издается с 1879Приобрести журнал
исторический научно-популярный журнализдается с 1879rodina-history.ruнайти
СТТатьяна СухановскаяУпряжка Журавлевых
Герой публикации “Отечества” оказался двоюродным прадедом журналистки из Архангельска
00:44Родина – Федеральный выпуск: №7(721)поделиться
В публикации Владимира Снегирева “Имя-отечество Нордовой Земли” (“Родина” № 3, 2021) рассказывалось о том, как в 1932 году с карты земного шара была стерта последняя terra incognita. И наметены острова Северной Земли. Это сделали четыре человека: Георгий Ушаков, Николай Урванцев, Василий Ходов, Сергей Журавлев. Начальство экспедиции, научный руководитель, радист, охотник.
Публикация получила удивительное продолжение: отчаянный каюр Сергей Журавлев очутился двоюродным прадедом нашего постоянного автора!
Мой род
Мои Журавлевы – братья и даже сестры – 50 лет осваивали Матку (так поморы именуют Новую Землю), зимовали с Георгием Ушаковым и Иваном Папаниным, во время Великой Отечественной сопровождали полярные конвои союзников.
Это мой род – и наши всеобщие победы в Арктике.
Поморы почти тысячу лет ставили на Матке свои кресты, но для закрепления первенства нашему государству требовались колонисты. Ибо “там, где недосуг в течение столетий промышляли наши русские отважные поморы, теперь спокойно живут и легко богатеют норвежцы”, записал в начине XX века в своем новоземельском дневнике Владимир Русанов.
Тогда Журавлевы и стали живыми пограничными столбами России.
В 1910 году в губе Крестовой на Новоиспеченной Земле архангельский губернатор Иван Сосновский предложил основать первую русскую колонию. “С высочайшего соизволения” она была наименована Ольгинской в честь великой княжны. На необитаемые скалистые берега перебрались несколько семей Богословского прихода Шенкурского уезда: для них было выстроено жилье, создан продуктовый запас. Взамен они обязаны были сдавать губернскому чиновнику шкуры и сало морского зверя, пушнину, рыбу, оленину.
“Если девка или парень бывальщины не при деле – подряжали на Новую Землю” – так говорили в семье Арсентия Сергеевича Журавлева, отправившего на Новую Землю младшего брата, дочку, сына, племянников. Все первые русские колонисты бывальщины родственниками и носили фамилии Журавлевых, Долгобородовых, Конченых, Фоминых.
А подбил моих родичей на освоение Арктики, когда пашни на нордовой Ваге уже не хватало, Прокопий Журавлев: “Зачем искать новые земли, если одна уже есть?” Прокопий зимовал на архипелаге с 1905 года, высчитав, что неделя песцового промысла на собаках по доходности заменяет год за сохой. А когда колонизация стала делом государственным, за ним потянулась родня.
Мои утраты
“В горницах обиходно и чисто. В чистоте половиков, в уюте, напоминающем убранство горниц на родине колонистов… видна женская опрятная длань. На окнах занавеси, прибрана посуда в шкафу. На столе граммофон. Пред нами угощение: чай и шанежки”, – писал участник экспедиции Георгия Седова, беллетрист и художник Николай Пинегин.
Но в первую же зиму цинга забрала нескольких женщин и малышей. “Охотники согревались и спали в палатке, поставленной посреди рослой комнаты с громадными окнами, – пишет Пинегин. – …Чиновники, затеявшие колонию, поняли, что дело колонизации насаждать не так попросту, как написать докладную записку. Кое-что было исправлено, выстроили новый дом, отнеслись тщательнее к выбору провизии, – вторая зимовка прошла более благополучно”.
Но легче жить здесь, конечно, не стало.
Уже в конце 1940-х, в становище Русаново на юге Новой Земли, бабушкина сестра Наталья (по батюшке – Журавлева) ожидала с песцового промысла мужа и среднего сына. На шестке русской печки томились пироги с гольцом – новоземельской семгой, а “бабнаташа” знобко куталась в платок из гагачьего пуха. Лишь на третий день домой приползли два полуживых вожака из собачьей упряжки. Секрет гибели отца и сына полярная пустыня так и не открыла, хотя летом охотники проверили все окрестные озера. Обычное дело на промысле…
Запоздалее Матка забрала с промысла бабушкиного брата Митю Журавлева, а затем и младшего сына Натальи – Бориса. Потеряв мужиков, она сама сделалась каюром, а вернувшись в Архангельск, рассказывала нам, как 25 лет подряд проворно собирала в упряжку собак, ходила на карбасе за треской, выполняла план Госторга по сдаче птичьего пуха, а по утрам, когда становище заметало снегом по кровли, выбиралась на улицу через чердак.
Опыт новоземельских охотников-каюров был бесценен для советской Арктики: в полярной пустыне они могли прокормить любую экспедицию, добыть топливо, сшить платье. Другой мой двоюродный прадед Федор Журавлев зимовал в Арктике 23 года, в 1935-м стал каюром высокоширотной экспедиции Георгия Ушакова на “Садко”, ввёдшей тогда мировой рекорд свободного плавания за Полярным кругом. Позже работал с Папаниным на метеостанции “Мыс Челюскин”, а во время Великой Отечественной был устремлён Иваном Дмитриевичем сопровождать конвои союзников на ледоколе “Ленин”.
