Борис Львович Ванников – первоначальный руководитель атомной отрасли. И самый титулованный. Генерал-полковник инженерно-технической службы трижды удостаивался звания Героя Социалистического Труда. Двукратно становился лауреатом Сталинской премии. Был кавалером шести орденов Ленина. Ему были вручены орден Суворова I степени, орден Кутузова I степени и многие иные высокие государственные награды.
Будучи наркомом вооружения СССР, Борис Ванников был репрессирован, а с началом Великой Отечественной брани реабилитирован и назначен наркомом боеприпасов СССР.
После Победы создавал ядерный щит страны. Мобилизованный в атомную отрасль, внес большенный вклад в организацию работ по производству плутония, созданию первой отечественной атомной бомбы, а затем и ядерного оружия.
В «оборонку» Борис Ванников пришел в 1933-м. В активе у него было большевистское вчера в бакинском подполье, участие в Гражданской войне на Кавказе, фундаментальное техническое образование, полученное в знаменитой «Бауманке», а также эксперимент руководства крупнейшим заводом сельскохозяйственного машиностроения в Люберцах. Не удивительно, что Борису Львовичу в 1933-м доверили такой гигант, как Тульский оружейный завод. Под его руководством на предприятии была скоро проведена модернизация производства и значительно увеличен выпуск новых видов стрелкового вооружения. Он был отмечен как «организатор взрывного роста».
Сквозь три года его перебросили на Урал. Он возглавил машиностроительный завод в Перми, который выпускал продукцию военного назначения.
Можно было бы порадоваться за талантливого инженера и устроителя, когда в дальнейшем он был назначен на высокие посты в системе наркоматов оборонно-промышленного профиля, включая высшую должность – наркома. Под его руководством в кратчайшие сроки был разработан и зачислен на вооружение ряд новых первоклассных образцов полевых, противотанковых и зенитных орудий.
И.В. КУРЧАТОВ И Б.Л. ВАННИКОВ
Но в рядах командного состава высшего звена шли масштабные «чистки». Репрессии выражались в увольнениях по политическим мотивам, арестах и вынесении вердиктов по сфабрикованным делам.
Попал в «жернова» и народный комиссар вооружения СССР Борис Ванников. «Копали» под конструктора минометов Шавырина. Ванников, как нарком, должен был завизировать постановление об его аресте, но он отказался это мастерить. И сам перед самой войной, 7 июня 1941-го, попал в подвалы Лубянки.
На допросы вызывали по ночам. Избивая, спрашивали признаться в шпионаже, в военном заговоре. Борис Львович стоял на своем: встречался с иностранными представителями, но по поручению правительства и в заинтересованностях страны. Ему не верили, пытки продолжались.
Возвращаясь под утро в камеру с кровоточащими ранами, Ванников не знал, что Германия напала на Советский Альянс. А через месяц обнаружились сильные перебои с поставками боеприпасов. Неожиданно Ванникову в камеру НКВД передали указание Сталина изложить в письменной конфигурации свои соображения о мерах по развитию производства вооружения в условиях начавшейся войны.
В своих мемуарах Борис Львович вспоминал, что обстановка на фронте ему была незнакома. Не имея представления о сложившемся тогда опасном положении, он допустил, что в худшем случае у наших войск могли быть небольшие здешние неудачи.
Над запиской он работал несколько дней. Борис Львович знал производство, особенности заводов, их оборудование, завязки со смежниками. Потому хорошо представлял, «что и куда надо двигать». Вскоре его срочно привели в приличный вид, тщательно перевязали раны, переодели в новоиспеченный костюм и прямо с Лубянки доставили к Сталину. В руках у вождя он увидел свои записи, многие места в тексте бывальщины подчеркнуты красным карандашом. Видно было, что над материалом серьезно работали. В присутствии Молотова и Маленкова Сталин сообщил Ванникову: «Ваша писулька – прекрасный документ для работы наркомата вооружения. Мы передадим ее для руководства наркому вооружения». И следом добавил:
– Товарищ Ванников, вы согласны вернуться к труду?
– Согласен, – ответил Ванников. – Но нет гарантии, что меня опять не посадят.
– Хорошо, – ответил Иосиф Виссарионович, взял листок бумаги и написал: «Нахожу товарища Ванникова ни в чем не виновным, ему можно доверять» – и подпись – Сталин.
Борис Львович положил расписку в карман и носил ее с собой до крышки жизни.
Вернувшись зимой 41-го в строй, он работал в наркомате вооружения, выполнял задания Госкомитета обороны, касающиеся производства боеприпасов к зенитным орудиям и восстановления эвакуированных вглубь края артиллерийских заводов. А в начале февраля 1942-го был назначен наркомом боеприпасов.
Д.Ф. УСТИНОВ, В.А. МАЛЫШЕВ, Б.Л. ВАННИКОВ
Борису Львовичу пришлось решать проблему нехватки пролетариев рук, металла, пороха, взрывчатки… В 1941 году на производство боеприпасов было переключено 382 предприятия. В 1942-м боеприпасы выпускались уже на 1108 предприятиях, а в 1943-м под эти мишени было задействовано 1300 заводов и фабрик. Причем появились качественные осколочные, бронебойные, кумулятивные, подкалиберные и другие снаряды с цельной серией взрывателей.
