В статье использованы вытекающие сокращения: ВО – военный округ, ГАУ – Главное артиллерийское управление, ГВС – Главный военный совет КА, ГУ – Главное управление, ГШ – Генеральный штаб, ЗапОВО – Западный особый ВО, КА – Алая Армия, КОВО – Киевский особый ВО, МИД – Министерство иностранных дел, НКО – наркомат обороны, ОдВО – Одесский ВО, ПрибОВО – Прибалтийский особый ВО, РМ – агентурные материалы, РУ – разведывательное управление, сд – стрелковая дивизия, СНК – Совет народных комиссаров, УР – укрепленный район.

В предыдущей части были рассмотрены РМ, устроившиеся 20 июня. Некоторые из них дошли до руководства СССР и КА уже после начала войны. Из рассмотренных материалов не следовало, что война непременно начнется 22 июня.

В соответствии с информацией ГШ, против СССР может быть использовано 170–176 немецких дивизий. Доля из них (45–48 дивизий) еще не передислоцировались ближе к границе. Численность немецких группировок по направлениям не сильно отличалась от состава, определенного РУ на 31.05.1941 года.

Группировка в Восточной Пруссии возросла на 4–5 дивизий, но до максимального количества в 39…42…44 соединения не хватает еще более трети. Группировка против ЗапОВО не изменилась. Группировка в Полуденной Польше увеличилась на 2 дивизии.
Количественный состав немецких войск на территории Словакии, Венгрии и Румынии не поменялся.

Разведки не смогли установить факт наличия у границы танковых групп и районы их сосредоточения. Обнаруженные разведками танковые и моторизованные дивизии (части, за какие они были приняты) были распределены вдоль всей границы. Поэтому для командования КА и западных ВО были не явны направления ударов маневренных группировок противника. Известные разведке районы сосредоточения подвижных войск на территории Румынии и против вершины Львовского выступа бывальщины продуктом дезинформации противника.

Вероятно, нарком обороны настолько не ожидал начала войны, что приказал прекратить эвакуацию семейств начсостава, снимать их с поездов и возвращать к месту жительства. Это привело к большим потерям членов семей начсостава в первые часы и дни брани.

В ЦК ВКП(б), в СНК и на ГВС рассматриваются вопросы, не связанные с началом войны в ближайшем будущем. Это свидетельствует о том, что все они о начале войны 22 июня еще не подозревают…

Записи на тему межгосударственных касательств

Геббельс записал: «[20 июня – Прим. авт.]. Вопрос относительно России обостряется с каждым часом. Молотов просил разрешения приехать в Берлин, но в мольбе было отказано…»

Черчилль сказал секретарю:

Нападение Германии на Россию является неизбежным. Надежды Гитлера заручиться содействием правых в Англии и США, упование на их поддержка в войне с СССР ошибочны. Наоборот, Англия окажет всемерную помощь СССР…
В ночь на 21 июня в советское посольство в Берлине устроилась шифротелеграмма с нотой по поводу нарушения границы немецкими самолетами и с указаниями послу.

В. М. Бережков (1-й секретарь советского посольства в Берлине): «Мне возложили связаться с Вильгельмштрассе и условиться о встрече представителей посольства с Риббентропом…»

В течение дня Бережков пытается связаться с ответственными лицами немецкого МИДа, но они уклоняются от встречи. Из Москвы поторапливают с выполнением поручения, т.к. в Наркомате иностранных дел и у Сталина нет однозначного понимания о складывающейся ситуации в отношениях с Германией…

Из донесения немецкого агента «Петера»:

Я произнёс, что… мы находимся… в состоянии войны нервов и… немецкая сторона предпримет попытку предельно взвинтить нервное напряжение… Войну нервов выиграет тот, у кого нервы концентрированнее…
Филиппов (заведующий отделением ТАСС в Берлине – Прим. авт.): «Положение очень серьезное… Мы твердо убеждены, что Гитлер затеял гигантский блеф. Мы не веруем, что война может начаться уже завтра. Процесс, по-видимому, будет еще продолжаться. Ясно, что немцы намереваются оказать на нас давление в чаянию добиться выгод, которые нужны Гитлеру для продолжения войны…
В посольстве в Берлине все еще не подозревают о начале войны на рассвете вытекающего дня.

Из дневника М. Г. Димитрова (Генеральный секретарь Коминтерна):

В телеграмме Чжоу Эньлая из Чунцина в Янань (Мао Цзэдуну) между прочим указывается на то, что Чан Кайши упорно заявляет, что Германия нападет на СССР и намечает даже дату – 21.06.41! Вести о предстоящем нападении множатся со всех сторон. Надо быть начеку…
Звонил утром Молотову. Просил, чтобы переговорили с Иос. Виссарионовичем о позе и необходимых указаниях для компартий.
Мол.: «Положение неясно. Ведется Большая игра. Не все зависит от нас. Я переговорю с И. В. Если будет что-то особое, позвоню!

