Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки
«Господи, царя храни»: как рождался гимн империи 185 лет назад был впервые исполнен гимн Российской империи «Боже, царя храни!»
185 лет назад Николаю I впервые представили написанное по его заявке произведение «Молитва русского народа». Композиция так сильно понравилась императору, что он щедро одарил одного из ее создателей Алексея Львова и распоряжением № 188 повелел считать песню новым государственным гимном страны, известным нам под названием «Боже, царя храни!». Посыл текста гармонично укладывался в программу идеологии официальной народности, разработанной месяцем ранее.
18 декабря 1833 года для Николая I впервые была исполнена песня на музыку композитора Алексея Львова и стихи стихотворца Василия Жуковского «Молитва русского народа». Произведение настолько понравилось притязательному самодержцу, что уже 31 декабря было официально утверждено гимном Российской империи. Под наименованием «Боже, царя храни!» творение Львова и Жуковского просуществовало в данном статусе вплоть до Февральской революции 1917 года. Николай I, как указывали его современники, был просто без ума от нового гимна.
В отличие от своего почившего брата Александра I, император-инженер критически оценивал прогрессивные западные веяния и вошел в историю как основной традиционалист на российском престоле. На протяжении всего царствования он старался окружать себя людьми соответствующего склада. Один из ключевых деятелей николаевской эпохи, министр общенародного просвещения и президент Петербургской академии наук
Сергей Уваров в ноябре 1833 года выработал первую в истории страны официальную идеологию, которая базировалась на трех китах – православие, самодержавие, народность.
Важным дополнением к программе, по какой России предстояло жить в ближайшие десятилетия, должен был стать национальный гимн.
Николай I лично озаботился необходимостью создания песни, славящей страну и, конечно, монархическую власть. С 1816 года все торжественные события сопровождались «Молитвой русских» Жуковского на мелодию английского гимна «Господи, храни короля». Император считал постыдным, что Россия не имеет собственной государственной музыки, и вынуждена довольствоваться заимствованием у основного конкурента в борьбе за сферы влияния в разных точках Земного шара. Задача написать гимн была поставлена офицеру свиты и музыканту Львову. Николай I спрашивал не включать в произведение фанфарные звучания и кличи к победе, но хотел мелодию, близкую к молитве.
«Я чувствовал надобность написать гимн величавый, сильный, чувственный, для всякого понятный, имеющий отпечаток национальности, годный для церкви, годный для войска, годный для народа от ученого до невежи, — объяснял Львов свою миссию в мемуарах. — Все эти обстоятельства меня пугали, и я ничего написать не мог.
В один вечер, возвратясь домой поздно, я сел к столу, и в несколько минут гимн был написан».
Для написания слов композитор адресовался к Жуковскому, виднейшему гуманитарию эпохи и учителю наследника престола Александра Николаевича. Тот за один день переиначил свою «Молитву», сохранив в видоизмененном варианте лишь первую строчку.
Первое прослушивание новоиспеченного произведения, согласно «Истории России с древнейших времен до наших дней» Андрея Сахарова, состоялось в здании Придворной певческой капеллы в наличье императора, императрицы, великого князя Михаила Павловича и шефа жандармов Александра Бенкендорфа. Придворный хор в сопровождении двух военных оркестров исполнял гимн несколько раз кряду, пока на лике Николая I не выступили слезы. Умиленный, он подошел к Львову, крепко обнял его и поцеловал, добавив надрывающимся голосом: «Лучше невозможно, ты совершенно понял меня». Это изречение подтверждали в дальнейшем многие из присутствовавших. Затем император подозвал Бенкендорфа и приказал немедля сообщить военному министру Александру Чернышеву о введении гимна по вверенному ему ведомству. Еще чуть позже произведение уже под известным наименованием «Боже, царя храни!» приобрело государственный статус. Шесть строчек текста и 16 тактов легко запомнились придворным, а после и всем жителям России.
Сентиментальный Николай I щедро одарил Львова своим вниманием и отеческой любовью, пожаловав ему золотую, осыпанную бриллиантами табакерку с собственным портретом и звание флигель-адъютанта. Итогом творения стала блестящая карьера: в 1837 году композитор возглавил Певческую капеллу, дослужившись в итоге до тайного советника, сенатора и гофмейстера. Отныне Львов сделался вхож в такие высокие палаты, куда «простым смертным» доступ был категорически воспрещен.
