27 августа 1914 года русская армия близилась к одному из самых катастрофических разгромов в своей истории. Ошибки командования привели к уничтожению 2-й армии Северо-Западного фронта и самоубийству ее военачальника генерала Александра Самсонова близ Танненберга. Наступление в Восточной Пруссии очутилось сорвано. Революционная смута неумолимо приближалась.
На излете лета 1914 года население Российской империи стремительно сокращалось. С Заката в страну непрерывно летели похоронки. Списки погибших в горниле Первой мировой войны вывешивали в селах и печатали в газетах. Отыскав среди прочих родимое имя, матери, жены и дочери часто падали в обморок или бились в истерике, не находя утешения.
Победа, превращенная в поражение
Русская императорская армия (РИА) вела интенсивные бои разом по двум глобальным направлениям. Пять армий Юго-западного фронта под общим командованием генерала Николая Иванова сражались с австро-венгерскими армиями за Восточную Галицию в одной из крупнейших битв за всю Великую войну. Здесь все складывалось достаточно успешно.
Моральный дух русских сил гораздо укрепила блестящая победа, одержанная кавалеристами генерала Федора Келлера у Ярославиц в период солнечного затмения.
Одновременно армии Северо-Западного фронта, начало над которым было доверено не самому выдающемуся полководцу генералу Якову Жилинскому, вели тяжкое наступление в Восточной Пруссии – еще одном важном историческом регионе, который Россия намеревалась прибрать к рукам по итогам кампании. Фронт заключался из 1-й армии генерала Павла Ренненкампфа и 2-й армии Александра Самсонова. Если верить представителям немецкого генералитета, оба вдрызг разругались еще на русско-японской брани, когда конфликт якобы даже перерос в драку. То есть, о нормальном взаимодействии двух генералов, испытывавших устойчивую нерасположение друг к другу, не могло быть и речи. Странно, что главнокомандующий РИА великий князь Николай Николаевич не придавал этому фактору большенного значения.
Появление на авансцене Гинденбурга
Умы русских командующих опьянял важный успех в битве при Гумбиннене, достигнутый 20 августа и избавивший от разгрома Францию. Чтобы исправить неблагоприятно развивавшуюся ситуацию на Восточном фронте, немцы вынужденно перебросили часть армий с Западного, допустив, как выяснилось позднее, фатальную ошибку. В рейхсхеере произошло и еще одно важное изменение, которому русские начальники не уделили положительного внимания. Неудача при Гумбиннене фактически стоила карьеры командующему 8-й армией Максимилиану фон Притвицу. 21 августа его сместили совместно с начальником штаба,
назначив на их места Пауля фон Гинденбурга и Эриха фон Людендорфа. Этим двоим будет суждено стать основными героями Германии в Первой мировой войне.
Генштаб требовал от военачальников решительных мер по отражению русского наступления. И они без раскачек приступили к труду. Важную роль в разработке плана сыграл Макс Гофман – малоизвестный тогда широким воинским массам, но чрезмерно эффективный штабист, имя которого прогремит на весь мир в ходе переговоров с большевиками в Бресте. Итак, было принято решение перекинуть по железной дороге через Кенигсберг главные силы 8-й армии против 2-й армии Самсонова и попытаться разгромить ее прежде, чем она соединится с долями 1-й армии Ренненкампфа.
Ошибки генералов
Русские военные сами сделали очень много для того, чтобы общая полотно в Восточной Пруссии из почти критической для немцев трансформировалась во вполне благоприятную. Как хорошо известно из мемуаров участников событий и научных трудов ведущих историков, к так именуемой самсоновской катастрофе привел целый ряд просчетов, допущенных как самим командующим, так и его штабом. В руководстве 2-й армии ошибочно приняли маневр долей немецкой 8-й армии за отступление за Вислу. Уже предвкушая скорый разгром противника, Самсонов убедил командование фронта в необходимости погони.
Самсоновские войска и 1-я армия Ренненкампфа бросились за «отходящими» немцами по расходящимся направлениям.
Как следствие, между ними образовалась импозантная брешь в 125 км. Самоуверенность русских генералов обошлась РИА непозволительно дорого. Самсонов сам вел своих солдат и офицеров в капкан: пользуясь удаленностью 2-й армии от сил Ренненкампфа, Гинденбург и Людендорф разглядели возможность для нанесения фланговых ударов. Если бы эта – несложная, надо произнести – операция прошла успешно, 2-я армия попадала в полное окружение и вскоре перестала бы существовать.
