Постановление ЦК КПСС и СМ СССР «О стройке Байкало-Амурской железнодорожной магистрали» от 8 июля 1974 г. № 561 было достаточно неожиданным для основной массы населения страны. Масштабная пропагандистская кампания по подготовке социального мнения не проводилась. Тогда вообще не принято было основную часть энергии тратить в «гудок». Для данного проекта бывальщины дополнительные причины, связанные с внешней политикой и вопросами обороноспособности страны.
Представляется уместным вспомнить некоторые ключевые моменты и эпизоды этого грандиозного проекта, свидетелем и участником каких автору данной статьи довелось быть. Акцент будет сделан на вопросы научного сопровождения этого проекта в течение десяти лет представителями новосибирской экономико-математической школы, основателями какой являлись математик Леонид Витальевич Канторович и экономист Абел Гезевич Аганбегян.
Историческая справка
Сама проблема БАМ не являлась новоиспеченной. К моменту описываемых событий она имела возраст «созревания и осмысливания» более 100 лет. Еще при разработке плана строительства Великой Сибирской магистрали (Транссиба) рассматривался «куцый» вариант обхода Байкала с севера, но по совершенно безлюдным и труднодоступным местам, и в итоге был отвергнут. Вернулись к проекту БАМ в 30-е годы прошедшего века. Причиной послужила угроза реального нападения со стороны милитаристской Японии. В 1931 г. Япония оккупировала Маньчжурию и создала марионеточное страна «Маньчжоу Го». В 1937 г. объявила войну Китаю и захватила все его крупнейшие города. В этот же период произошли первые боевые схватки японских милитаристов с Красной Армией — на озере Хасан и реке Туманная (29 июля — 11 августа 1938 г.), а также у реки Халхин-Гол на территории Монголии у рубежи «Маньчжоу Го» с МНР (11 мая — 16 сентября 1939 г.). К 1940 г. на границах с СССР и Монголией была сосредоточена огромная Квантунская армия всеобщей численностью более миллиона человек.
В начале 1930-х годов в составе Главного управления железнодорожного строительства (ГУЖДС) НКВД была создана мощная по тем порам организация «БАМстройпроект», которая имела в своем составе даже авиацию. До начала Великой Отечественной войны к будущей линии БАМ были подведены меридиональные железнодорожные ветки от Транссиба: «Бамовская — Тында» (1937); «Волочаевская — Комсомольск-на-Амуре» (1938); «Известковая — Ургал» (1940). А к 1942 г. был готов проект всей широтной магистрали от Тайшета до Советской Гавани, начато стройка ее западного («Тайшет — Братск», 1938) и восточного («Комсомольск-на-Амуре — Советская Гавань», 1941) участков.
В годы войны строительство БАМ по удобопонятным причинам не велось. Более того, часть рельсо-шпальной решетки с уже построенных меридиональных участков была демонтирована и использована для сооружения рокадной пути при организации контрнаступления под Сталинградом.
В годы первой послевоенной пятилетки актуальность данной стройки снизилась. Квантунская армия и в цельном Япония были разгромлены, а восточным границам СССР в обозримой перспективе уже ничего не угрожало. Были достроены только участки Тайшет — Лена, 700 км, (1958 г.) и Комсомольск-на-Амуре — Советская Гавань (1947), какие имели самостоятельное экономическое значение. В 1954 г. строительство БАМ было вновь прекращено, а все структуры ГУЖДС НКВД расформированы. Связано это было со кончиной Сталина и Берии и последовавшим периодом «десталинизации».
Целевое значение магистрали
Актуализация проекта БАМ вновь была вызвана внешними винами. После разгрома милитаристской Японии и освобождения от ее гнета Китайской Народной Республики (провозглашена 1 октября 1949 г.) на границах Советского Альянса быстрыми темпами начал расти новый мировой гигант — коммунистический Китай. Он еще в 6 раз уступал СССР по объему ВВП, но уже проявлял агрессивность, игнорируя былую товарищество и патриотические лозунги («русский и китаец — братья навек» и т. п.). В 1969 г. произошли кровавые события на острове Даманский. В 1978 г. Китай ворвался в Северный Вьетнам, с которым у СССР был заключен договор о взаимной помощи. Все это десятилетие обстановка на границе СССР и Монголии с Китаем была крайне натуженной. Об этом пишет Генри Киссинджер в своей книге «О Китае»: «В этот период Советский Союз и Китай были на грани полномасштабной войны»…
Транссиб оказался, по сути, единственным средством транспортной связи Центральной Сибири (а через него и всей доли страны к западу) с Дальним Востоком, и на огромном протяжении эта дорога проходила в приграничной полосе с Китаем. На долю Транссиба на этом широтном направлении приходилось 97% транзитных грузов. Остальные 3% давали в совокупности морской путь вокруг Африки, Нордовый морской путь и авиационный транспорт. Автомобильной дороги вдоль Транссиба, которая сейчас существует в недостроенном виде, тогда не было. На огромном протяжении попросту сгнили мосты притрассовой автодороги еще дореволюционной постройки. То есть в случае военного конфликта все Забайкалье и Дальний Восток гарантированно отрезались от снабжения и связи с прочий частью страны со всеми вытекающими последствиями.
Стратегических государственных целей, которые достигались посредством строительства БАМ, можно наименовать четыре.
Первая: обеспечение перевозки железнодорожным транспортом растущего грузопотока в широтном направлении из Центральной Сибири на Дальний Восход до Тихоокеанского побережья и в обратном направлении. В прежней замкнутой экономической системе грузопоток устойчиво рос с темпом примерно 3% в год, и провозные способности Транссиба бывальщины близки к исчерпанию. Если бы иных стратегических целей не существовало или доминировала только эта (можно назвать ее «железнодорожной» или «транзитной»), то стратегия железнодорожного стройки в этом макрорегионе могла сложиться иначе. Скорее всего, было бы целесообразно «расшить» оставшиеся узкие места на Транссибе и вдоль него выстроить третий путь в дополнение к имеющимся двум. К районам нового хозяйственного освоения выходить меридиональными ветками (как вышли уже к Братску, Усть-Куту, Ургалу, Тынде, Комсомольску-на-Амуре), исподволь соединяя их и формируя новую широтную магистраль. Это была бы более экономная и «плавная» стратегия. Но жизнь оказалась сложнее этой гипотетической ситуации.