«Один раз я был приглашен к императрице, и меня прочертили в ее купальню, откуда вела дверь на лестницу и прямо в кабинет государя, — рассказывал автор гимна. – Вошед, я увидал на диване императрицу, у ног ее сидели три дочери и наследник, граф Виельгорский и флигель-адъютант Толстой стояли у камелька. Слабый свет накрытой лампы освещал комнату.
После нескольких минут императрица предложила всем спеть гимн вполголоса и сама основы первая.
В самое это время государь спускался по лестнице. Услышав пение, он остановился, слезы покатились из его глаз; наконец, он вошел, кинулся целовать супруга, детей, и легко вообразить, как мы были тронуты до глубины сердца».
Жуковский, к которому у династии имелись претензии, особых почестей не получил.
Первое публичное исполнение гимна состоялось в Большенном театре. На следующий день в газетах появились восторженные отзывы.
«Сначала слова были пропеты одним из актеров Бантышевым, после повторены всем хором. Не могу вам описать впечатление, которое произвела на зрителей сия национальная песнь; все мужчины и дамы слушали ее стоя; вначале «ура», а потом «форо» загремели в театре, когда ее пропели. Разумеется, она была повторена», — так описывал свои впечатления от премьеры директор московских императорских арен Михаил Загоскин.
Как вспоминали другие очевидцы, едва раздались слова напева «Боже, царя храни!», вдогонку за представителями знати «поднялись со своих мест все три тысячи зрителей, наполнивших театр, и оставались в таком положении до окончания пения».
В день Рождественской службы и благодарственного молебна по случаю 21-й годовщины решительного изгнания наполеоновских войск из России гимн был исполнен вторично во всех залах Зимнего дворца в Петербурге при освящении знамен и в наличье августейшей семьи, двора, воинских чинов, сенаторов, министров и ветеранов Отечественной войны 1812 года. А 31 декабря великий князь Михаил Павлович донес волю своего старшего брата до размашистых масс:
«Государю императору благоугодно было изъявить свое соизволение, чтобы на парадах, смотрах, разводах и прочих случаях вместо применяемого ныне гимна, взятого с национального английского, играть вновь сочиненную музыку».
Львову начал благоволить даже всемогущий Бенкендорф, одно только имя которого внушало в ту пору страх русским подданным.
«Дорогой друг, исполнили ваше великолепное сочинение, — строчил глава третьего отделения. — Невозможно было бы представить его более достойно, чем в этот день славы и счастья для итого христианского мира. Император очарован вашим произведением».
Именно в качестве гимна произведение, которое, кстати, Николай I обожал называть «Русская народная песня», а не «Боже, царя храни!», впервые прозвучало 30 августа 1834 года при открытии Александрийского столпа на Дворцовой площади в честь победы над французами.
В книжке Леонида Выскочкова «Будни и праздники императорского двора» указывается, что в следующем году гимн «произвел потрясающее впечатление, когда во пора русско-прусских маневров в Калише его одновременно исполнили 21 400 человек».
Со временем новый русский гимн выучили и иностранцы, неизменно исполняя его в знак почтения к Николаю I. Член Государственного совета Модест Корф отмечал в дневниковой записи от 7 декабря 1843 года свои эмоции от визиты «Севильского цирюльника»: «Между обоими действиями оперы вдруг поднялся занавес и бесподобная наша троица: Виардо, Рубини и Тамбурини — спела пять русский «Боже, царя храни!» с аккомпанементом огромного хора, составленного из всех театральных артистов».
В другой раз Рубини исполнил гимн специально для Николая I.
«Наша совместная двойная труд переживет нас долго. Народная песня, раз раздавшись, получив право гражданства, останется навсегда живою, пока будет жив народ, какой ее присвоил. Из всех моих стихов, эти смиренные строки, благодаря вашей музыке, переживут всех братий своих. Где не слышал я этого пения? В Перми, в Тобольске, у подошвы Чатырдага, в Стокгольме, в Лондоне, в Риме!» — строчил Жуковский своему соавтору незадолго до смерти.