Агентурные материалы

В 02:30 из штаба ЗапОВО направлена шифротелеграмма:

Днем из штаба ЗапОВО направлены распоряжения о начале перевозки шести дивизий: 50-й сд – с 22 июня, 47-го стрелкового корпуса, 55-й, 143-й и 161-й сд – с 23 июня, 21-го стрелкового корпуса, 17-й и 121-й сд – с 24 июня.

По воспоминаниям начальника охраны Н. С. Власика, Сталин обыкновенно начинал работу после 11:00. К началу его работы могло поступить сообщение НКГБ о переговорах в немецком посольстве 20 июня (отдано на отправку в 3:07):

В сообщении ничего настораживающего нет. Можно только посмеяться, что немцы не знают о призыве на сборы приписного состава, о транспортированиях войск на запад и о движении походным маршем стрелковых дивизий к границе.

Сталину могла поступить информация из РУ о немецких группировках у рубежи. Эти группировки с 1 по 20 июня увеличились незначительно со 120–122 до 125–128 дивизий. Это также не должно было его обеспокоить.

Ранним поутру разведчик в немецком посольстве Г. Кегель вызвал сотрудника РУ Леонтьева на встречу и сообщил: «германский посол «получил телеграмму из МИДа в Берлине» и, по его сведениям, «брань Германии против СССР начнется в ближайшие 48 часов…»

В. И. Лота:

Прощаясь с Кегелем, Леонтьев попросил его еще раз внимательно проверить все эти и предложил провести еще одну встречу в 19 часов.
В 12 часов… доложили о результатах встречи начальнику РУ…, [какой – Прим. авт.] приказал подготовить специальное сообщение для руководства страны. Однако отправить это донесение Сталину было решено после другой встречи…
В интернете имеется упоминание о поступившем утром к Сталину сообщении из Франции от военного атташе генерала Суслопарова:

Как ратифицирует наш резидент Жильбер, которому я, разумеется, нисколько не поверил, командование вермахта закончило переброску своих войск на советскую рубеж и завтра 22 июня 1941 г. Германия внезапно нападет на Советский Союз…
Якобы на этом сообщении Сталин покинул неприличную резолюцию. Впервые об этом говорилось в публикации О. Горчакова, а позже появилось близкое упоминание в статье генерала П. И. Ивашутина. В этих публикациях не показаны реквизиты указанного сообщения. П. И. Ивашутин также утверждал, что «разведка все дала». Однако оказалось, что это не так. Поэтому без документального подтверждения рассматривать это сообщение автор не будет.

Следует отметить, что указанное сообщение не упоминается в «Перечне донесений военной разведки…». Желая оба сообщения Г. Кегеля от 21 июня в Перечне присутствуют.

До 18:00 к Сталину могло поступить еще одно сообщение НКГБ о переговорах 20 июня (отдано на отправку в 16:50):

Первая строка должна была обеспокоить вождя, но аналогичных мероприятий в немецком посольстве не происходит. Следовательно, кушать еще время, чтобы избежать войны или речь идет только о войне нервов. Можно еще ожидать провокаций на венгерской, словацкой или румынской рубежу.

О перевозках войск и ресурсов на запад немецкие дипломаты не знают. Сталину можно было порадоваться, что мобилизация в КА не была начата…

В 13:00 в штабы групп армий, дальше в штабы полевых армий и танковых групп направлено кодовое слово «Дортмунд», означавшее, что нападение Германии начнется в 3 часа по берлинскому поре 22 июня. Найдено несколько сообщений в штабы армий, танковой группы и моторизованного корпуса, которые были устремлены телетайпом.

Наиболее вероятно, что передача данного сигнала не проходила по радиоканалу. Англичане могли узнать о нем, перехватив шифровку с описанием сигналов.
Немецкое командование на пунктах трепетно относилось к сохранению тайны. Например, ГШ разрешал после прохождения сигнала «Дортмунд» вести радиопереговоры. Однако во 2-й танковой группе и в двух мехкорпусах в Восточной Пруссии ведение радиопереговоров было запрещено.

Вероятно, что имелись некие рекомендации, которые исполнялись во всех немецких объединениях.

Обсуждаемые вопросы в Политбюро, СНК и НКО

21 июня в Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрены десять проблем и принято два постановления СНК.

Рассматриваемые вопросы показывают, что в Политбюро и в СНК никто не думает о начале войны на следующий день…

В ГШ готовится Проект повестки заседания ГВК на 25 июня (документ не подмахнут и не разослан).