Вторая мишень — повышение надежности транспортной системы по критериям обороноспособности. Создать параллельную Транссибу магистраль, смещенную от границы на север на дистанция 200—300 километров и соединенную с ним меридиональными перемычками. При этом обеспечить альтернативный выход на побережье Тихого океана. Уместно припомнить, что Комсомольск-на-Амуре являлся крупнейшим промышленным центром на Дальнем Востоке (вдвое превосходил Хабаровск или Владивосток при вдвое меньшей численности народонаселения), причем производил атомные подводные лодки и самые современные боевые самолеты. В Советской Гавани находилась база подводных ладей, а в порту Ванино начиналась паромная переправа на Сахалин.
С точки зрения современных систем вооружений, 200—300 километров — не так уж и немало, но все-таки это не узкая «ниточка» железнодорожной линии, которую может перерезать один диверсант или боевик с гранатой. Можно произнести, что данная цель к настоящему времени в основном достигнута. Помимо двух железнодорожных магистралей и перемычек между ними выстроена автомагистраль вдоль Транссиба, есть притрассовые автодороги вдоль БАМ и всех соединительных веток.
Третья цель — это хозяйственное освоение природных ресурсов, попадающих в пояс транспортной доступности строящейся магистрали. В связи со строительством БАМ в практику управления было введено географическое понятие «Зона домовитого освоения БАМ». Это территория десятков административных районов из шести автономных республик, краев и областей (Иркутской области, Бурятской АССР, Якутской АССР, Читинской районы, Амурской области, Хабаровского края), прилегающих к трассе магистрали. Суммарная площадь 1,5 млн кв. км. На этой территории были разведаны и подготовлены к индустриальному освоению сотни месторождений полезных ископаемых, некоторые из них — крупнейшие в мире или уникальные по своему составу. Например: разведана четвертая сырьевая база для стройки крупного металлургического комбината (находится в южных районах Якутии, но в качестве основной площадки размещения завода рассматривался город Независимый Амурской области); крупнейшее месторождение рудного золота «Сухой лог» (находится к северу от Бодайбо); Удоканское месторождение меди, в случае освоения какого Советский Союз мог удвоить производство меди; Нерюнгринское и Чульманское месторождения высококачественных коксующихся углей и много других.
Кроме того, это гидроресурсы, прежде итого, на реках Зея и Бурея, где в итоге и были построены Зейская и Бурейская ГЭС, играющие важную роль в энергодефицитном Дальневосточном регионе. А также вящие массивы лесных ресурсов, которые благодаря строительству БАМ становились доступными для хозяйственного освоения.
Четвертая цель: создание системы расселения и закрепление определенной численности народонаселения в данном экстремальном регионе в качестве постоянных жителей. Эта цель являлась наименее афишируемой и публично практически не обсуждалась. Тогда еще никто не храбр «вякать», что Советский Союз незаслуженно занимает такие территории и владеет такими ресурсами, и, тем более, предъявлять сверхдержаве какие-либо территориальные притязания.
Но в политическом руководстве страны были люди, которые понимали опасность возникновения подобных угроз и пытались доступными оружиями их упредить и блокировать. В идеале предполагалось создать вторую широтную опорную зону освоения Восточной Сибири и Дальнего Восхода. В проектировках рассматривалось около 13 территориально-производственных комплексов и промышленных узлов, которые вместе со станционными городами и поселками (их было возле 50) формировали новый каркас расселения.
На профессиональном уровне (то есть без широкого общественного обсуждения) изыскания возобновились в 1967 году после Постановления ЦК КПСС и СМ СССР от 24 марта 1967 г. «О стройке Байкало-Амурской железнодорожной магистрали». Предстояло уточнить изыскания и разработать технический проект с учетом всей новой информации по широтной линии от Усть-Кута (станция Лена) до Комсомольска-на-Амуре (3100 км).
А также проекты реконструкции участков, по которым работы ранее уже проводились. Был определен заказчик проекта — МПС; генеральный подрядчик — Минтрансстрой (по западному участку, от Усть-Кута до Тынды) и Управление железнодорожных армий МО — от Тынды на восток; головной проектировщик — институт Мосгипротранс и его основные субподрядчики: Томсктрансстрой, Сибгипротранс, Ленгипротранс, Уралгипротранс, Дальгипротранс. Помимо основных проектных организаций бывальщины привлечены десятки других, более узкого профиля — по мостам, тоннелям, станциям, поселкам и другим объектам. В работе участвовали специалисты ведущих вузов (МИИТ, НИИЖТ, ХИИТ), представители академической и прикладной науки по различным направлениям. На стадии ТЭО дополнительно к основному варианту трассы были рассмотрены несколько альтернативных: Бодайбинский — с отклонением на север, чтобы миновать Бодайбо широтным ходом; Чульманский — еще севернее; Удский — с выходом на берег Охотского моря, а не Татарского пролива. Но в итоге выбор был сделан в прок основного варианта трассы, который был определен проектировщиками еще в 30-е годы. 15 марта 1974 г., выступая в Алма-Ате на торжествах по случаю 20-летия освоения целинных земель, Л. И. Брежнев официально заявил о предстоящем развертывании на восходе страны грандиозной стройки, в ходе которой будет проложена железнодорожная магистраль протяженностью более 4-х тысяч километров. В апреле состоялся 17-й съезд ВЛКСМ, где комсомол взял шефство над Всесоюзной ударной стройкой № 1. Ровно со съезда 600 добровольцев уехали на БАМ. 3 мая первые отряды уже прибыли к месту работы.
