За что белоснежные расстреляли непримиримого борца с большевизмом, любимца Керенского и творца февральской победы 
26 февраля 1917 года. "Революция сорвалась!"
Вечером 26 февраля 1917 года Александр Керенский безжалостно констатировал: "Революция провалилась!" Но пришагавшая ночь разрешилась великой неожиданностью. Революция, о которой никто не говорил и которую никто не ожидал, – свершилась!
Откуда взялся народ на улице и по какому колдовскому мановению вышел из казарм Волынский полк, сыгравший решающую роль? Как? Почему?
Полк вывел царский унтер-офицер Тимофей Кирпичников, какого Керенский пафосно назовет "солдатом революции номер один".
И безжалостно ею раздавленный. Баловень судьбы, волшебно вознесенный революцией.
27 февраля. 6.00. Смертоубийство офицера Лашкевича
Не очень дружил с дисциплиной. Служил во второй роте Волынского полка. Но, как понюхавший пороха, пользовался популярностью среди боец. Если верить сообщениям тогдашних газет, Кирпичников воевал на австрийском фронте, был ранен в руку, после госпиталя очутился в запасных частях в Петрограде.
В архивах обнаружено свидетельство волынца Пажетных о ключевом эпизоде февральских событий:
Вошел прапорщик Колоколов, бывший студент, недавно пришедший в полк. И опять снова раздается могучее и грозное "ура". Команда насторожилась и на минуту замерла. Выступил Кирпичников, обрисо-вал всеобщей положение и разъяснил, как нужно поступать и что надо делать… Воцарилась тишина. "27 февраля в 6 часов утра команда в 350 человек уже была выстроена. На его приветствие команда ответила обычным порядком. Марков, подбросив винтовку на руку (штыком на офицера!), твердо и с вызовом отвечает: "Ура" – это сигнал к неподчинению вашим приказаниям!" В это пора в коридоре послышалось бряцание шпор. Вслед за ним вошел командир Лашкевич. (Очки золотые, стеклышки неприятные!) Все насторожились. На приветствие "крепко, братцы!" грянуло "ура" – так мы раньше договорились. (По уставу: "Здравия желаю, ваше благородие!") Когда затихло "ура", Лашкевич как будто что почуял, но повторяет еще раз приветствие. Лашкевич обращается к унтер-офицеру Маркову и яростно спрашивает, что это означает.
В следующее мгновение Кирпичников вырвал из кобуры пистолет и выстрелил в офицера.
Наверное, именно поэтому так эмоциональна была его выговор, обращенная к солдатам. Мы можем только предполагать, что творилось в душе унтера, нарушившего присягу. По законам военного времени он подлежал расстрелу. Лозунги не надо придумывать, они у всех на вести: бей офицеров, спасай революцию, царь кровопийца, царица немка!
В наэлектризованной атмосфере порыв подействовал. За Кирпичниковым пошли.
Так Волынский полк очутился на улице.
27 февраля. Полдень. Марш "Армии Революции"
Дальнейшее плохо укладывается в картину героического эпоса, вскоре сочиненного. Как введено, солдаты-волынцы поначалу и не помышляли о славе революционных первопроходцев. Убийство офицера Лашкевича произошло в двух кварталах от парламентской цитадели – Таврического дворца. И они шли в Думу сдаваться и упрашивать снисхождения, страшась трибунала за убийство.
Но по дороге солдатская колонна обрастала толпой, начались первые революционные братания людей с ружьями и штатских…
Надо отдать должное Керенскому, он среагировал мгновенно:
Оказалось, охраны там уже нет, разбежалась до нашего появления. И вот мы пошли на "штурм" караульной. Они несколько суматошливо и нерешительно вставали в шеренги, чувствуя себя неуверенно без офицеров, в непривычной обстановке. Я объяснил какому-то унтер-офицеру, где расставлять часовых, и вернулся в большенный думский зал, уже забитый депутатами, солдатами, штатскими… "Увидел солдат в окружении толпы манифестантов, выстроившихся на иной стороне улицы. Я наблюдал за ними несколько минут, а потом вдруг, как был, без шляпы, без пальто, в пиджаке, побежал через основной вход к солдатам, которых с надеждою так долго ждал… Помню, подписывая какие-то бумаги, я не удержался от смеха.