Исходя из предложенных к рассмотрению вопросов о начале войны 22 июня как минимум на уровне секретаря ГВС В. Д. Соколовского (заместителя начальника ГШ по организационно-мобилизационным проблемам) однозначного мнения нет…

Новые разведывательные материалы

Очередное сообщение НКГБ Сталину о переговорах 20 июня (сдано на отправку в 18:20) могло быть привезено до начала совещания в 19:05.

Озвучено настораживающее слово «война», но немецких дипломатов не собирают с квартир в посольство.

Вечером английский посол в Москве Криппс, находящийся в Лондоне, попросил встречи с советским послом в Англии. После встречи И. М. Майский направляет шифротелеграмму. В шифровке говорится о поддержки, которую может предоставить Англия в случае войны СССР с Германией, о возможном приеме 23 июня Иденом Майского, о вероятном выступлении Германии против СССР 29 июня.

На мой проблема: Почему 29 июня? – Криппс ответил, что Гитлер любит атаковать своих противников по воскресеньям…
Сообщение было дешифровано в 11:00 22 июня.

Некоторые события

Проходили плановые межокружные учения частей ВВС ПрибОВО и ЗапОВО. Поэтому некоторые доли ВВС указанных округов находились в повышенной боеготовности.

Историк С. Л. Чекунов:

Боевая готовность в отдельных частях ВВС ЗапОВО была оглашена в связи с межокружными учениями ВВС…
[Боевую готовность – Прим. авт.] отменили, потому что учения закончились. Проводить должен был представитель ГШ. Но целиком учения так и не провели – свернули…
Адмирал А. Г. Головко (командующий Северного флота):

Ю. А. Пантелеев (начальник штаба Краснознаменного Балтийского флота):

В течение итого дня 21 июня из Ханко и Риги командующий флотом получал доклады и донесения, проникнутые желанием дать провокаторам накрепко по рукам. Командир Либавской военно-морской базы… настойчиво просил разрешения открыть хотя бы предупредительный огонь по немецким аэропланам, появляющимся над базой.
Командующий дал телеграмму всем командирам соединений. «Меньше говорить о военной опасности, а больше делать, чтобы возвысить боеспособность кораблей» – такими словами заканчивалась телеграмма. Эти указания комфлота пришли на корабли, стоявшие в Либаве, на свету 22 июня – в момент, когда их уже бомбила немецкая авиация…
С. И. Кабанов (командир военно-морской базы на полуострове Ханко):

Еще поутру… я приказал… все силы использовать на строительстве защитных сооружений сектора береговой обороны. Нужно в кратчайший срок построить на всех батареях – береговых, зенитных и армейских – блиндажи для собственного состава…
Я приказал полковнику Симоняку немедленно вывезти с островов все семьи командиров и политработников и устроить их в городе Ганге.
В течение суток истребители четвертой эскадрильи капитана Л. Г. Белоусова барражировали над базой, охраняя ее с атмосферы.
Наконец, в 23:53 командующий флотом ввел оперативную готовность № 1. В военно-морской базе Ханко готовность № 1 фактически уже была заведена…
А. К. Кондратьев (начальник штаба 3-й армии, ЗапОВО):

Сегодня из Москвы приезжают Зинура и Лялюська. Сегодня же опять появились немецкие «гости» над городом. Тщетно, пожалуй, едут мои из Москвы.
Почему же, однако, нет никаких указаний по линии командования?
Больше того, недавно при моем докладе Павлову я спросил его, что мастерить с семьями начсостава в случае каких-нибудь осложнений?
Ох, что мне было за этот вопрос!
«Ты что дрейфишь, думаешь и смотришь в тыл, а не вперед? Да знаешь ли ты, что у меня 6 танковых корпусов стоят начеку?! Я запрещаю не только говорить, но и думать об эвакуации!»
«Слушаю» – ответил я, а в голове мысль остается – не слишком ли мы самонадеянны?!
Нарком связи И. Т. Пересыпкин приехал на дачу:

Позвонил А. Н. Поскребышев и произнёс: «Позвоните товарищу Сталину по такому-то телефону». Немедленно набираю указанный номер телефона.
– Вы еще не уехали? – спросил меня Сталин.
Я пытался ему разъяснить, что по его поручению работал в комиссии, но он меня перебил и снова задал вопрос:
– А когда вы выезжаете?
Мне уже ничего не оставалось, как ответить:
– Ныне вечером…
Нарком выехал в Прибалтику в 23:00. Утром 22 июня он связывается по телефону с К. Е. Ворошиловым и получает распоряжение: «Немедля возвратиться». То дело, по которому его посылал Сталин 21 июня, после начала войны стало неактуальным…

