25 лет назад члены экипажа российского аэроплана Ил-76 свершили побег из Кандагара. Перед этим они более года находились в плену у представителей движения «Талибан»*. Пробежав сквозь воздушное пространство Ирана, российский самолёт приземлился в Объединённых Арабских Эмиратах. За героизм, мужество и стойкость, обнаруженные при освобождении, командиру аэроплана Владимиру Шарпатову и второму пилоту Газинуру Хайруллину было присвоено звание Героя России. Прочие члены экипажа бывальщины удостоены ордена Мужества. В интервью RT Владимир Шарпатов рассказал, как россияне оказались в плену, что им угрожало и как лётчикам удалось избавиться и вернуть захваченный талибами самолёт.
Самолёт Ил-76 (бортовой номер RA-76842) казанской авиакомпании «Аэростан», выполнявший транспортный рейс из Тираны (Албания) в Баграм (Нордовый Афганистан), был захвачен талибами 3 августа 1995 года. Российские пилоты доставляли боеприпасы бившемуся с движением «Талибан» министру обороны Афганистана Ахмаду Шаху Масуду. Возвысив в воздух истребитель, талибы вынудили российский транспортный аэроплан сесть на контролируемой ими территории.
Экипаж пробыл в плену немало года. Переговоры об освобождении россиян оказались безрезультатными. Однако 16 августа 1996 года экипаж под предлогом техобслуживания аэроплана смог ввести над ним контроль, обезвредить охрану и улететь в ОАЭ.
Ил-76ТД (борт RA-76842) за четыре месяца до захвата / © Wikimedia Commons
— Владимир Ильич, расскажите, пожалуйста, предысторию того, что случилось 3 августа 1995 года. Какова была миссия аэроплана в Афганистане?
— Изначально я работал в компании «Тюменские авиалинии». Когда труды в Тюмени не стало, устроился в Казани инструктором по подготовке пилотов, обучал их полётам на самолёте Ил-76. Спустя полгода мне дали экипаж и устремили выполнять транспортные рейсы. Летом 1995 года я был устремлён в командировку в Объединённые Арабские Эмираты. Была поставлена задача выполнять полёты в Афганистан.
О том, что выходит в этой стране, пресса тогда весьма скудно сообщала, поэтому мы были сначала не в курсе того, что там продолжается штатская война. Талибы контролировали уже более половины территории края, их столицей был Кандагар. Им противостоял «Северный альянс» (коалиция различных этнических сил, бившаяся с «Талибаном». — RT), контролировавший Герат, Кабул и Баграм.
Первые полёты мы выполняли в Кандагар с различными товарами афганских торговец — коврами, продуктами, оборудованием. Раз привезли в Кабул местные деньги — афгани, которые печатались по заказу афганского правительства на монетном дворе в Перми. Во пора перелётов видали в селениях внизу, под нами, взрывы, боевые действия.
В процессе полётов в Кандагар мы познакомились с местными пилотами, в том числе с тем, какой впоследствии нас принудит к посадке. Однажды он рассказал, что летал на перехват какого-то самолёта, который не смог отыскать из-за неработающего радиоприцела. По дате его вылета я постиг, что это мы летали в тот день и что он искал нас. Но всё, казалось, обошлось.
Под конец командировки мне произнесли, что надо выполнить два рейса по соглашению между правительством Албании и «Нордовым альянсом». Грузом были ящики с патронами калибра 7,62 мм. По интернациональным правилам полёты грузовых самолётов с патронами калибра меньше 9,1 мм почитаются перевозкой амуниции и разрешены для гражданской авиации.
Боеприпасы на борту Ил-76ТД (RA-76842) / Reuters
— Как случился захват самолёта? Какие заявки или претензии при этом выдвигались?
— В Албании нас загрузили ящиками с патронами. Второй пилот ещё спросил у меня: «Это же патроны?» Я произнёс, что всё нормально. Загружали бойцы, командовали албанские офицеры. Мы выполнили первый рейс, второй. Потом мне говорят, что надо выполнить ещё одинешенек, последний рейс, что осталось ещё немножко груза. Это было 34 тонны патронов.