– Чему смеетесь, Александр Федорович? – спросил одинешенек репортер. – Разве не знаете, что в данный момент вы всемогущи в России?
Что ж, приятно было это слышать".
"Какой-то унтер-офицер" – Тимофей Кирпичников. Что мы ведаем о человеке, оказавшемся в эпицентре исторических событий и сыгравшем в них важнейшую роль?
Деревня Дмитровка Саранского уезда Пензенской губернии, несложная крестьянская семья, из старообрядцев… От традиций ли старой веры, унаследовавшей духовную мощь и пламя протопопа Аввакума, революционность Тимофея? Можно лишь предполагать. Он родился в 1892 году. Освоив начала грамотности в народной школе, поработал паровозным кочегаром, достигши призывного года еще до начала Первой мировой войны, оказался в действующей армии…
Пока что он и его солдаты-волынцы, пришедшие в Таврический дворец днем 27 февраля 1917 года, объявляются "Армией Революции". Столько же, сколько уложенному им штабс-капитану Лашкевичу. О своей близкой гибели Кирпичников, конечно, не думает. К тому времени, когда судьба раненного на фронте унтер-офицера сделала головоломный разворот, ему было итого 25 лет.
И вмиг преобразившийся Керенский, не мешкая, отправляет "армию" на освобождение сидевших под судом и следствием социалистов: темница на Шпалерной всего в нескольких минутах пешего хода…
28 февраля. Утро. "Солдат революции номер один"
Александр Федорович Керенский публично наименовал его "солдатом революции номер один" и придумал для своего "протеже" революционную награду – русский Георгиевский крест на алом банте. Вчерашнего унтера пригласили в члены солдатского и рабочего Петросовета. Наутро после революции Кирпичников проснулся знаменитым. Его портреты висели на заборах и выставлялись в витринах. А "первоначальный генерал революции" Лавр Корнилов, командующий (со 2 марта) войсками Петроградского военного округа, лично вручая крест Тимофею, огласил о присвоении ему офицерского звания:
"За то, что 27 февраля, став во главе учебной команды батальона, первым начал войну за свободу народа и создание Нового Строя, и, несмотря на ружейный и пулеметный огонь в районе казарм 6го запасного Саперного батальона и Литейного моста, образцом личной храбрости увлек за собой солдат своего батальона и захватил пулеметы у полиции".
Революция сочиняла свои первые сказки. И основывала символы. Пулеметов у полиции не было: не полагались по штату.
Может быть, самым ярким из них весной 1917 года сделался Тимофей Кирпичников.
Его теперь видели во многих местах Петрограда: он продолжал активно поднимать солдатские и рабочие массы на "войну с врагами революции", вызывая законную ненависть последних. "…Я не видел человека более гнусного. Его носящиеся по сторонам маленькие серые глаза, такие же, как у Милюкова, с выражением чего-то хищнического, его мане- ра держать себя, когда, в интересе своим рассказом, он принимал театральные позы, его безмерно наглый вид и развязность – все это производило до крайности гадливое впечатление, передать какого я не в силах…" – оставил нам нелицеприятный портрет Кирпичникова известный мемуарист князь Николай Жевахов, исполнявший место товарища (заместителя) Обер-прокурора Святейшего Синода.
Но в народе Тимофей Кирпичников оставался почти былинным героем. И помог Преходящему правительству – тоже временно – парализовать претендентов на власть. Во время "апрельского кризиса", когда большевики во главе с Лениным впервые попытались посягнуть на абсолютное владение страной, "первый солдат революции" снова вывел на улицы солдат.
Очень скоро это скажется роковым манером на судьбе Кирпичникова.