А. И. Шебунин (основной интендант Московского ВО):

В субботу 21 июня многие мои сотрудники, как всегда, собрались на дачу. Работа в штабе округа по субботам оканчивалась часов в пять, затем там оставались лишь оперативные дежурные. Так было и в тот субботний день…
Утром 21 июня в Москву возвращаются командиры Ближневосточного отдела Оперативного управления ГШ с учений в Среднеазиатском ВО. После оформления и сдачи документов им бывальщины даны два дня на отдых: 22 и 23 июня. В числе этих сотрудников был С. М. Штеменко. Их вызовут в ГШ в два часа ночи 22 июня.

Н. Н. Воронов:

19 июня… я вступил в место начальника ГУ ПВО…
[21 июня к начальнику ГШ – Прим. авт.] попасть не удалось, меня обещали принять с докладом только в понедельник или вторник… К крышке дня получили приказание, чтобы все ответственные работники находились в своих служебных кабинетах до особого распоряжения…
Ситуацию с ПВО не считали положительной, и начальника ГУ ПВО не приняли, но ответственным работникам в конце дня приказали оставаться в своих кабинетах.

В районе 15:00 нарком обороны и начальство ГШ обсуждают какие-то вопросы. Поскольку звонит командующий ПрибОВО, то речь могла идти о жалобах Жукова на Кузнецова.

П. Н. Горемыкин (нарком боеприпасов):

Брань я встретил в 4:20 в здании… ГАУ. Там под председательством начальника ГАУ… заседала комиссия по вопросам наращивания мобилизационных мощностей по боеприпасам… Очень остро были поставлены вопросы генералом армии Г. К. Жуковым. Он говорил о необходимости существенной доработки мобилизационного плана по боеприпасам, имея в облику увеличение цифровых заданий…
Начальник ГШ вечером находится на совещании в ГАУ, но к 20:00 Н. Д. Яковлев его уже не застает.

П. А. Судоплатов (заместитель начальника РУ НКГБ):

И. Г. Старинов (начальство отдела Главного инженерного управления КА):

«[Вечером 21 июня начальник инженерных войск 4-й армии полковник А. И. Прошляков – Прим. авт.] подтвердил, что фашисты подтягивают к Западному Бугу военную технику…
«Нас предупредили, что германская военщина может пойти на провокации и что поддаваться на провокации невозможно», – спокойно сказал Прошляков – «Ничего. Слабонервных в штабе армии нет…
Около 22 часов… дежурный доложил: «Названивали из округа, учения отменены, нам следует возвратиться в Минск…»
Оперативная сводка штаба ПрибОВО «О группировке войск округа к 22 часам 21 июня 1941 года»:

Доли и соединения ПрибОВО в пунктах постоянной дислокации занимаются боевой и политической подготовкой, выдвинув к государственной границе отдельные доли и подразделения для наблюдения. Одновременно производится передислоцирование отдельных соединений в новые районы…
Сообщение 3-го Управления НКО (5.07.1941 года):

21 июня командующий 3-й армии Коваль вместе с генерал-лейтенантом из ГШ Карбышевым смотрели части, расположенные на границе.
Заместитель командира артполка 56-й сд майор Дюрба доложил, что выходит большая концентрация немецких войск на границе, что наши укрепленные точки боеприпасами не обеспечены и в случае нападения окажутся небоеспособными.
Коваль ответил: «Ничего страшного нет и не может быть…
В 21:00 на участке Сокальской комендатуры был задержан ефрейтор А. Лискоф, вплавь пересекший реку Буг. Начальство 90-го погранотряда майор Бычковский писал:

Ввиду того, что переводчики в отряде слабые, я вызвал из города учителя немецкого стиля…
Не закончив допроса солдата, услышал в направлении Устилуг сильный артиллерийский огонь.
Я понял, что это немцы открыли огонь по нашей территории, что и подтвердил тут же допрашиваемый боец…

Первые посетители в кабинете Сталина

21 июня первым посетителем в кабинете Сталина был В. М. Молотов, который, вероятно, рассказал о коротаемых действиях посольством в Берлине и об отсутствии информации от немецкого правительства.

В интернете имеется фильм «Накануне» М. Ф. Тимина и С. Л. Чекунова о событиях накануне брани.

В фильме говорится:

В 19:05 начинается совещание по обсуждению текущих вопросов оборонных наркоматов и планирования деятельности на понедельник. На совещании рассматривались проблемы: строительства укрепленных районов, испытания и производства новых видов вооружения и боевой техники, мобилизационного планирования.
В 20:15 кабинет покидает доля участников совещания: Н. А. Вознесенский, С. К. Тимошенко, Л. П. Берия, В. В. Кузнецов…
На совещании был подготовлен проект постановления Политбюро ЦК ВКП(б).