Русская безалаберность сыграла за немцев
Никакого котла не вышло бы, да и вообще план немцев терял актуальность в случае прихода Ренненкампфа на выручку своему давнему сослуживцу. По сути, вся кампания в Восточной Пруссии, если не произнести – судьба России в Первой мировой войне – зависела от скорости продвижения 2-й армии в западном направлении. Вот лишь риск не дождаться поддержки от Ренненкампфа был слишком велик – немецкое командование знало это, и, собственно, делало ставку на нелады в русских рядах, на стремление каждого из полководцев противника играть, прежде всего, собственную партию.
О ссоре Самсонова и Ренненкампфа девятилетней давности повествовал в своих мемуарах Гофман, служивший во время боевых действий на Дальнем Востоке немецким наблюдателем при японской армии.
Он едва-едва ли мог самолично видеть драку генералов на перроне Мукденского вокзала, которую красочно описал в книге, но теоретически мог получить соответственную информацию, например, от японской разведки. Поэтому в решающие августовские дни 1914 года Гофман с гордостью говорил вышестоящим Гинденбургу и Людендорфу: вполне очевидно, что Ренненкампф не будет торопиться на помощь Самсонову.
«Генерал Самсонов дал своей армии приказ о преследовании. Русская радиостанция передала приказ в нешифрованном облике, и мы перехватили его. Такое легкомыслие весьма облегчало нам ведение войны на Востоке. Тем временем армия генерала Ренненкампфа продолжала оставаться в своей непостижимой неподвижности. Его конница медленно двигалась вперед, пехота чуть шевелилась», — отмечал Гофман.
Роковое промедление Ренненкампфа
Немцы кинули против частей Самсонова все имевшиеся резервы. Решительный натиск был назначен штабом на 26 августа, а 27-го разыгрались ключевые бои отдельных соединений, после каких надеяться на успех русским уже не приходилось. Большие потери понесли 1-й и 23-й корпуса 2-й армии Самсонова. Центральные 13-й и 15-й корпуса, дальше прочих углубившиеся в территорию Восточной Пруссии, оказались открытыми для ударов во фланги и в тыл. Неблагоприятный сценарий еще более усугубляли вопиющие промахи генералов. Самсонова несколько раз вводили в заблуждение собственные помощники, докладывавшие неверные сведения о положении дел на полях сражений. Опираясь на полученную дезинформацию, Самсонов отдавал ошибочные распоряжения. В частности, вместо спасения центральных корпусов генерал назначил атаку их силами на 28 августа и лично прибыл в штаб 15-го корпуса.
В итоге была потеряна связь со штабом фронта и фланговыми корпусами, а управление армией — дезорганизовано.
На месте Самсонову отворилось истинное положение вещей. Однако и теперь он, вместо вывода уничтожаемых корпусов из-под ударов с фланга, долго колыхался, тогда как ситуация требовала оперативных действий. Нерешительность командующего передалась начальникам среднего звена. Отныне во 2-й армии царствовала неразбериха. Завязалось бессмысленное метание, переросшее 29 августа в беспорядочное отступление пяти дивизий 13-го и 15-го корпусов. Самсонов уже не контролировал происходящее. 1-я армия Ренненкампфа в заключительный момент, когда что-то еще можно было исправить, находилась не менее чем в 50 км от места событий.
2-й армия потеряла половину собственного состава. 6 тыс. военных – и среди них десять генералов — остались лежать на поле боя, 20 тыс. раненых угоди в плен, а 30 тыс. уцелевших сдались, включая девять генералов.
Самоубийство Самсонова
В полной мере осознавая масштабы крушения, генерал Самсонов скрылся в лесу и поступил так, как делали в те времена русские офицеры в момент отчаяния. Как формулировал в своих трудах историк Анатолий Уткин, «еще три дня назад в дланях Самсонова была четверть миллиона элитных войск России». Жестоко страдая от астмы, посерев от несчастья, генерал отошел от сопровождавших его офицеров и свел счеты с житием.
По одной из версий, его последние слова были такими:
«Император верил мне. Как же я смогу посмотреть ему в лицо после такого горы?»
Труп Самсонова нашли и захоронили местные крестьяне. Родственники генерала обнаружили могилу лишь год спустя. Останки бывшего командующего 2-й армией эксгумировали и перевезли в родовое поместье под Елисаветградом, где повторно предали земле в фамильном склепе. После революции усыпальницу Самсоновых разрушили и сравняли с землей.