Вдруг выходит на связь диспетчер. Сообщает нам садиться в Кандагаре для досмотра груза. Мы отказались. И тут на связь сходит лётчик. Говорит: «Видишь МиГ-21? Это я. Сажай аэроплан, это приказ». Я ответил, что садиться не буду — другой пункт направления. Тут инженер кричит, что топлива на 40 минут у истребителя. Доводится выполнять виражи. Я думал, что виражи посильнее затяну, рассчитывая на нехорошую исправность их истребителей. После первого виража гляжу, а они второй истребитель вытаскивают. Думал, что, пока один истребитель садится, а иной взлетает, я как раз отлечу километров на 200 и они меня утеряют.
Вдруг диспетчер кричит: «Выполняй заход, последнее предупреждение!» И истребитель тут. Начинаем отговариваться, но истребитель перебивает наш ответ: «Садитесь. Заключительнее предупреждение. Обнаруживаю огонь». Второй пилот запаниковал, говорит, что собьют и надо садиться. Что в этой ситуации делать? Я должен выполнять команды диспетчера. А раз военное ведомство, значит, имеет право на открытие пламени. Эти аргументы вынудили меня подчиниться.
Аэродром Кандагара / © Wikimedia Commons
Сел, а там уже толпа ждёт. Мы потом проанализировали, что им было популярно о нашем полёте заранее. О нас им сообщили. Я не могу наверняка утверждать, кто собственно. Там есть несколько вариантов.
Толпа пришла к аэроплану. Вытащили из самолёта один ящик, вскрыли его, патроны рассыпались. После этого меня повели на допрос.
Допрашивал меня сам мулла Омар (Мухаммед Омар, основатель движения «Талибан». — RT). Он у меня спрашивал, кто заказчик этого рейса. Я произнёс, что не ведаю. Тогда он спросил, где наш флайт-менеджер. Я ответил, что он остался в Эмиратах. Мулла Омар спросил, могу ли я вызывать его. Я поинтересовался, зачем им флайт-менеджер. «А мы его будем судить и казнить», — отозвались мне.
Когда мы вернулись в аэроплан, на второе место сел лётчик, который нас перехватывал, и надел наушники. Они все у нас учились, понимали по-русски. Я соображаю, что флайт-менеджера надо спасать. Я поразмыслил, что этот лётчик не знает английского. Когда радист настроил станцию, я попросил флайт-менеджера и произнёс ему по-английски, что его ждёт. Пилоту я сказал, что от себя привет передаю.
Они у нас под носом самолёта поставили «Урал», заставили снять аккумуляторы и погнали на ночёвку.
Поутру отворили ящик, в котором обнаружились патроны калибра больше 9,1 мм. Это уже запрещённый груз для перевозки самолётами гражданской авиации.
Члены экипажа Ил-76ТД (борт RA-76842) в Кандагаре / Reuters
— Как далекой развивались события?
— На третий день меня огрели прикладом автомата, нас посадили в микроавтобус и отправили в город. Тут я вспомнил, что у меня в кармане возлежит записная книжка, в какую я записывал все прошлые полёты со временем взлёта и посадки. Я вырвал этот листочек с полётами, порвал его, хотел выбросить. После подумал, что они догадаются, что я что-то скрываю, склеят его и всё узнают. Тогда я сжевал обрывки и выплюнул. А ещё велел всем засветить плёнки, какие у нас бывальщины.
Привезли нас в гостиницу губернатора Кандагара, перевели в своеобразные кладовки с плоской крышей и забором. Только небосвод и небольшой туалет, окошко зарешеченное. Одинешенек из афганских купцов попытался нас выручить, но не смог помочь. Через какое-то пора я отозвал второго пилота, сказал, что надо будет напроситься на аэроплан, взлететь и вернуться в Эмираты. Через некоторое пора мы установили дежурства, учили английский, строили планы на будущее.