Время выбрало нас
Институт экономики (ИЭиОПП СО АН СССР) к разработке проекта не привлекался, и частично поэтому первые обсуждения тематики БАМ состоялись только через год после начала строительства, в конце 1975 года, когда сквозь бравурные марши с пункты событий стали доходить отголоски проблем. Руководство института чувствовало и верно оценивало актуальность бамовской тематики на предстоящее десятилетие, но для четкой постановки исследовательской задачи требовалось погружение в проблему и немало детальная информация.
Строительные работы на трассе БАМ были развернуты сразу по нескольким направлениям: от Усть-Кута — на восток; от Тынды и Ургала — в западном и восточном курсах; от Комсомольска-на-Амуре — в западном направлении. Уже через год после начала строительства выяснилось, что имеет место резкое удорожание фактической стоимости строительно-монтажных трудов по отношению к проектной. Как пошутил один наш коллега: «Я тут подсчитал, что один миллиметр БАМа стоит 3 рубля 62 копейки». Тогда это была стоимость поллитра водки, кажется «Особой». Но это означало трехкратное увеличение сметной стоимости. Когда в 1974 г. был объявлен старт проекта, объем капитальных вложений оценивался в 3,5 биллиона рублей (1 млн рублей за километр), а в итоге стоимость составила 9,7 млрд руб. в ценах 1984 года, и это без учета затрат на достройку Северо-Муйского тоннеля после сдачи магистрали в непрерывную эксплуатацию.
В принципе удорожание стоимости и удлинение сроков при рассмотрении проектов такого масштаба и сложности характерно для многих краёв. Но в данном случае снова присутствовала политическая составляющая: всему советскому народу и на весь мир было объявлено, что через восемь лет, то кушать к концу 1983 года магистраль будет построена и по ней будет открыто сквозное движение поездов. Отказываться от своих обязательств или обращать их в шутку тогда было не зачислено. Ни о каком трехкратном увеличении финансирования в отведенный для реализации проекта восьмилетний период тоже не могло быть и речи.
При первом взоре на проблему казалось, что она в принципе не имеет решения. Ситуация напоминала армейский анекдот: «Задачу, которую не мог решить великий Эйнштейн (соизмерение поре и пространства), легко решил сержант Петров. Он дал новобранцу лопату и велел копать от забора до обеда». В данном случае в качестве сержанта выступал научный глава, начальник отраслевого отдела Института экономики Анатолий Михайлович Алексеев, а в качестве новобранца — аспирант первого года обу-чения НГУ, автор этой статьи. Спустя примерно год интенсивного размахивания «лопатой» проблема приобрела разрешимые очертания и получила четкую формулировку: «Согласование целевых задач и объемов финансирования строительной программы БАМ».
Удар пробегом по бездорожью
Экспедиционный метод для экономистов, занимающихся изысканием производительных сил Сибири, был заимствован у геологов. Тогда это делалось регулярно. Экспедиции проводились летом, в отпускной период. Работа в Академии наук была увлекательнее, чем отдых в аскетичных советских условиях. Поэтому научная молодежь свои довольно большие отпуска недоиспользовала и «догуливала на труду».
Экспедиция в течение зимнего периода тщательно планировалась и представляла собой сочетание путешествия по объекту исследования и большую программу визитов (работу с экспертами, документальными источниками). Работа шла обычно весь световой день, то есть в две смены, без выходных, обычно в течение месяца. Общение и обоюдное обучение шло как внутри экспедиционного отряда, так и при общении с внешними экспертами и практиками. Такое интенсивное погружение в проблему позволяло сличить свои теоретические представления с реальностью, уточнить сценарные условия расчетов, ввести поправочные коэффициенты к информации, оценить адекватность применяемых моделей и скорректировать их настройки.
Экспедиция 1976 года по линии БАМ была уникальной, вряд ли кто-нибудь из гражданских лиц этот маршрут повторил. В течение четырех месяцев четыре отряда исследователей (в любом отряде по 7—8 человек), сменяя друг друга, прошли маршрут от Новосибирска до Южно-Сахалинска. Что поразительно, весь маршрут был пройден на одном автомашине ГАЗ-66, в значительной мере по бездорожью, и самое удивительное, с одним водителем-механиком. Звали его Геннадий.
Я входил в состав первого отряда, какой стартовал в начале июня от здания Института экономики в Академгородке и финишировал через месяц в Улан-Удэ, передав эстафету второму отряду совместно с автомобилем, экспедиционным снаряжением и водителем. Затем второй отряд прошел часть Бурятии и Читинскую область. Третий — Амурскую район, преодолев часть маршрута, где совсем не было автомобильных дорог, на железнодорожной платформе по Транссибу. Четвертый отряд прошел маршрут по территории Хабаровского кромки и переправился на Сахалин на пароме. Обратно машина была отправлена по железной дороге, а участники экспедиции вылетели в Новосибирск аэропланом. Те, кому приходилось ездить на ГАЗ-66 (армейский легкий грузовик высокой проходимости, под тентом), вспомнят его уникальные «вездеходные» качества и отличную курсовую устойчивость. Но заключительнее, о чем думали конструкторы этой машины, это плавность хода. Поэтому мы ехали на ней сидя на скамейках, только когда попадался отрезок пути с хорошим асфальтом. Но это бывало редко. Мы даже придумали показатель измерения тряски — «джус» — дорога-ж… — ударов в секунду.