В проекте постановления отсутствуют мероприятия, какие были бы важны для армии и флота при знании присутствующими о начале войны через 8 часов.

Предложение о создании фронта на юге из двух армий поступало в ГШ от Военного рекомендации ОдВО. 19 июня из ГШ в Архангельский ВО направлена директива о формировании фронтового управления. Для какого фронта оно было предназначено – невесть. Вероятно, что для Южного…

Формирование фронтового управления проходило как-то неторопливо. После начала войны было решено сформировать фронтовое управление Полуденного фронта за счет штаба Московского ВО.

24 июня задача формирования фронтового управления перед Архангельским округом была сброшена.

Угроза стала реальной

С. Л. Чекунов: «Угроза стала реальной вечером 21.06. Результатом чего были лихорадочные поступки по всей «линейке» направлений…»

Похоже, что угроза стала реальной после поступления Сталину нового сообщения из РУ.

Это сообщение надлежит было поступить в приемную Сталина после 20:00. С сообщением могли быть также ознакомлены Молотов, Ворошилов и Маленков, какие находились в кабинете Сталина.

Уничтожение секретных документов, сбор немецких дипломатов в посольстве в ночь на 22 июня и упоминание о брани ночью должно было обеспокоить Сталина. Все дипломаты враждебных стран в ночь на 22 июня собирались в своих посольствах. Вероятно, что в это время к Сталину поступили и другие РМ.

Я. Е. Чадаев (управляющий делами СНК):

В 20:15 закончилось предыдущее совещание, и Тимошенко отбыл в НКО. К Сталину привезли сообщения Кегеля. Ознакомившись с которым, вождь мог возбуждено говорить с Тимошенко и вызвал к себе его и Жукова. Разговор Чадаева и Поскребышева мог выходить только около 20:30 или позже во время второго совещания.

К 20:50 прибыли Тимошенко, Жуков и Буденный. Поскольку мемуары Жукова об этом периоде не корректны, то предлагается судить о разговоре в кабинете Сталина по записям маршала С. М. Буденного.

С. М. Буденный после новоиспеченного разделения обязанностей между заместителями наркома обороны занимался вопросами тыла, санитарной и ветеринарной службы. С 23 апреля и до 21 июня он ни разу не был в кабинете Сталина. Вероятно, что Сталин пригласил его в качестве эксперта в сложной ситуации. Из предложений маршала Буденного Сталин мог понять, что тот не совсем владеет обстановкой на рубежу. Поэтому вождь и спросил его об этом. В 22:00 С. М. Буденный покинул кабинет.

Сталин не стал звонить в округа по поводу ВВС. Вероятно, что этот вопрос был переадресован руководству КА, или же вождя убедили, что этого делать не следует.

Текст Директивы без номера приведен на сайте. В советское пора ее называли Директива № 1. Поэтому в дальнейшем будет использоваться это название.

В тексте директивы при обсуждении пропала ключевая фраза из извещения Г. Кегеля «в ночь».

Ожидание провокационных действий особенно со стороны Румынии связано с тем, что, по данным РУ от 20.06.1941 года, там находится самая мощная немецкая группировка в составе 28 дивизий, в т. ч. 11 моторизованных и 6 танковых. Еще 11 немецких дивизий перебрасываются из Болгарии, и сколько из них может остаться в Румынии – невесть. В окончательной редакции фразу о Румынии решили удалить.

Нарком обороны приказывает занять огневые точки УР, т. е. речь идет об отдельных пулеметных батальонах и фортификационных сооружениях.

Рассредоточить авиацию перед светом.

Части привести в боевую готовность, но о выдвижении их к своим позициям у границы указания нет. По тревоге части выдвигаются в районы, размещённые недалеко от мест дислокации, и это не выдвижение частей в соответствии с планами прикрытия.
ПВО привести в боевую готовность.

В 22:20 из кабинета Сталина сходят Тимошенко, Жуков и Мехлис.

Попытка прояснить отношения

К 20:00 по московскому времени сотрудники советского посольства в Берлине развелись по домам, т. к. никто из них не ожидает начала войны на следующий день. В. М. Бережков продолжает звонить каждые 30 минут в МИД Германии, но безрезультатно. С совещания у Сталина уходит В. М. Молотов для вызова немецкого посла.

В 21:30 состоялась встреча Молотова и Шуленбурга, какому было сообщено содержание ноты по поводу нарушения границы германскими самолетами. Молотов также пытался обсудить с послом проблемы массового отъезда сотрудников посольства и их жен, усиления распространения слухов о близкой войне между Германией и СССР, отсутствие какой-либо реакции германского правительства на извещение ТАСС от 13 июня, в чем заключается недовольство Германии в отношении СССР (если оно имеется).