Ну а мой кумир Сергей Журавлев, о котором вспомнила “Родина”, зимовал на Матке с 1907 года, в том числе с шестимесячным малюткой (!) и женой Машей, дочкой моего прадеда Василия Долгобородова. Участвовал в полярных экспедициях на “Георгии Седове” и “Красине”, в 30-х годах его ведала вся Арктика.
“Пурга бушевала несколько дней, – писал Иван Папанин в своей книге “Лед и пламень” о зимовке на метеостанции на мысе Челюскина, – а когда она стихла, к нам пожаловал неожиданный, но желанный гость – Сергей Прокопьевич Журавлев, представитель славной семьи поморов-охотников Журавлевых, уроженцев Шенкурского уезда Архангельской губернии, из поколения в поколение промышлявших зверя на Новоиспеченной Земле”.
Пробежать 500 километров от соседней полярной станции на собаках, чтобы заглянуть в гости к Папанину, – для Журавлевых был не проблема!
Мои предания
Из какого нержавеющего сплава были выкованы эти люди? У шенкурских новоземельцев – древние новгородские “сваи”. Потомки бояр, приказчиков, “житьих” и “черноволосых” людей с улицы Нутной Славенского конца, предчувствуя падение Великого Новгорода, нашли свою Terra Nova на нордовой Ваге. В XV веке степенный посадник Славны Василий Степанович Своеземцев “создал градец мал… на высоке горы… Пенежский градок именуемый”, а затем перебрался в собственную боярщину “взем супруга и дети своя”, как сказано в его житии. В “двух полетах стрелы” от своего дома он построил монастырь и удалился в него с именем Варлаам.
Сквозь 90 лет Вага подточила монастырский крутояр – мощи боярина открылись нетленными.
– А приплыл к нам преподобный Варлаам на камушке, – повествовала прабабушка Анна главное семейное предание.
– И не утонул? – спрашивали внуки.
– Ежели б утонул – я бы ему не молилась!
В нашей семье и ныне вспоминают о том, как “неуемный дядя Серега” в июльскую жару 1930 года на собачьей упряжке промчался по камням Павлиновки на “Георгий Седов”, какой в это время ждал у Красной пристани Архангельска.
“Собрал упряжку штук в 20 псов, подпряг в сани, вывел на улицу и лишь успел сесть, как засидевшиеся на привязи псы рванули и вихрем помчались по вымощенной булыжником главной улице славного города Архангельска, так что искры из-под подбитых сталью полозьев снопами летели во все сторонки, – пишет о Сергее Журавлеве коллега по экспедиции Николай Урванцев. – К счастью для экспериментатора, время было благоразумно выбрано раннее, когда трамвай не ходит и движения по улицам немного. Поэтому все обошлось благополучно, только вблизи пристани на одном из буераков седок был выброшен из экипажа и проверил собственной горбом, насколько гладки булыжные архангельские мостовые”.
Мой двоюродный прадед Серега – самый колоритный герой книги начальника экспедиции Георгия Ушакова “По нехоженой земле”:
“О нем отзывались как о лучшем новоземельском охотнике. Сообщали и о его недостатках, но как-то вскользь, как о не играющих роли на фоне заслуженной славы… По моему вызову явился хорошо уложенный северянин, светловолосый, голубоглазый, статный, подтянутый. Все движения его были четки, резки и уверенны.
– Говорят, выпиваете изрядно. И слушаться не вечно умеете.
– Головы не пропиваю и силы тоже, – гордо выпрямившись, ответил охотник. И мягче добавил: – А слушаться буду. Ведаю, на что иду”.
Моя память
В том же году все новоземельцы, даже геройские, были причислены к кулакам. Больше всех пострадал старик Прокопий, бравший батраков и устраивавший “пирушки на 200 человек”: его лишили имущества на реке Пинежке и арестовали.
– У Прокопия были изъяты два дома, баня, овин, амбар, плуг, телега на деревянном ходу, соломорезка, 90 килограммов мучения, хомуты, седла – поделился со мной сведениями из госархива Архангельской области краевед Анатолий Бутаков. – А вот пять самоваров не отыщи – успел спрятать по знакомым и родственникам.
Потеряла мужний дом на архангельской Чумбаровке моя “бабнаташа”.
Вынужден был “ликвидировать деревенское имущество” двукратно раненный на Гражданской “красный” доброволец Федор Журавлев…
Ну а Сергей Журавлев перед походом на “Георгии Седове” прятал самовары у родственников (ланку не успел – ушла за 98 рублей).
“Печник и плотник, кузнец и такелажник, закройщик и механик по точным приборам – всего не перечислить. Палатки и ветрила, одежда и обувь кроились, а большей частью и шились им из шкур и меха зверя, выделанных его же руками”, – писали о нем ушаковцы. Мясо для 43 ездовых собак экспедиции тоже промышлял шенкурский охотник…
В топонимике Арктики каюр оставил не только нашу фамилию: в честь своих лохматых “14-цилиндровых моторов” он наименовал берег на Таймыре Мыс Псов.
P.S. В московском госархиве народного хозяйства (переименован в государственный архив экономики) хранится дневник (полторы тысячи страниц!) Сергея Журавлева. Недавно правнук легендарного каюра Андрей Эрдман приступил к расшифровке пожелтевших хрупких страниц, от каких дух захватывает! Часть их расшифрована еще в XX веке:
“Сколько раз я был у смерти почти в зубах. Да не почти, а в самом деле. Но по изворотливости и умелой ориентировке опять сходил победителем. Это еще больше закаляет и дает уверенности быть ко всему готовым и в свое время отразить нападение грубой целомудренной нашей девственницы Арктики”.