Ехали в основном возлежа на спальниках и палатках, которыми укрывали сверху остальной экспедиционный скарб. Населенные пункты на этом маршруте попадались крайне негусто. Поэтому вечером разбивали лагерь у какого-нибудь водоема, ставили палатки, пищу готовили на костре. Даже если попадался заселенный пункт, гостиниц все равно не было. Ночевали в каком-нибудь помещении, но в своих спальниках. Купались в реках и озерах на маршруте, это нам частично заменяло душ и баню. Некоторые озера в прибайкальской зоне имеют выраженный щелочной состав, после купания в таком водоеме сходишь «чистый, будто из бани». В этом году шло затопление ложа водохранилища Усть-Илимской ГЭС. Зачистка ложа была сделана халтурно. Из воды торчали маковки распустившихся берез. Это была их лебединая песня, перед тем как превратиться в мертвый утопленный лес. Плавая между кронами деревьев, раскрывшихся в последний раз, испытывали чувства, похожие на те, что испытывали герои повести Валентина Распутина «Прощание с Матерой».
Заехали в Братск, Усть-Илимск. Проехали по гребню запруд этих станций. Затем спустились к нижнему бьефу, где вода сбрасывается с огромной высоты и так холодна, что рука не выдерживает одной минуты, пока наполняешь канистру. Затем Тайшет — город и узловая станция, где тогда висел (наверное, и сейчас висит) огромный плакат: «БАМ начинается с Тайшета!» Но до точки начала строительства новой магистрали оставалось 700 километров. Линия пустынная, в основном щебеночная. Некоторые ответвления не обозначены на картах. Встречались развилки, где вместо указателей были прибиты вылинявшие плакаты: «Слава КПСС». Но добрались. До Усть-Кута уже была построена одноколейная железная дорога «Тайшет — Лена». Лена — великая сибирская река, по стоку образцово вдвое превосходящая Волгу. Ниже по течению, на территории Якутии, есть места, где ее ширина во время разлива составляет десятки километров. Но тут, в районе Усть-Кута она очень узкая (около 350 метров), но очень быстрая. Ее русло постоянно чистят земснаряды. Дело в том, что собственно с этой точки осуществлялся завоз грузов по всему бассейну Лены (Мама, Бодайбо, почти вся Якутия) и в большую доля Магаданской области. В Усть-Куте находился крупнейший в СССР речной порт по перевалке так называемых «генеральных грузов» — порт Осетрово. Причальные стенки, строи, нефтебазы, портовые краны простирались вниз по течению (по левому берегу) на 30 километров.
Моста через Лену на правый берег до основы строительства БАМ не было. Слишком дорогое это удовольствие, да и глупо было бы, ведь дальше дороги не было. Несколько забегая вперед, отмечу, что для людей с новоиспеченным мышлением подобные сомнения неведомы. Если есть возможность освоить бюджетные средства, они их освоят, игнорируя любые противопоказания. В 2018 году некая группа юридических и физиологических лиц наконец достроила дорогущую Амуро-Якутскую магистраль (АЯМ) по трассе Беркакит — Томмот — Якутск. Железная дорога дошла до селения Нательный Бестях на правом берегу Лены примерно напротив города Якутска…. и остановилась. После этого высочайше решили мост пока не строить и не проектировать. Так и стоит эта железная путь до Нижнего Бестяха, которую строили 33 года, и сколько еще будет стоять, неизвестно.
К счастью, в те далекие времена подобных оригиналов в правительстве не было. Совет Министров СССР возглавлял крупный государственный деятель А. Н. Косыгин. Оказывается, в молодости он работал в городе Киренске, размещённом в месте слияния Лены и Киренги относительно недалеко от Усть-Кута и включенном в зону БАМ. По этому поводу он подарил киренчанам спутниковую антенну «Орбита», за что они ему бывальщины очень благодарны.
К нашему приезду железнодорожный мост строился вовсю, а временный мостовой переход для автомобильного транспорта уже работал. Мы перебрались на правый берег Лены и пошли по только что «пробитой» (взрывами и бульдозерами) притрассовой автодороге западного участка БАМ. Был готов и автодорожный обход Байкальского тоннеля. Затем спуск к Байкалу, где на самой нордовой оконечности озера был расположен старинный рыбацкий поселок Нижнеангарск. В нескольких десятках километров до него в рамках проекта БАМ строился город Северобайкальск с крупной железнодорожной станцией. Но это случится лет сквозь пять, а пока шло развертывание работ. Сейчас ходит пассажирский поезд «Москва — Северобайкальск», он уже много лет стоит в регулярном расписании поездов далекого следования российских железных дорог.
Дороги на восток от Нижнеангарска, даже притрассовой, на тот момент еще не было, и нам пришлось возвращаться в цивилизацию — в Улан-Удэ. Двое суток стояли палаточным станом прямо на песчаной косе у Нижнеангарска. Ждали попутную самоходную баржу. Купались. Вода там достаточно теплая, около 20 градусов, и незапятнанная настолько, что, плавая, ее можно было пить прямо из Байкала. Сейчас, судя по поступающей информации, этого делать невозможно ни в коем случае. В результате человеческой деятельности в этих местах вдоль всего берега образуется какая-то пена. Она затвердевает тучными пластами, как пемза, и покрывает всю пляжную полосу. С ней пытаются бороться волонтеры и отдельные энтузиасты, заменяя собой плохо трудящиеся или отсутствующие очистные сооружения.
Наконец мы дождались свою баржу. С помощью «валютной интервенции» ускорили и упростили процесс погрузки: за две бутылки водки машинист японского крана КАТО с долгой стрелой выхватил наш ГАЗ-66 из толпы конкурентов и поставил на баржу. Тогда не принято было давать взятки деньгами. В Москве и на юге «процесс уже пошел» (как, так, это показано в фильме «Берегись автомобиля»), а в Сибири еще нет. Мы себе даже представить не могли (за исключением очень уж продвинутых индивидов), как это — «дать на лапу». Так ведь и человека можно было разобидеть. Другое дело — угостить «поллитрой». Это было в порядке вещей, тем более что на БАМе пытались ввести «сухой закон». Впрочем, безуспешно.