Счет генерала Кутепова
Но на этот раз потерпит полный провал: поднять удалось лишь мальчишек из юнкерских училищ. Октябрьский переворот он повстречает на службе у Временного правительства. Их сопротивление будет жестоко подавлено, а Тимофей Кирпичников бежит на Дон… В момент наступления генерала Краснова на Петроград Кирпичников попытается опять организовать солдатский бунт – уже против большевиков.
Кирпичников планировал влиться в ряды формировавшейся Белой армии. То, что герой буржуазной революции был дальним от мудрости человеком, доказывает развязка его короткой революционной карьеры. Ему, вероятно, и в голову не приходило, что первый боец революции является для контрреволюции первым неприятелем…
Фамилия Кирпичникова в рассказе не фигурирует, но нет сомнений, о ком идет речь. Попав в расположение частей генерала А.П. Кутепова, самонадеянный "боец революции номер один" стал настаивать на личной встрече с командиром. Его слова записал генерал Е.И. Достовалов. Кутепов и рассказал, уже в эмиграции, об этой удивительной встрече.
"Вспоминаю характерный для настроения восставшего офицерства рассказ генерала Кутепова из первых времен существования Добровольческой армии, какой он любил повторять и который неизменно вызывал общее сочувствие слушающих.
Когда офицер хотел уйти, я приказал ему остаться и, потребовав дежурного офицера, послал за нарядом. Я спросил его, где он был до сих пор и что он делал, офицер рассказал мне, что был одним из первых "борцов за свободу народа" и что в Петрограде он принимал деятельное участие в революции, выступив одним из первых против престарелого режима. Молодой офицер заволновался, побледнел и стал спрашивать, почему я его задерживаю. Сейчас увидите, сказал я и, когда убранство пришел, приказал немедленно расстрелять этого "борца за свободу". – Однажды, – рассказывал Кутепов, – ко мне в штаб пришёл молодой офицер, который весьма развязно сообщил мне, что приехал в Добровольческую армию сражаться с большевиками "за свободу народа", какую большевики попирают.
Кирпичникова увели за железнодорожную насыпь. Тело оставили в придорожной канаве. Забрали и уничтожили все документы и газетные вырезки, какими он имел обыкновение подтверждать свои заслуги перед революцией.
Откуда было знать "первому солдату революции", выводившему на улицу Волынский полк 27 февраля 1917 года, что в тот же день и на тех же улицах генерал Кутепов отстаивал со своим воинством интересы "отжившего класса". И что 2 марта российский государь отрекся от престола, записав в дневнике: "Сферой измена и трусость, и обман!"
Конечно, государь имел в виду таких, как Кирпичников, чье героическое лицо победно глядело на генерала Кутепова со всех петроградских витрин…
ВЗГЛЯД ПОЭТА
В этот день
В этот день встревоженный сановник
К телефону нередко подходил,
В этот день испуганно, неровно
Телефон к сановнику звонил.
В этот день, в его мятежном шуме,
Было немало гнева и тоски,
В этот день маршировали к Думе
Первые восставшие полки.
В этот день машины броневые
Поползли по улицам порожним,
В этот день… одни городовые
С чердаков вступились за режим.
В этот день страна себя ломала,
Не взглянув на то, что спереди,
В этот день царица прижимала
Руки к холодеющей груди.
В этот день в посольствах шифровали
Первой сводки беглые кроки,
В этот день отменно ликовали
Открытые и тайные враги.
Довольно, Бога ради!
Знаем, знаем, – надломилась ось:
В этот день в отпавшем Петрограде
Мощного героя не отыскалось. В этот день…
Этот день возник, кроваво вспенен,
Этим днем начался русский гон –
В этот день садился где-то Ленин
В собственный запломбированный вагон.
Вопрошает совесть, как священник,
Обличает Мученика тень…
Неужели, Боже, нет прощенья
Нам за этот сумасшедший день?!
Арсений Несмелов