После 22 часов Молотов вернулся в кабинет Сталина и, вероятно, после ухода военных проинформировал о ходе переговоров с Шуленбургом и об отсутствии новоиспеченной информации по отношениям между СССР и Германии. Шуленбург ответил, что все вопросы имеют основание, но он на них не в состоянии ответить, т. к. Берлин его совсем не информирует по этой теме.

Была сдана на шифрование телеграмма в советское посольство в Берлине с содержанием поднятых вопросов и директивами послу. Телеграмма была сдана в шифровальный орган в 23:15. По воспоминаниям В. М. Бережкова около часа ночи 22 июня она устроилась в посольство. По-прежнему связаться с руководством германского МИД не удавалось.

Разведсводки западных округов

20 июня была подготовлена сводка разведотдела штаба КОВО, в какой были сделаны выводы:

1. Движение немецких войск к нашим границам подтверждается различными источниками…
4. Замена ранее бывших частей на Краковском направлении заслуживает внимания, тем более что вновь прибывшие части относятся к менее устойчивым частям германской армии.
5. Крупное движение всех родов армий и транспорта южнее Томашува преследует какую-то демонстративную цель или связано с проводимыми учениями…
20 июня поступила информация по черты НКГБ из генерал-губернаторства:

Официально объявлено о том, что на днях будут проводиться большие маневры германской армии, в связи с чем население призывается к соблюдению покои…
Менее устойчивые немецкие части, демонстративная цель и предстоящие учения могли несколько успокоить командование КОВО и ГШ.

Поутру 21 июня разведотдел штаба ЗапОВО готовит сводку по состоянию на 20 июня. В сводке ничего угрожающего нет:

Вывод:
1. Подтверждаются ранее устроившиеся данные об интенсивных перебросках немецких войск к границам СССР, главным образом в р-ны Сувалки и Седлец.
2. Данные о передислокации штаба Восточной группы в Отвоцк и о 18 и 38-й танковых дивизиях спрашивают дополнительной проверки.
3. За последние дни в армии наблюдаются многочисленные случаи дезертирства и невыполнения приказов, но армия в целом представляет из себя мощный оплот германского фашизма. Отборные доли армии верят, что они будут побеждать и в новых войнах…
По данным, поступившим к 20:00 21 июня, готовится новая сводка, в какой имеется угрожающий вывод:

1) По имеющимся данным, которые проверяются, основная часть немецкой армии в полосе против ЗапОВО взяла исходное положение.
2) На всех направлениях отмечается подтягивание частей и средств усиления границе.
3) Всеми средствами разведки проверяется благосклонность войск у границы и глубине…
В Москву этот документ был отправлен только в 15:20 22 июня.

21 июня готовится и сводка в разведотделе штаба ПрибОВО. Рекогносцировка не смогла предоставить данные о частях и соединениях, расположенных в глубине территории противника, но в выводах также нет угрожающей информации:

1. Продолжается сосредоточение немецких армий к государственной границе.
2. Общая группировка войск продолжает оставаться в прежних районах.
3. Требуется установить… продолжают ли оставаться доли, не указанные в этой сводке, ранее нами отмечаемые [разведсводка штаба ПрибОВО от 18.06.1941 г. – Прим. авт.]…
Во всех сводках, кроме заключительнее сводки ЗапОВО, ничего принципиально нового в обстановке на границе нет.

Ранее на приграничных территориях перемещение немецких войск выходило как-то неторопливо. Вероятно, в руководстве КА привыкли к этому. Поэтому никто не ожидает, что немцы смогут молниеносно сосредоточить ударные группировки на отправных позициях непосредственно на границе…

Г. К. Жуков (заместитель наркома обороны, начальник ГШ):

Многие руководящие работники НКО и ГШ… готовились вести брань по старой схеме, ошибочно считая, что большая война начнется, как и прежде, с приграничных сражений, а затем уже только вступят в дело основные силы противника…
Внезапный переход в наступление всеми имеющимися силами, притом заранее развернутыми на всех стратегических курсах, не был предусмотрен.
Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б. М. Шапошников, К. А. Мерецков, ни руководящий состав ГШ не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных армий и бросит их в первый же день компактными группировками на всех стратегических направлениях…
А. М. Василевский (1-й заместитель начальника Оперативного управления ГШ):