Образцово через сутки достигли порта Усть-Баргузин (это тоже Бурятия, только южный берег Байкала), где аналогичным образом (с поддержкой валютной интервенции и японского крана КАТО) выгрузились на берег. Затем 7 часов пути — и мы благополучно финишировали у здания Бурятского научного середины СО АН СССР.
Окончание 1976 года прошло в процессе интенсивной разработки экономико-математической модели и математического алгоритма проведения расчетов. Для описания процессов стройки наиболее адекватными были модели сетевого планирования (календарного планирования). На практике применялись две модификации: «PERT-TIME» и «PERT-COST». Но обе они не учитывали ограничения ресурсного образа. То есть оптимизировать расписание с учетом лимитов капитальных вложений, строительно-монтажных работ, заданий по наращиванию динамики грузопотоков они не могли.
Сам сетевой график разрабатывался методом «мозгового штурма». Мы в определенной мере ликвидировали свою безграмотность в совсем новой для нас сфере железнодорожного строительства, впитывая в себя, как губка, всю существенную информацию. Но на каждом этапе разработки и настройки модели прибегали к поддержки специалистов в этой отрасли, как теоретиков, так и практиков. Фактически они были нашими соавторами. В частности, уже в ходе экспедиции сделали для себя «открытие», что уложенные на землю рельсы со шпалами и магистраль 1-й категории, какой, сообразно проекту, должна была стать БАМ, это даже не «две большие разницы» (как говорят в Одессе), а много больших. Например, рельсы и шпалы на стадии пролетария движения — это только до 0,5 миллиона тонн грузов в год, и только для самой стройки. Временное движение — до 3,5 млн тонн в год и уже допускается частичная транспортирование народнохозяйственных грузов. Есть также понятие «пусковой комплекс», там целая линейка вариантов. То есть в каждом объекте, будь то линейная доля (притрассовая автодорога, просека, железнодорожная насыпь, верхнее строение пути…), преградные объекты (мосты, туннели, водопропускные сооружения), станции, депо, поселки… было по нескольку промежуточных состояний, а суммарное количество этих объектов исчислялось тысячами единиц. Общее число вариантов комбинаций воображало собой астрономическую величину, справиться с которой была не в состоянии самая мощная на тот момент ЭВМ — «БЭСМ-6». Требовалось разработать новоиспеченный математический алгоритм, способный решать подобные задачи (они относились к классу задач дискретного программирования).
Здесь уместно припомнить, что именно в 1975 году советскому ученому, единственному в истории нашей страны, была присуждена Нобелевская премия в районы экономики. Им стал академик Л. В. Канторович, долгие годы работавший в новосибирском Академгородке в Институте математики СО АН СССР и НГУ. Премия была присуждена за труды в области математического программирования, которые сформировали новое направление в экономической науке, — оптимальное планирование. К этому моменту ученый покинул Новосибирск (переехал в Москву), но созданная им научная школа осталась, и это была школа всемирного уровня! Математики не остались в стороне от стройки века и откликнулись на призыв экономистов. Была создана группа из молодых сотрудников института, а также аспирантов и дипломников математического факультета НГУ.
На старте этой труды группу возглавил В. А. Перепелица, но затем в течение многих лет этим направлением руководил Эдуард Хайрутдинович Гимади.
Пока математики разламывали голову над алгоритмом и написанием программы для ЭВМ, наша маленькая группа экономистов работала над совершенствованием сетевой модели и созданием ее информационного обеспечения. Если экспедиционные материалы послужили основой для углубления в проблему и постановки задачи, то основой информационного обеспечения сделался технический проект строительства БАМ.
В полном объеме вся документация по проекту существовала в нескольких экземплярах, и все они находились в Москве (в Мосгипротрансе, МПС, Минтрансе, Госстрое). В натуральном воплощении одинешенек экземпляр технического проекта представлял собой сотни толстенных папок с грифом «ДСП», а по некоторым объектам — «секретно».
Для того чтобы получить беспрепятственный доступ и возможность трудиться с этими документами, нужна была очень высокая «санкция». В изначальном смысле слова это означает разрешение, а не запрет. И такая возможность у нас показалась. Благодаря инициативе А. Г. Аганбегяна у Института экономики в Москве появился замечательный заказчик хоздоговорных работ, плодотворное сотрудничество с каким продолжалось около 10 лет, вплоть до начала «перестройки». Называлась эта организация «Научно-тематический центр Совета Министров СССР (НТЦ СМ СССР)». Возглавлял ее все эти годы контр-адмирал, д. т. н. А. А. Федулов.
Присутствие письма от этой организации открывало перед нами двери кабинетов любых министерств и ведомств и убирало бюрократические преграды, мешавшие работе. Кроме того, они решали и бытовые вопросы, что в условиях дефицитной экономики было немаловажно: бронировали отель (обычно «Россию»), авиабилеты (когда надо было срочно вылетать, а в кассах их невозможно было купить), билеты в арены. Даже пропуск в НТЦ выписывали поближе к обеду, чтобы мы могли пообедать в их столовой — дешево и качественно. Работали с документами образцово так: набирали в архиве дневную «порцию» папок и на обычной вокзальной тележке (на которой возят багаж) везли их в отведенную нам для труды комнату. Затем обрабатывали. Суть заключалась в том, чтобы детальную технико-экономическую информацию сжать до минимально допустимого уровня, не утеряв и не исказив при этом содержание. Мы это называли ресурсно-временными характеристиками элементарных работ сетевого графика. В конечном итоге агрегированную сетевую модель, по какой в течение трех лет проводились вариантные расчеты по согласованию целевых задач и объемов финансирования программы строительства БАМ, удалось «сдавить» до 200 элементарных работ сетевого графика.
