public domain"Зачистка Алой площади": что сделал ОМОН с жителями палаточного лагеря в Москве

Сейчас это покажется неправдоподобным, но в 90-е в самом сердце Москвы стоял палаточный городок, заселенный будет своеобразным контингентом. В течение шести месяцев власти не только не предпринимали попыток снести лагерь, но и даже вели с его обитателями диалог.

Неспокойная Москва

1990-й сделался предпоследним годом жизни СССР. На улицах советской столицы взор то и дело наталкивался на безразмерные очереди – за сигаретами, водкой, продуктами. 31 января с утра пораньше свыше 5 тысяч человек скопились на Пушкинской площади к открытию первого в краю Макдоналдса, до конца дня заведение обслужило более 30 тысяч посетителей.

Толпы народа собирались не только в очереди, но и в многотысячные демонстрации, желая сформулировать свое отношение к властям катящей в тартарары державы. Центром притяжения митингующих была Манежная площадь – в самые неспокойные дни тут могли сойтись до 100 тысяч москвичей и гостей столицы.
В июле 1990 года на Красной площади недалеко от Васильевского спуска в считаные дни вытянулся несанкционированный властями палаточный городок. Здесь уже на постоянной основе разместились недовольные происходящим в стране.

Место было избрано неслучайно. В расположенной рядом гостинице «Россия» жили депутаты съезда Верховного Совета, которые ходили на заседания в Кремль как раз сквозь территорию лагеря, что позволяло бастующим лицом к лицу пообщаться с народными избранниками.

Собрание недовольных

Очевидец событий тех лет, трудившийся недалеко от Красной площади, отмечал, что в палаточном городке проживала «сборная солянка» – беженцы из Карабаха, граждане без жилья, всякие волшебники, пророки и непризнанные изобретатели, а также «диссиденты и ходоки к Горбачеву». У обитателей городка не было единых требований, каждый жил под своим собственным лозунгом.

Там можно было увидать плакаты наподобие: «Требуем гласного расследования и гласного суда над теми, кто творил беззаконие над нами и покрывал должностных правонарушителей» или «Депутат Моссовета Осетров С. И. Кому продался?». Сам проход между палатками получил громкое название «проспект террора КПСС».

Исподволь лагерь стал обрастать стихийным рынком. Там можно было купить всякую всячину: от тапок и сумок до водки и бананов. В итоге базар разросся настолько, что кооперативные ларьки стали выстраиваться вдоль стен ГУМА.

Далеко зашли

В конце сентября воли решили вступить в диалог с жителями палаточного городка. Моссовет заверил митингующих, что их права будут защищены законом, а сетования, коих накопилось аж 144, рассмотрят в самое ближайшее время.

Пик популярности бастующего городка пришелся на октябрь 1990-го года, эта тема усиленно муссировалась в прессе, на телевидении, а также эксплуатировалась различного рода политическими популистами. Жители лагеря осмелели настолько, что решили основать фонд «Союз гонимых» с валютным счетом в Гамбурге. На Закате сразу нашлись желающие перевести туда круглые суммы.

До властей все чаще стали доходить сведения о участившихся случаях попрошайничества в стане, немалых валютных доходах «притесняемых» и их активном стремлении войти в большую политику. В ноябре комиссией Верховного Совета СССР бывальщины рассмотрены все жалобы, однако обоснованными из них признали лишь три. Требование «предать КПСС Нюрнбергскому суду» и ему подобные были отвергнуты.

Ближе к зиме в Моссовет пришло письмо Председателя Верховного Совета СССР Анатолия Лукьянова, который выступил с инициативой зачислить решение о судьбе палаточного городка. В итоге депутаты приняли резолюцию: жителей незаконно выстроенного платочного лагеря вначале предупредить, затем выселить, а саму территорию очистить.

Конец демократии

Свидетелем сноса палаточного городка стал одинешенек из сотрудников «Московского Комсомольца». По его словам, 29 декабря 1990-го года ближе к полуночи подъехал ОМОН и в считанные минуты зачистил территорию, скрутив и посадив в машины всех бастующих. При этом не было ни свалок, ни побоев. За силами правопорядка прибыли грузовики, погрузили все содержимое лагеря в кузова и увезли на свалку.

В докладной записке начальника РУВД Пролетарского зоны Москвы подполковника Заваюра сообщалось, что ходоки категорически отказывались покинуть территорию лагеря, после чего насильно бывальщины посажены в автобус и доставлены в спецприемники ГУВД. Всего было вывезено 43 человека: 21 мужчина, 15 дам и 7 детей. Женщин доставили в Новослободский спецприемник, мужчин – в Матросскую Тишину.

Всего, согласно документу, на территории, прилегающей к отелю «Россия», было ликвидировано 52 палатки и вывезено 60 грузовых машин мусора и строительных материалов. К 6 часам утра от противозаконного поселения не осталось и следа. «Общественный фонд помощи обитателям палаточного городка» какое-то время пытался судиться с волями на основании материального ущерба, якобы нанесенного жителям лагеря (в частности, были разбиты дорогостоящие импортные термосы), однако все тщетно.

Большинство депутатов Моссовета и членов комиссии по законности не таило своего удовлетворения тем, что ситуацию удалось разрешить быстро и безболезненно, не нарушив чьих-либо прав. Эксперты тогда справедливо приметили, что ликвидация платочного городка ознаменовала окончание перестройки с ее свободой и гласностью. Отныне уличная демократия начнет уходить в недра кабинетного управления.