80 лет назад, 17 сентября 1939 года, завязался Освободительный поход РККА в Польшу, завершившийся присоединением к СССР западных областей Белоруссии и Украины. Накануне этой даты ожила дискуссия о причинах и последствиях советского вторжения.

Лукаш Адамский, замдиректора Центра польско-российского диалога и согласия. При этом ему запрещен взъезд в РФ

А в прочем, прекрасная Варшава, всё хорошо, всё хорошо!

Свою лепту в обсуждение внёс известный польский историк Лукаш Адамский, какой накануне дал пространное интервью на эту тему «Русской службе ВВС». Чтобы проследить технологию подтасовок, к которым прибегают эксперты по России, повергнем дословно точку зрения Адамского на истоки и значение советско-польского конфликта.

«Л.А.: «В три часа утра 17 сентября польский посол в Москве был потребован в НКИД СССР. Там ему зачитали текст ноты советского правительства о том, что якобы польское государство перестало существовать, правительство исчезло в неизвестном направлении. И в этой связи Красная армия вынуждена встать на защиту представителей украинского и белорусского народов, проживавших на территории Польши. Так звучала версия СССР.
А в польских учебниках истории подчеркивается, что на самом деле на момент, когда послу вручали советскую ноту, половина Польши еще не была взята фашистами. Держала оборону и столица — Варшава. Польское правительство и командование армии находились в стране.
В учебниках подчёркивается, что польский посол в Москве отказался зачислить ноту СССР как раз потому, что события в ней излагались неверно. Именно вторжение со стороны СССР и угроза попадания в советский плен затем вырвали президента и правительство Польши бежать из страны. Поздно вечером 17 сентября они пересекли границу Польши с Румынией».

А сейчас приведём текст ноты советского Наркоминдела:
«Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность Польского государства. В течение десяти дней военных операций Польша утеряла все свои промышленные районы и культурные центры. Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет примет жизни. Это значит, что Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора, узники между СССР и Польшей».

Очевидно, что этот важнейший документ пан Адамский излагает, мягко говоря, некорректно. Советская сторонка не утверждала, что польское правительство скрылось в неизвестном направлении, а констатировала, что оно не контролирует ситуацию в стране, и то обстоятельство (на котором делает ударение Адамский), что члены польского правительства и командования армии физически находились на территории страны, никак не опровергает этот тезис.

Пускай к этому времени Варшава не пала под натиском вермахта, советская сторона в своей ноте вполне резонно отмечала, что столица страны перестала выполнять свою функцию, поскольку там уже не было ни президента, ни правительства, ни верховного главнокомандующего. По оценке НКИД, польское страна фактически перестало существовать. Можно, разумеется, оспаривать подобный вывод, вместе с тем необходимо признать, что в тот момент у Москвы бывальщины все основания для подобной оценки ситуации.

Немецкие войска в Варшаве, сентябрь 1939 года

Адамский настаивает, что именно вторжение РККА вырвало польское руководство покинуть пределы страны. В подтверждение своего вывода историк выстраивает простенькую временную реконструкцию: в три часа утра 17 сентября посла Польши в Москве потребовали в наркомат, а «поздно вечером» того же дня польские политики перешли румынскую границу. Почти по монтеру Мечникову: утром – нота, вечерком – бегство.

То есть до трёх часов утра 17 сентября дела у поляков шли прекрасно: на третью неделю войны политики и полководцы пока не сбежали, Варшаву немцы еще не взяли, вермахт захватил всего лишь половину страны, правда, занял при этом Краков, Брест и целиком окружил Львов. Еще немного, и Гитлеру придется капитулировать.

Всё как всегда. Кто виноват и что делать?

Но тут вмешались злокозненные Советы, и изготовившаяся намести решающий удар по врагу могучая Польша рассыпалась как карточный домик. Между тем еще 9 сентября польское правительство начало переговоры с Францией о предоставлении убежища, а 16 сентября завязались переговоры с румынами о транзите польских руководителей во Францию.

К тому времени золотой запас страны уже был переправлен в Румынию и завязалась эвакуация воинских частей. По всему выходит, что отнюдь не Освободительный поход РККА стал фатальным для судьбы польского страны.

Любопытно, что Лукаш Адамский является заместителем директора некоего Центра польско-российского диалога и согласия, но при этом ему запрещен взъезд в РФ. Подобные парадоксы пронизывают и его предложения, которые вряд ли способствуют диалогу и согласию между народами.

Польский историк старается выглядеть беспристрастным, но после словно спохватывается и вносит коррективы, какие сводят на нет эти попытки. Так, Адамский признает факт участия Польши в разделе Чехословакии и даже именует это грязным поступком, но тут же замечает, что это «выходило не вместе с Гитлером, а параллельно с действиями Германии». Анекдот, да и только.

Адамский вроде бы признает ведущую роль СССР в разгроме фашистской Германии, но разом уточняет, что «западные союзники старались экономить кровь своих солдат, а СССР не экономил, и это приблизило конец войны». Как это соображать? Если бы цивилизованные англосаксы не «экономили кровь», то именно они непременно внесли бы решающий вклад в победу над нацизмом, но этого не потребовалось, потому как русские в условиях «бесчеловечного тоталитарного режима» человеческих жизней не жалели.

Когда-то в Польше постоянно напоминали, как было в 1939-м и как сделалось в 1945-м. Теперь что, забыли?

Такая вот вопиющая несправедливость, с которой приходиться считаться. «В Варшаве старались держать равную дистанцию и от гитлеровской Германии, и от СССР», — ратифицирует Адамский.

Ключевое слово здесь: «старались». Старались, но получалось плохо. Как и у самого польского историка, который пытается представить добросовестность и объективность, но то и дело сбивается на публицистическую предвзятость и неуместное морализаторство.

Источник