Сквозь полтора месяца к нам как представитель компании прилетел флайт-менеджер. Он воспользовался тем, что наша фирма продолжила полёты в Афганистан. Его довёз до Кандагара аэроплан, вытекавший в Джелалабад. Я напомнил ему об опасности, но он сказал, что раз организовал нам полёты, то и будет за всё отвечать. Очень рисковал. Мужественный человек. Я бы и ему звезду Героя дал. Он нам рассказал, что после нашего захвата талибы сделались все аэропланы, летавшие в Джелалабад, сажать на досмотр. Он прилетал раз в два-три месяца.
Делегация МИД тоже прилетала. Во второй их визит талибы клялись нас выпустить, но так и не выпустили. Прилетали делегации из Татарстана. Их члены пытались обменять нас на технику, но ничего не вышло. Так мы остались ждать корабля шариата, под какой нас обещали отдать после взятия Кабула.
Прилетевшие к нам Акулов (Тимур Акулов, помощник президента Татарстана, участвовавший в переговорах об освобождении экипажа, в дальнейшем депутат Госдумы РФ. — RT) и флайт-менеджер рассказали вытекающее. Когда проблема с нашим освобождением был практически решён и у Ирана и ОАЭ уже запросили номера разрешения для нашего перелёта, об этом разузнали полевые командиры, какие прибыли в Кандагар, и они заявили, что если нас согласятся отпустить, то они самолёт взорвут, экипаж уничтожат и перебегут на сторону «Северного альянса». Но наш радист попросил, чтобы нам всё-таки передали номера позволений для пролёта границы Ирана и ОАЭ. Они работали до конца августа.
— Кто вам помогал, пока вы находились в плену? Как шли переговоры о вашем освобождении?
— Еду и послания нам привозил флайт-менеджер. Делегация МИД нам снадобья однажды привезла. Мы должны выразить особую благодарность Шаймиеву (Минтимер Шаймиев, в 1996 году президент Татарстана. — RT), он весьма немало делал, чтобы нас оттуда достать. Он талибам деньги предлагал, присылал муллу своего, чтобы их убедить выпустить нас, но они не соглашались.
Члены экипажа Ил-76ТД (борт RA-76842) / Reuters
— Вы длинно готовились к побегу из плена? Были какие-то альтернативные планы, попытки?
— Талибы мне изначально предлагали обучать летать их пилотов. Я отказался. Но мы увидали их интерес к самолёту. Сказали им, что если его не обслуживать, то он выйдет из строя и что надо делать прогонку двигателей. Так мы получили доступ к аэроплану. С ним возникли отдельный технические проблемы, но мы смогли их устранить. Сначала талибы отпускали к самолёту только часть экипажа, удерживая прочих наших людей в заложниках. Однако после смены здешнего руководства талибы утратили бдительность и мы смогли отправиться к аэроплану всем экипажем.
Груз талибы сняли, и нам разрешили порулить по аэродрому. Они нас, видимо, желали проверить на вшивость и заодно посмотреть, как мы трудимся с оборудованием в кабине. На место второго пилота сел их лётчик. Было очень немало охраны. Мне в спину два автоматчика смотрели. Мне разрешили вырулить на взлётную полосу, но я подниматься не стал. Срулил с полосы, а в районе магистральной рулёжки стоит зенитка. Зенитчик вышел, но расчехлять оружие не сделался. Рулю дальней. Истребители стоят зачехлённые, только один готов к взлёту с подвесными баками. Я потом в тюрьме высчитал, какую скорость они смогут раскрутить. 15 минут у нас было до их взлёта, потом им, по моим расчётам, надо было 16 минут, чтобы меня нагнать. А у него топлива на 40 минут. Значит, сквозь десять минут ему надо возвращаться обратно.
Рулю дальше, слышу хлопок. Размышлял, кто-то выстрелил. На стоянку зарулил, гляжу, а у нас колесо лопнуло. У нас была запаска, и появилась реальная возможность проситься на аэродром поменять колесо.