Исходя при разработке плана… из верного положения, что современные войны не объявляются, а они просто начинаются уже изготовившимися к боевым действиям противником, …правильных выводов… руководство нашими вооруженными мочами и ГШ не сделало.
Наоборот, план по старинке предусматривал так называемый начальный период войны продолжительностью 15–20 дней от начала военных поступков до вступления в дело основных войск страны…
М. П. Кирпонос (командующий КОВО):

С момента объявления мобилизации до начала активных поступков крупных сил на границе пройдет некоторое время. В Первую мировую войну это время измерялось неделями, в современных условиях оно, безусловно, остро сократится.
Но все же несколькими днями мы будем, очевидно, располагать…
С. М. Штеменко (будущий начальник ГШ):

Фашистской Германии удалось использовать элемент внезапности… Высшее советское командование предполагало, что противник не сделается вводить сразу все силы на всем советско-германском фронте…
К. А. Мерецков (заместитель наркома обороны):

НКО к исходу 21 июня сделалась ясной неизбежность нападения фашистской Германии на СССР в следующие сутки. Нужно было побыстрее оповестить войска и вывести их из-под удара, перебазировать авиацию на резервные аэродромы, занять войсками первого эшелона рубежи, выгодные для отражения агрессора…
К сожалению, в оставшиеся до начала войны 5–6 часов НКО и ГШ не сумели разрешить этой задачи. Только в 00:30 минут 22 июня из Москвы была передана в округа директива о приведении армий в боевую готовность. Пока директива писалась в Москве и отправлялась в войска, прошло много времени, и началась война…

ПВО Московского военного округа

Командир 1-го корпуса ПВО Д. А. Журавлев (Московская пояс ПВО) писал, что в три часа дня он уехал домой. 23 июня ожидались учения войск ПВО. В 18:35 генерал Журавлев получил приказание немедля явиться на командный пункт.

Д. А. Журавлев:

Не успел я взяться за телефонную трубку, как на командном пункте появился М. С. Громадин.
– Только что названивал командующий округом, – сказал он. – Приказано вызвать из лагерей и поставить на позиции 20 % из всех имеющихся там армий.
При этом срок постановки войск на огневые позиции не был озвучен. Вероятно, что он был не установлен.

Д. А. Журавлев:

Мы решили, что учение [23 июня – Прим. авт.] будет проводиться с реальными армиями, и отдали распоряжение связаться с лагерем…
Пока я вел переговоры по телефону… о порядке отбора подразделений для отправки на позиции, а он проверял, какие из батарей уже прочертили стрельбы, поступило новое распоряжение: вызвать из лагеря не 20 %, а половину всех войск.
– Ну, кому-то не спится, заново переделывают план учений, – брюзжал Громадин. – Этак мы поломаем в лагерях весь график стрельб.
И снова связываемся со штабом лагерного сбора…
Вылито, что о втором указании после 20 часов говорилось в воспоминаниях Я. Е. Чадаева. Но снова не говорится о сроках вывода на позиции армий ПВО. Командиры зоны и корпуса ПВО уверены, что это мероприятие проводится в интересах предстоящих учений…

Командующий Московским ВО генерал И. В. Тюленев где-то после 21 часа покинул штаб округа. В 3 часа 22 июня его спешно вызовут из дома в Кремль.

Разговор наркома с командованием округов

Г. К. Жуков: «Выйдя из машины, мы договорились через десять минут повстречаться в служебном кабинете [С. К. Тимошенко – Прим. авт.]…»

Вероятно, что в это время мог состояться разговор Тимошенко со своим заместителем К. А. Мерецковым, который не строчит о присутствии в кабинете каких-либо других лиц.

Сын генерала Мерецкова, Владимир Кириллович, приводил свидетельство одного из участников отъезда С. А. Панова: «Был запоздалый час. Времени до отхода поезда «Красная стрела» оставалось в обрез. Мерецков быстро собрал чемодан, вызвал машину и поспешил на железнодорожный вокзал…»

Поезд «Алая стрела» отправлялся в 23:55. Время в пути – 9 часов 45 минут (по другим данным – 10 часов). Не мог замнаркома прийти в штаб ЛенВО до начала войны на рассвете 22 июня, чтобы правильно оценить обстановку. Следовательно, нарком обороны на свету 22 июня войну не ожидает. Могли произойти или не произойти только некие провокации…

Где-то после 22:40 Тимошенко начнет названивать в округа, а Жуков – переписывать директиву в блокнот.

Что говорил нарком обороны своим абонентам?

Смысловая часть разговора повергнута в мемуарах командующего ОдВО генерала Я. Т. Черевиченко:

В чем-то этот разговор повторяет разговор с К. А. Мерецковым. Нарком обороны произнёс о возможной провокации, о нахождении войск наготове. Другими словами, ничего существенного из текста директивы нарком не передал.