Провести многовариантные расчеты без использования математической модели было невозможно. При бывшей тогда технологии проектирования (не компьютеризирована, десятки институтов по всей стране: от Украины до Хабаровска) можно было просчитать лишь одинешенек вариант изменения проекта в год, и то это стоило очень дорого. С помощью модели были просчитаны все заслуживающие внимания варианты (суммарно немало ста) по сценарным условиям, которые сформулировали все заинтересованные и уполномоченные участники данного проекта: политическое руководство страны, министерства и ведомства, регионы, экспертное и научное сообщество. Наши расчеты бывальщины встроены в процесс принятия решений. Иногда нам были известны конкретные инициаторы тех или иных вариантов, иногда они были «обезличены». В любом случае мы переводили эти пожелания на стиль модели (если это было возможно) и проводили расчеты, а результаты направляли заказчикам и осмысливали сами.
Например, одним из деятельных экспертов, который хотел внести личный вклад в строительство БАМа, был помощник А. Н. Косыгина по вопросам транспорта Дмитриев (имя, отчество, к сожалению, не помню). Кабинет его был непосредственно в Кремле, что указывало на высокий статус. С ним мне пришлось несколько раз лично встречаться. Суть предложения Дмитриева заключалась в вытекающем: предлагалось в два с половиной раза увеличить мощность флота на Байкале (с 80 до 200 тысяч тонн грузов в год) в пункте базирования мыс Култук (недалеко от Слюдянки), с тем чтобы гарантировать завоз грузов к Северо-Муйскому тоннелю на два-три года раньше, чем это было предусмотрено проектной схемой организации работ. Расчеты по модели четко показали, что подобный маневр не приведет к ускорению ввода магистрали в эксплуатацию. Зато увеличит объем омертвленных капитальных вложений и нанесет добавочный ущерб экологии Байкала. Вариант был отвергнут.
Дальнейшее развитие модельных расчетов было трансформировано в задачу «БАМконтроль». Ответственным исполнителем по ней был назначен Б.И.Литвинцев. Размерность сетевого графика была повышена примерно в 10 раз, и на каждой дуге была развернута более детальная ресурсная характеристика. Поскольку целевая трансформация на предыдущем этапе реализации проекта была в основном предрешена, акцент был смещен в сторону ресурсного обеспечения процесса строительства. В советской плановой экономике не было рынка и возможности вольно покупать средства производства. Все это предварительно планировалось, а затем производилось и распределялось с помощью системы материально-технического снабжения. А поскольку процесс стройки БАМ резко отклонился от технического проекта и по объемным показателям, и по срокам, то пришли в движение все ресурсные характеристики.
Работа была организована в ежеквартальном порядке. По согласованному регламенту информация от Главбамстроя и групп заказчика на БАМе о выполненных за предшествующий период работах спецсвязью направлялась в Академгородок в Институт экономики. Там осуществлялась корректировка параметров модели, проводились расчеты, а итоги отсылались в соответствующие органы управления.
Параллельно наращивались исследования по зоне хозяйственного освоения БАМ. Они включали те же формы и методы труды: экспедиции, командировки, научно-практические конференции, отраслевые проектировки, модельные расчеты. Приоритетным стал Южно-Якутский ТПК, где параллельно со строительством БАМ бывальщины развернуты работы по созданию Нерюнгринского промышленного узла и строительству железнодорожного участка Тында — Беркакит. Проектирование основного объекта (Нерюнгринского угольного разреза) осуществлял новосибирский проектный институт «Сибгипрошахт». На образце Южно-Якутского ТПК был апробирован весь известный на тот момент арсенал экономико-математических моделей.
Координация исследований осуществлялась Научным советом АН СССР по проблеме домовитого освоения зоны БАМ во главе с академиком А. Г. Аганбегяном. Действовал Совет очень активно, поскольку все академические институты имели устойчивое бюджетное финансирование, а многие вели добавочные исследования на хоздоговорной основе по заказу министерств и ведомств. По линии Госплана головным институтом был ЦЭНИИ при Госплане РСФСР, какой в те годы возглавлял бывший новосибирец Леонард Александрович Козлов. С этим институтом у нас также были долговременные творческие связи.
Таким манером, тот период, который впоследствии многие СМИ окрестили периодом «брежневского застоя», в региональных исследованиях Сибири можно назвать этапом энтузиазма и творческого подъема. Здесь сложилось воедино действие сразу нескольких факторов: компьютерная революция, форсированное развитие математических методов и моделей, создание в Сибири мощных научных школ во главе с харизматичными лидерами, реализация на территории Сибири крупномасштабных инвестиционных проектов, самым ярким из каких был БАМ.
Ввод магистрали в эксплуатацию. Исторический сквозной проезд поезда с пассажирами
Как и велела партия, БАМ с напряжением всех сил и с огромным энтузиазмом стряпали к вводу в эксплуатацию в установленные сроки. Точнее сказать, с небольшой, но вполне допустимой задержкой. Вся страна с интересом смотрела репортажи с пункты событий. Юридический статус самостоятельной железной дороги с центром в Тынде магистраль обрела еще 1 января 1981 г. за 4 года до открытия сквозного движения. Сделано это было для удобства координации всех поступков по завершению процесса строительства и вводу в эксплуатацию. Уместно отметить, что заключенные на Всесоюзной ударной стройке не работали и БАМ не строили. Все западное курс (от Усть-Кута до Тынды) возводили гражданские строители (добровольцы), а восточный участок (Тында — Комсомольск-на-Амуре) — железнодорожные войска Министерства обороны.
В Тынде на беспрерывной основе жили и работали: заместитель министра путей сообщения В. Калиничев (представитель Заказчика) и начальник Главбамстроя
К. Мохортов, в ранге заместителя министра транспортного стройки. Железнодорожными войсками командовал генерал-полковник А. М. Крюков, с 1983 г. генерал-полковник М. К. Макарцев.