Нас вернули в темницу, мы всё обсудили. Было немало вариантов. Был даже такой, чтобы взлететь на большую высоту, надеть кислородные маски и разгерметизировать аэроплан, чтобы сквозь 40 секунд все талибы были бы трупами. Но этим вариантом мы не воспользовались.
Президент Татарстана Минтимер Шаймиев, премьер-министр Татарстана Фарид Мухаметшин и члены экипажа Ил-76ТД (борт RA-76842) / © Пресс-служба Президента РТ
— В каких условиях вы бывальщины в плену?
— Дворик, колодец небольшой, воды зимой не было. Был небольшой туалет. Обычно на час-полтора давали воду, мы её набирали. Зимой нам привозили ёмкость, из неё стирались и мылись. Почивали мы на бетонном полу. Под крышка нам привезли четыре изломанные кровати, мы из них две нормальные сделали. Нам ещё прислали два тонких поролоновых матраса. Талибы нас особо не колотили, лишь когда перемещали с места на место.
Однажды нас подняли в четыре часа утра, сказали сходить. Мы отказались, меня несколько раз стукнули прикладом. В итоге мы собрали вещи и поехали — куда деваться уже было. Нас посадили в два джипа, после остановились на окраине Кандагара возле каменного забора. Мы размышляли, что нас расстреливать будут. Потом ещё раз остановились в пустыне. Но затем они нас дальней повезли, видимо, у них просто мотор перегрелся. В итоге привезли на расшибленную ткацкую фабрику, которую немцы из ГДР построили. Нас там покинули, держали под дулами автоматов. В отличие от содержания в городе, охрана была рядом с нами.
Потом я узнал из радиопередачи, что правительственные армии вели наступление на Кандагар с целью освобождения российского экипажа. Видимо, потому талибы начали нас перепрятывать тогда. Сквозь два-три дня нас вернули обратно.
— Афганская сторона выдвигала какие-то требования? Желала что-то получить за ваше освобождение?
— Они за нас и так получили немало. Для основы они бесплатно захватили 34 тонны патронов. Потом, если бы нас официально забирал наш МИД, это было бы фактически признание «Талибана» на интернациональном степени. Правительственная авиация перестала бомбить город и аэродром Кандагара, они боялись, что нас убьют. Талибы требовали отпустить афганцев всех из российских темниц. Сообщали, что там якобы 60 тыс. человек. Но когда бросились составлять списки, то и 6 тыс. не смогли в них вписать, хотя включали даже потерянных. Спрашивали, чтобы Россия не помогала «Северному альянсу», угрожали нас в противном случае сразу же убить.
Герой России Владимир Ильич Шарпатов / © Министерство обороны РФ
— Расскажите, пожалуйста, как случился сам отросток? И почему именно в этот момент?
— 16 августа нас повезли на аэродром менять колесо. Мы решили улететь в середине дня, когда талибы молятся. Я велел заготовить верёвки в аэроплане, распределил между экипажем долги, кто за чем смотрит — за зениткой, за истребителями.
Второй пилот доложил, что зенитчик сидит на своей позиции и даже не поднялся в туалет ни разу. Неожиданно к нам приехал талиб на велосипеде. Другой пилот попросил покататься, проехался и сказал, что зенитчик сидит. После этого я попросил покататься, напасся наглости, подъехал поближнее к зенитке и увидел, что на месте зенитчика брошен брезентовый чехол, а человека нет. Когда мы сменили колесо, нас скопились вернуть в темницу. Но мы их убедили, что нам надо ещё двигатели опробовать. Мы решили взлетать в любом случае. Все дали согласие. Штурман произнёс, что, когда нас везли, он увидал, где находится штаб талибов. Если подобьют, то мы туда спикируем.
Вспомогательная силовая установка (ВСУ) при запуске выключилась. Автоматика отрубала подачу топлива на ВСУ, так как пошёл перегрев турбины. Талибы спросили, что мастерить. Мы предложили обождать часик, чтобы ВСУ охладилась. Я вышел из кабины, отбросил ржавое ведро, встал под крыло, простоял минут сорок. После пришёлся инженер и сказал: «Ушли молиться, в кабине три автоматчика».
