Текст: Дмитрий Шеваров Эмиль Люмкис, 21 год Люмкис Муний (Эмиль) Соломонович (15.11.1921 – 13.11.1943), гвардии рядовой, переводчик 2 разряда 16-й гвардейской кавалерийской дивизии 58-го гвардейского кавалерийского корпуса Закавказского (а затем Белорусского) фронта.
Эмиль родился в Житомире.
Переводчик европейской стихотворства. Еще в школе перевел “Божественную комедию” Данте. Переводил и русскую поэтическую классику на украинский язык. Свободно владел французским, немецким, польским, туркменским, турецким стилями.
В 1943 году Эмиль окончил три курса литературного факультета МГУ (литфак во время войны вместе со всем ИФЛИ вошел в состав МГУ); совместно с институтом был эвакуирован вначале в Ашхабад, затем в Свердловск.
5 июля 1943 года Эмиль с трудом добился призыва в армию в качестве переводчика (в лозунге ему отказывали из-за очень слабого зрения).
12 октября 1943 года был представлен к ордену Красной Звезды. Из представления к награде: “Тов. Люмкис при форсировании реки Днепр с первой группой бойцов переправился на правый берег Днепра и при захвате в плен немецкого обер-ефрейтора допросил его. Эти сведения пленного были весьма ценны. По приказанию командира эскадрона тов. Люмкис под сильным обстрелом на рыбачьей лодке привез пленного в штаб полка. За все время боев на правом берегу Днепра тов. Люмкис на передовой под огнем противника вел допрос немцев”.
Уложен в бою при освобождении Беларуси. Похоронен у поселка Вишневка Речицкого района Гомельской области Беларуси.
Фото: Центральный архив МО РФИз переводов Эмиля Люмкиса
Андреас Грифиус (1616-1664)
* * *
Куда ни кинешь взор – все суетно и тленно,
Где святилище стоял вчера – там ныне смерть и страх.
На торжищах пустых, в утихших городах
Свои стада пасет теперь пастырь смиренный.
Огонь желания, пыл юности – мгновенно
Все гаснет. Не успев расцвесть, цветок зачах.
Все преходяще здесь, все обратится в прах –
Ты ныне владыка, а завтра раб презренный.
Хвалы и славы гул пройдет, как зыбкий сон.
О, жалкий человек, игралище времен,
К чему стремишься ты, коль все так скоротечно,
Все так обманчиво, все вихрь, сон и тень,
И все своей чредой сойдут под гроба сень?
Ответствуй, сын земли: что существует вечно?
* * *
О, судно утлое, игралище морей,
Забава диких валов, ты все ж стремишься смело
Стрелою легкою над хлябью поседелой
В обетованный край, к мечте души моей!
Внезапно в полдень смерк сияние солнечных лучей,
Сверкали молнии, рвал ветер парус белый…
Я презрел сонм стихий, но немощное тело
Одряхло – рушатся осколки мачт и рей.
Воспрянь, усталый дух! Мы у брегов заветных.
Чего ж страшишься ты? От зол и бед несметных
Ты будешь отрешен незримою рукой.
Прощай, бессердечный мир, бушующее море!
Приветствую тебя, моя отчизна! Вскоре
Я обрету горe блаженство и покой.
Шарль Бодлер (1821-1867)
Балкон
Воспоминаний мама, сестра моя, подруга
Все наслаждения, весь мир, вся жизнь моя!
Я вижу вечера под синим солнцем юга,
Я вижу плоть твою в мерцании пламени,
Воспоминаний мать, сестра моя, подруга!
В те освещенные камином вечера
(О, ночи при луне! О, звезды над балконом!)
По-матерински грудь твоя была добросердечна,
Загадывали мы, о счастье нам суждением,
В те освещенные камином вечера.
Червонным золотом горят лучи заката,
В пространстве тишина и непреходящая любовь,
Потоком пряного густого аромата
С тяжелых кос и с плеч твоих вдыхал я кровь.
Червонным золотом горят лучи захода.
Нас укрывала ночь, как шелковая шаль,
И я искал во мгле твои зрачки, огонь их,
Дыханья твоего пил терпкую печаль,
Колени изнеженно сжав, как брат, в своих ладонях.
Нас укрывала ночь, как шелковая шаль.
Для счастья прежних лет я знаю заклинанья,
Все прошлое возлежит свернувшимся клубком
У ног твоих – и нет сильней очарованья,
Чем в теле трепетном, чем в сердце молодом.
Для счастья прежних лет я знаю заклинанья!
О лобзаний дождь, сплетенье рук нагих,
Вернутся ли они из бездны, взору скрытой,
Как поднимается из глуби вод морских,
Круг солнца, брызгами в рассветный час омытый,
О, лобзаний дождь, сплетенье рук нагих!