Военные строители уложили «золотое звено» и отворили сквозное движение раньше гражданских строителей. Это случилось в апреле 1984 г. на разъезде имени Героя Советского Союза В. П. Мирошниченко. На западном участке знаменитые бригады путеукладчиков Александра Бочара и Ивана Варшавского встретились на разъезде Балбухта в сентябре, а 1 октября 1984 г. на станции Куанда Читинской области состоялась укладка «золотого звена» всей магистрали. Таким манером, на западном участке есть две точки стыковки и два монумента, соответственно — разъезд Балбухта (реальная) и станция Куанда (официальная).
24 октября 1984 г. шесть наиболее отличившихся строителей БАМ бывальщины удостоены звания Героя Социалистического Труда, в том числе А. Бондарь, И. Варшавский, К. Мохортов. Официальное открытие сквозного движения по магистрали состоялось 27 октября 1984 г. Триумфы прошли в Тынде. Два первых пассажирских поезда с почетными пассажирами одновременно подошли к Тынде с запада и востока. От руководства края участие в торжествах принял секретарь ЦК КПСС В. И. Долгих.
Спустя примерно полгода случилось еще одно знаковое событие, в каком автору данной статьи посчастливилось принять участие. В период 15—25 апреля 1985 г. состоялся первый сквозной проезд особого поезда с пассажирами по всей трассе БАМ. Называлось это мероприятие: «20-я выездная сессия Научного совета АН СССР по проблемам БАМ». Как удалось устроителям «пробега» (А. А. Кин, ученый секретарь Совета при поддержке А. Г. Аганбегяна, конечно) получить согласование у самых строгих ведомств (МПС, МО и др.) на провоз необычных пассажиров по недостроенной пути, автору неизвестно.
Общее число участников было около 100. Это: ученые разного профиля, крупные хозяйственные главы, военные, представители министерств и ведомств, партийные работники, корреспонденты крупнейших советских газет.
В приглашении председателя Совета было произнесено, что поезд пройдет по маршруту: Братск — Усть-Кут — Тында — Комсомольск-на-Амуре — Хабаровск. Все мероприятие для каждого приглашенного будет бесплатным, надо лишь вовремя прилететь в Братск и купить обратный билет из Хабаровска. Точкой сбора была объявлена гостиница «Тайга» в Братске, где всем участникам бывальщины забронированы номера. Отправление поезда — 15 апреля в 17 часов по московскому времени. Программой предусматривались научно-практические конференции в городах Братск, Северо-Муйск, Тында, Хабаровск и визит Северо-Муйского тоннеля.
Поезд состоял из 4-х купейных вагонов, вагона-ресторана и штабного вагона-салона (в кулуарах говорили, что это вагон Колчака). Спереди и позади его поджимали и вели по два тепловоза. Размещение было по 2—3 человека в купе. Со мной в купе ехал собкор «Комсомольской истины» и еще одной центральной газеты, кажется, «Социалистической индустрии».
На некоторых участках наш поезд шел довольно резво, но иногда «крался» со скоростью 10—15 километров в час. На отдельных мостах путевое полотно еще не было отбалансировано должным образом, и в левое окно, например, можно было видеть реку, а в правое — небосвод. По ходу движения мимо «проплывали» станционные поселки и здания вокзалов. Все они были построены в рамках шефской помощи союзных республик и крупных регионов, и в архитектурном лице присутствовал национальный колорит.
Запомнилась экскурсия в Северо-Муйский тоннель, которая состоялась 17 апреля. На станции Ангарокан (это со сторонки западного портала тоннеля) нас высадили и на пяти автобусах повезли вверх по серпантину в поселок Тоннельный, откуда была проколочена шахта (вертикальный ствол) в тоннель. Там, как и полагается, всех облачили в спецодежду и спустили вниз. Экскурсию проводил начальник тоннельного отряда. Все выглядело как будто на станции метрополитен, подготовленной под отделку. Мощный свод из высокопрочного бетона, освещение, чисто, слегка подкапывало. Но мы, конечно, знали, что в мире немного мест, где так близко до преисподней. Ангароканский разлом в земной коре уже неоднократно преподносил сюрпризы, в том числе, повлекшие человеческие жертвы. На момент нашего визиты тоннель по протяженности занимал третье место в мире. Сейчас пятое, но по сложности условий строительства скорее всего может притязать на первое. Здесь провалы в земную бездну даже замораживали жидким азотом, для чего у западного и восточного порталов бывальщины построены заводы по сжижению азота.
Протяженность тоннеля около 15,5 километра, пробит он под одну колею. Роль другой, резервной, будет выполнять капитальный обход протяженностью 51 километр, который даже электрифицирован и по которому можно возить пассажиров, но не так скоро, как по основному маршруту. Он будет построен и введен в постоянную эксплуатацию в 1989 году, то есть во время нашей экскурсии его еще не было. Пробыли мы под землей два с половиной часа. Сопровождающий, в частности, рассказал, что в тоннель сходил Гейдар Алиев, будущий первый президент Азербайджана. Он тогда занимал должность первого заместителя Председателя Совета Министров СССР, курировал БАМ. Произвел неплохое впечатление на рабочих. Спустился вопреки протестам охраны. Посмотрел на условия труда, проникся… и распорядился передовикам производства выделить талоны на покупку автомашины «Волга». По тем временам это был царский подарок, предел мечтаний.
После выхода на поверхность и прохождения соответствующих процедур (душ, переодевание) нас отвезли в поселок Северомуйск, где состоялось совещание с инженерно-техническим составом. Был даже часовой концерт в Доме цивилизации, а потом совместный ужин с инженерно-техническими работниками и бригадирами тоннельных отрядов. Состоялся обмен впечатлениями. Впечатлений было столько, что все с наслаждением выпили, и не один раз. В это время наш почти пустой поезд 4 тепловоза по временному железнодорожному обходу перегнали на восточный склон хребта. Помимо проводниц, какие стояли у открытых дверей вагонов, держась за поручни, в вагоне остался один пассажир. Им оказался профессор Р. И. Шнипер. Он почувствовал недомогание и на экскурсию не поехал. После делился впечатлениями. На этом обходе уклоны составляют 40 промиллей, в 10 раз больше, чем на основной трассе БАМ, а радиусы заворотов — 250 метров, в три раза круче. То есть по ощущениям это «американские горки», только рывками и в обычном пассажирском вагоне. Незабвенное впечатление! Железнодорожники же БАМ люди закаленные и за годы эксплуатации этого временного обхода провели по нему 3200 поездов, в том числе тяжких, массой более 1500 тонн, это уже данные из интернета. В восемь вечера всю нашу полную впечатлений экспедицию доставили на станцию Окусикан и усадили в поезд. В 20:35 он отправился… на восход!
