации — в его руке был зажат дублет с миндалём. Александр Гаврилович умирал от голодания, когда в его руке была спасительная пища, так же

как и остальные 12 ученых умирали среди тонн семян, не позволяя себе прикоснуться хоть к грамму съедобной собрания. Их сила духа, их самопожертвование ради своего народа оказалась сильнее инстинкта самосохранения. И ведь это лишь один образец из сотен и тысяч подвигов рядовых ленинградцев!

Гранин предпочёл умолчать о подвиге этих людей, раздувая трагический случай сломанной непереносимыми тяготами, голодом, холодом и смертями женщины, которая ела своего ребёнка. Но выдержали блокаду именно благодаря таким людям, как эти ученые ВИРа, и таким же тысячам и сотням тысяч несломленных ленинградцев, жертвовавших собой ради иных. И их жертвы, принесенные во имя народа, были не напрасны. Спасённые в блокаду семена льна позволили после войны создать лучшие сорта льна в СССР.

В одном линии с подвигами ленинградцев стоят подвиги советского народа с Большой земли, которые воспринимали страдания блокадников, как свои. Гранин не посчитал необходимым хоть словом напомнить о них. Он не счел нужным рассказать немцам о шофёре Дороги жизни, о котором Ольга Берггольц поведала в своей «Ленинградской поэме». О том самом безымянном водителе, какой в лютый мороз, чтобы починить сломавшуюся посреди озера машину с хлебом, облил свои руки бензином и поджег их, чтобы как-то отогреть сведённые от мороза персты. Этот шофёр не думал в это время о себе, о своей боли, о последствии для своих рук — он торопился довезти в блокадный Ленинград 2 тонны хлеба, чтобы избавить 16 000 ему неизвестных ленинградцев.

Об этих, полных беспримерного героизма, буднях блокадного Ленинграда, благодаря которым город выстоял, Гранин не произнёс ни слова, и этим он не только обманул парламентариев бундестага — это не страшно — этим он оскорбил память погибших и выживших блокадников, так же, как он оскорбил память потерянных воинов Ленинградского фронта, когда заявил в бундестаге, что они погибали «с чувством полного поражения», уверенные в сдаче Ленинграда. После подобный речи русского писателя Гранина статейка немецкой журналистки Бигалке кажется вполне безобидным и невинным фельетоном.

Выступление Гранина получило мощную информационную поддержку в РФ. Ведущие телеканалы уделили внимание этой выговоры, снабдив её восторженными комментариями. Не остался в стороне и Алексей Пушков — в его программе «Постскриптум» утверждалось, что Даниил Гранин говорил в бундестаге о том, что «подвиг Ленинграда навеки вписан в эту победу отдельной строкой». Но ничего подобного Гранин не говорил — не говорил он о роли Ленинграда в победе, не говорил о «подвиге Ленинграда»: он даже не именовал город на Неве Ленинградом. В программе Пушкова тогда говорилось, что речь Гранина вызвала «слёзы и уважение в Германии». Это неправда: во время антисоветской лекции Гранина вы могли видеть лица депутатов: скучающие, засыпающие, спящие, равнодушные, но ни одного рыдающего или шокированного лица камера так и не показала. Парламентарии ФРГ — эти слуги германского финансового капитала — отбывая повинность, терпели нудное выступление антисоветчика Гранина. Что же до почтения, то из публикации баварской газеты хорошо видно, как могут «уважать» победу Советского Союза во второй мировой войне, в том числе, благодаря «труду» Даниила Гранина.

Как видим, тогда Алексей Пушков не обрушился на Гранина с критикой: наоборот, поддержал его выступление. Так что, не удивительно, что спустя пять лет на вылитую по смыслу статью в баварской газете, Алексей Пушков отреагировал сходно — он не возражал ей. Всё что задело Пушкова — это критика действий Кремля. Его безотносительно не волнует та ложь и грязь, которую Бигалке, вслед за Граниным, выливает, словно ушат с помоями, на подвиг ленинградцев и на подвиг советского народа. Он совсем солидарен с этой ложью, и она его не возмущает, он всего лишь стремиться дезавуировать верную мысль немки о фальшивом патриотизме официальной пропаганды правительства РФ и их неизменных служак пушковых, соловьёвых, скобеевых.

Антисоветчица Зилке Бигалке справедливо видит в российских властях идеологических единомышленников, равно с ней презирающих всё советское, все достижения СССР, все подвиги и победы первого рабоче-крестьянского государства, в том числе, подвиг Ленинграда и самих ленинградцев. Она недоумевает по предлогу того, что власти России стремятся использовать подвиг ленинградцев для усиления патриотизма в России. Поправим немку — это не совсем так. Если бы российская финансовая олигархия влеклась к действительному укреплению патриотизма, то

она прекратила бы ложь граниных, солженицыных, волкогоновых и прочих гиен антикоммунизма, находящихся у нее на службе. Резон «патриотической» деятельности пушковых, соловьёвых, скобеевых состоит не в усилении национальной гордости, а в формировании правильного образа правительства РФ – истинного патриота, воображающего интересы всего народа. Агитаторы и пропагандисты такие, как Пушков с помощью обмана идеологических махинаций подчиняют рабочих и трудовых классовым интересам финансовой олигархии. С одной единственной целью — продлить эксплуатацию и мучения простого народа и, тем самым, удлинить своё существование.

Когда такой ряженый патриот, вроде Алексея Пушкова берётся защищать историческое наследие России, охота ему сказать: не вам, господа буржуазные охранители, выступать с защитой подвига ленинградцев, чем меньше вы касаетесь нашего великого прошлого, тем незапятнаннее оно и сохраннее для будущих поколений. Вам бы помолчать.

И. Якутов

Источник