Один двигатель мы успели запустить, от него запустили другой. Радист снёсся с вышкой и, чтобы усыпить бдительность талибов, попросил разрешения порулить по аэродрому. Вышка молчала, наверное, диспетчер тоже удалился молиться. Я на двух двигателях начал выруливать, на ходу запустили мы остальные, включили оборудование. Разворачиваюсь на скоростную рулёжку с магистральной, мне доказывают, что едут «Урал» и автобус, чтобы перекрыть нам взлётную полосу. Делать нечего, я пошёл на взлёт. Опасность была в том, что колёса могли смяться, так как они бывальщины полуспущенными. Продолжаю взлёт, слева от центральной рулёжки несутся «Урал» и автобус. Они уже под крылом бывальщины, я их буквально на полсекунды обогнал. У нас не хватало мощности, чтобы взлететь. Но я летал с грунтовых аэродромов до этого. На грунте надо отколоться пораньше. Поэтому я ведал, что делать. Буквально с последней плиты взлетели.
Герой России Владимир Шарпатов / © kai.ru
Талибы услышали стук шасси, одинешенек из них заскочил в кабину. Бортинженер демонстрировал жестами ему, что мы сделаем круг и сядем. Второй талиб передёрнул затвор и сказал, что будет бить. Я набрал высоту 50—70 метров, со скоростью разогнался, набрал вышины, потом резко от себя кидаю, создавая невесомость, ну а затем основывал отрицательную перегрузку. Талибы попадали, и члены экипажа впятером на них накинулись, связали их заранее заготовленными верёвками. Один из них начинов грызть верёвки, его прикладом огрели. Около границы с Ираном мы набираем вышину, связываемся с диспетчером, даём ему переданный нам пароль, и нас пропускают. Летим в ОАЭ.
Мы снеслись с фирмой, доложили ситуацию и время прилёта. Когда сели, меня полицейские за талиба приняли сначала из-за отросшей бороды, желали огонь открыть. Когда разобрались, мы отворили двери, полиция зашла в самолёт. Мы отдали оружие, нас отвезли в офис и переодели в новоиспеченную форму. После небольшого допроса нас повезли под усиленной охраной в отель «Континенталь» на сберегаю Персидского залива. Кроме флайт-менеджера, к нам никого не пускали и отключили телефоны. Когда пришагал флайт-менеджер, я через него условился, чтобы мне разрешили позвонить домой. Мне запретили говорить, где приземлились и куда нас отвезли, страшились терактов. Только утром к нам приехали из посольства.
Сквозь день нас под усиленной охраной перевезли в Абу-Даби. Российское МЧС прислало аэроплан с журналистами и представителями власти. Во время полёта мне предложили посмотреть денежки, которые предлагали за наш выкуп. Идём в конец аэроплана, там мешки, а в них $2 млн. По прилёте в Москву прошла пресс-конференция. Кстати, тех, кто нас пропустил, талибы сразу казнили.
Кадр из фильма «Кандагар» (2010) / © Кадр из кинофильма «Кандагар» (2009)
— В 2010 году вышел кинофильм «Кандагар» о вашем подвиге. Насколько описанные в нём события соответствуют действительности? Понравилась ли вам полотно?
— Андрей Кавун снял кинофильм по моему рассказу. Четыре месяца шли съёмки в Марокко, а в Москве на кинофабрике создали макет аэроплана и пригласили меня. Я прочёл сценарий, посмотрел рабочие съёмки. У меня появились некоторые замечания. В целом всё соответствовало реальным событиям, но кинофильм художественный, там многое по-своему представлено, были допущены некоторые ляпы. Например, самолёт сначала выруливает на взлётную полосу, а после только запускаются двигатели.
Мне уплатили только командировочные — и всё. Но я им благодарен за то, что они эту тему подняли. Я считаю, что про Героев России и Советского Альянса нужно писать книги, снимать кинофильмы, статьи публиковать. Эти люди все достойны такого, так как они защищали интересы нашей края.