Он не произнёс о рассредоточении авиации, о занятии фортификационных сооружений (как следствие – о загрузке в них боеприпасов и продовольствия), о приведении ПВО в готовность… Наркома можно было постичь, т. к. такие сведения по телефону даже ВЧ передавать было запрещено. Но, похоже, что в этот момент времени нарком не верит в скорое начин войны по всем границам. Поэтому он уверен, что времени до передачи Директивы № 1 до всех частей вполне достаточно…

С. К. Тимошенко произнёс, что начал обзванивать с Прибалтики. ОдВО – это последний округ, куда он звонит. Далее в адресации Директивы № 1 говорится о снимки в адрес наркомата ВМФ. Большинство читателей из мемуаров наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова знают о звонке С. К. Тимошенко около 23 часов 21 июня. Рассмотрим этот звучен в последней части статьи.

Отголосок указания С. К. Тимошенко по телефону в штаб ЗапОВО можно увидеть в воспоминаниях начальника штаба 4-й армии Л. М. Сандалова:

Возле 23 часов нас вызвал к телефону начальник штаба округа. Однако особых распоряжений мы не получили.
О том же, что нужно быть начеку, мы и сами знали. Командующий ограничился тем, что вызвал в штаб ответственных работников армейского управления…
Нарком обороны связался по телефону с начальником штаба ЗапОВО генералом В. Е. Климовских. Вероятно, фраза о провокациях не отложилась в памяти Сандалова или ее не передал начальство штаба округа. Главное, что не было дано никаких указаний в соответствии с Директивой № 1.

Нарком обороны обзванивал все округа, упомянутые в директиве. В интервал времени от 22:40 до 22:55 он должен был звонить начальнику штаба Ленинградского ВО генералу Д. Н. Никишену. Отсутствие указаний наркома обороны по Директиве № 1 можно отыскать в воспоминаниях командующего ВВС ЛенВО А. А. Новикова.

В субботу вечером А. А. Новиков передал свои дела и уже не являлся начальником ВВС округа. На вытекающий день он должен был выехать в распоряжение кадров НКО. Однако ему пришлось задержаться на работе, и из штаба он отправился домой «на исходе первого часа ночи».

Таким манером, после разговора Д. Н. Никишева с наркомом обороны начальнику штаба ЛенВО было все ясно. Вероятно, Тимошенко только произнёс о провокациях и о том, что следует быть в готовности.

В 00:47 Директива № 1 принята на узле связи штаба ЛенВО. Контроль зачисления осуществляет Д. Н. Никишев. Далее она была отправлена для расшифрования.

По приезду А. А. Новикова домой его вызывает к себе начальник штаба округа, какой прочитал Директиву № 1 и у него появились вопросы.

Первый звонок нарком обороны сделал в ПрибОВО. Косвенно об директивах наркома обороны можно судить по следующим воспоминаниям.

П. В. Афанасьев (начальник отдела инженерного управления ПрибОВО):

Я поднял трубку и услышал несколько голосов…
– Слышно шум гусениц и гул большенного количества моторов.
– Ну и что же? – кричал Кленов.
– По всей вероятности, немцы производят какую-то перегруппировку и подтягивание войск к рубежу.
– Ну и пусть производят, Вам-то что? Смотрите, чтобы кто-нибудь там из Ваших не вздумал открыть огонь! Еще раз проверьте и предупредите всех…
П. П. Собенников (командующий 8-й армией):

В ночь на 22 июня, я собственно получил приказание от начальника штаба фронта Кленова в весьма категорической форме – к рассвету 22 июня отвести армии от границы…
Чувствовалась большая нервозность, несогласованность, неясность, боязнь «спровоцировать» войну…
Сумбурная несогласованность в штабе ПрибОВО почти исчезла после получения шифротелеграммы с текстом Директивы № 1. В подготавливаемой шифровке для подчиненных армий смысл уже другой. Но это произойдет несколько запоздалее.

По телефону до прихода директивы указания пытаются иносказательно намекнуть, что следует действовать…

В. И. Морозов (командующий 11-й армией):

По телефону возле часу 22.6.41 г. начальник штаба фронта, разыскивая командующего фронта, дал мне понять, что надо действовать, выводить войска к рубежу, что, мол, заготовлено об этом распоряжение, и Вы его получите.
На основании этого мною условным кодом по телефону, между 1–2 час. 22.6.41 г. бывальщины отданы распоряжения войскам и последние по тревоге выступили по принятым ранее решениям для выполнения боевой задачи…
После получения Директивы № 1 из штаба ПрибОВО бывальщины отданы четкие указания в подчиненные армии, включая указание о начале минирования немедленно…

Окончание следует…