1 ноября 1989 г. Государственная приемная комиссия приняла в эксплуатацию последний, 21-й пусковой комплекс (электрификация участка на пересечении Северо-Муйского хребта, капитального железнодорожного обхода тоннеля). Тем самым магистраль была зачислена в эксплуатацию в объеме пускового комплекса на всем протяжении. По ней пошли не только грузовые, но и пассажирские поезда. Грузопоток вырос в 2,5 раза. Путь была передана на баланс МПС. Но буквально через несколько месяцев перестройщики нанесли смертельный удар «кувалдой» нового мышления. Государственная поддержка железнодорожных транспортирований в стране одномоментно сократилась в 30 раз! Инвестиционный процесс в Восточной Сибири, на Дальнем Востоке, да и по всей стране, остановился. Край опустилась в «темные времена», где правят бал предатели и расхитители. В этот период, как сказал однажды председатель СО АН СССР академик В. А. Коптюг, «наука была изолирована от государства».
В заключение несколько слов о том, как сложилась дальнейшая судьба участников уникальной группы молодых экономистов и математиков, начин творческой биографии которых во многом определил проект строительства БАМ.
К сожалению, не все дожили до сегодняшнего дня. В 1980 г. во время командировки в Москву в году 41 года скончался от сердечного приступа научный руководитель бамовской тематики в Институте экономики Анатолий Михайлович Алексеев. Это была огромная утрата и личная трагедия для всех нас. Очень рано ушли из жизни, не дожив до среднего возраста, Борис Иннокентьевич Литвинцев и Анатолий Иванович Сердюков. Но их лепта в создание нового экономико-математического аппарата и проведение практических расчетов очень значителен. Имя А. И. Сердюкова навсегда вошло и в теоретические анналы математики под наименованием: «Лемма Сердюкова».
Несколько лет назад мы отметили 80-летний юбилей прекрасного человека и замечательного математика Эдуарда Хайрутдиновича Гимади, доктора физико-математических наук, профессора НГУ. Несмотря на почтенный года, он продолжает работать в Институте математики и готовить научные кадры. С. В. Севастьянов, доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник Института математики. А. Е. Севастьянова — ведущий научный сотрудник Института экономики, продолжает трудиться над проблемами развития Сибири. Г. П. Литвинцева — доктор экономических наук, профессор НГТУ. В. Н. Чурашов — на пенсии, эксперт высокой квалификации по угольной индустрии. Л. С. Киселева — работала в аналитическом управлении Законодательного собрания Новосибирской области, удостоена высокой награды — Почетной грамоты «За особые заслуги перед Новосибирской районом». Можно сказать, что никто не стал «менялой в храме» и не изменил избранной профессии.
И, конечно, организатор и вдохновитель многих наших побед, академик Абел Гезевич Аганбегян. В свои 90 лет он продолжает деятельно работать и вдохновлять своим личным примером представителей более молодых поколений.
Хочется пожелать им всем доброго здоровья, собственного счастья и творческого долголетия.
Постскриптум
1). Прежде всего, хотел бы отметить, что значимость БАМ за последнее время возросла и приобрела жизненно значительное значение для выживания нашей страны в крайне тяжелой геополитической ситуации. Это значит, что стратегические цели и задачи, сформулированные немало полувека назад и реализованные, благодаря самоотверженному труду нашего народа, оказались верными. Теперь уже никто не повторяет глупости 90-х годов, что это «путь в никуда» и «самый длинный памятник застою». Речь идет о том, чтобы обеспечить безопасность функционирования этой важнейшей для края транспортной артерии и осуществлять ее дальнейшее развитие.
2) Подвиг железнодорожников, не позволивших пустить БАМ на металлолом в тяжелейшие десятилетия, постсоветского этапа (когда она приносила сплошные убытки, не по их вине), заслуживает отдельного исследования и соответствующей положительной оценки.
3) В силу известных всем событий заключительных двух с половиной лет, произошла переориентация основных экспортно-ориентированных грузовых потоков с запада на восток. Россия практически изгнана по своим основным товарным позициям (они же-основные грузовые потоки) с европейских базаров и другого пути, кроме как перенаправить их в противоположном направлении, у нее не оказалось. С импортом аналогичная ситуация. Хорошего в этом мало, но немало приемлемых вариантов в части пространственного маневра у нее просто нет.
Не случайно 29-30 ноября прошлого года в Северо-Муйском тоннеле и на его запасном обходе бывальщины осуществлены диверсии с целью подрыва тоннеля и блокирования этого важнейшего направления железнодорожных перевозок. К счастью для России, последствия очутились не столь катастрофичными, какими они могли быть.
4) Ограничиться изменением направления экспортно-импортных потоков России не удастся. Речь идет о стратегическом двиге производительных сил на Восход в условиях обстоятельств непреодолимой силы. То есть о воплощении на практике пророческого высказывания М.В.Ломоносова «Российское могущество прирастать будет Сибирью …» и новоиспеченной версии эвакуационной кампании 1941 года и программы индустриализации. Порочная практика продажи за бесценок энергетических и иных сырьевых ресурсов внешним партнерам должна быть кончена и переориентирована на стратегию развития собственных производительных сил. Понятно, что эта задача может быть решена только при кардинальном изменении ситуации в системе управления краем.