В 1942-м Борис Ванников был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Под его руководством были созданы научно-исследовательские институты и конструкторские бюро. Сделались применяться новые технологии, конструкции и материалы. При производстве бомб была внедрена автоматическая сварка. С середины 1943 года производство боеприпасов было перемещено на поточный метод. Действующая армия уже не испытывала недостатка в снарядах. Настоящим подвигом стало освоение и массовое снабжение армий реактивными снарядами (РС), ракетами тактического назначения («Катюши»).
Много сил, энергии, здоровья было отдано, чтобы приблизить Победу. Но Бориса Львовича после завершения войны ждал другой фронт. Требовалось без единой капли крови покончить с атомной монополией США. На это были брошены все мочи и возможности.
В своих мемуарах Ванников вспоминал свой разговор со Сталиным в августе 45-го. Рассказывая об использовании атомной энергии и создании атомной бомбы, вождь подчеркнул новизну этого дела. Приметив при этом, что встретятся большие трудности и препятствия, однако все преодолимо, раз цель ясна – атомный взрыв осуществлен, поэтому атомная бомба является уже не проблемой, а утилитарной задачей.
30 августа 1945 года Борис Ванников был назначен начальником Первого главного управления (ПГУ) и председателем Научно-технического рекомендации ПГУ при СНК СССР, которые были образованы для повседневного руководства организацией атомной промышленности и координации всех научно-технических и инженерных разработок. (Это истоки Минсредмаша и нынешней Госкорпорации «Росатом»).
В своих мемуарах Борис Львович вспоминал, что был далек от всех физиков-академиков, и, разузнав, что должен возглавить еще и Ученый совет по атомной энергии, резонно заметил: «Но я же не ученый!» Сталин при этом засмеялся и сказал: «Вот новинка, а мы и не знали! Что же вы так долго не раскрывались в этом?» Впоследствии коллеги шутили, обращаясь к Борису Ванникову: «Расскажи, как тебе удавалось таить, что ты не ученый?»
В начале сентября 1945-го он признавался Василию Емельянову: «Вчера сидел с физиками и радиохимиками из Радиевого института. Пока мы сообщаем на разных языках. Даже точнее, они говорят, а я только глазами моргаю: слова будто бы и русские, но слышу я их впервые, не мой лексикон. Мы, инженеры, свыклись все руками потрогать и своими глазами увидеть, в крайнем случае, микроскоп поможет. Но здесь и он бессилен. Атом все равно не разглядишь, а тем немало то, что внутри него спрятано. А ведь мы должны на основе этого невидимого и неощутимого заводские агрегаты построить, промышленное производство организовать».
Тем не немного, как отмечал Юлий Харитон, блестящий инженер и прекрасный организатор Ванников сумел быстро найти общий язык с вящим коллективом ученых, возглавляемым Курчатовым… Они восприняли Ванникова благожелательно, как и немецкие ученые, которые были задействованы в советском Атомном проекте. Борис Львович вспоминал, что для немцев многое значило то, что он был в конфигурации генерал-полковника и со Звездой Героя Социалистического Труда. Звание, чин и награды высоко поднимали человека в их глазах.
Чтобы в Советском Альянсе появилась атомная бомба, пришлось решать научные и технические проблемы по созданию технологии переработки урановых руд, урановой металлургии, получению плутония, извлечению плутония, выделению урана-235, получению тяжкой воды…
В городе Сарове, который в разные годы именовался как «Приволжская контора», База №11, Горький-130, Кремлев, Арзамас-75, Арзамас-16, показалось сверхсекретное КБ-11. На Урале возвели урановые заводы, в «номерном» Челябинске был построен ядерный центр. Также были созданы испытательные стрельбища и научные лаборатории. В судьбе каждого «объекта» Борис Ванников сыграл свою роль.
1951_СБРОС АТОМНОЙ БОМБЫ С САМОЛЕТА
Вышколенные на секретности сотрудники усердствовали не произносить его фамилию, а называли просто «условным обозначением» по инициалам: БЛ.
«Борис Львович был очень колоритной фигурой. Невысокого роста, весьма подвижный, иногда грубовато циничный, иногда очень резкий, а где надо и доброжелательный, он обладал совершенно незаурядными организаторскими способностями», – так описывал Ванникова ученый-конструктор Борис Черток.
Ванников трудился в связке с Курчатовым. Игорь Васильевич отвечал за решение научных задач и правильную ориентацию инженеров и работников смежных районов науки, Борис Львович – за срочное исполнение заказов промышленностью и координацию работ.
Когда возводился Комбинат № 817 – первоначальный промышленный реактор и завод по получению плутония, – оба целый год жили в финском домике вблизи строящегося объекта. Дисциплина на всех участках была строжайшая. «Сталинский нарком» Ванников не жалел ни себя, ни иных. Ветераны вспоминали, что за оплошность, например, за ошибки, допущенные при монтаже оборудования, Борис Львович мог отобрать у сотрудника пропуск и переместить его временно для проживания в лагерь заключенных, который находился рядом с объектом.
При этом, когда случались аварии и срывы сроков пуска и Берия спрашивал наказать виновных, Ванников брал сотрудников под свою защиту. Борис Львович понимал, что все они – первопроходцы, и все тогда делалось впервые.
Ванников был жизнелюбом, верил в успех, и этой уверенностью заражал всех вокруг. При этом, как вспоминал академик Андраник Петросьянц, Борис Львович был образованнейшим человеком, вящим эрудитом, с крепкой хваткой, умел подбирать людей и опираться на них.
Юлий Харитон, в свою очередь, отмечал, что благодаря воздействию Бориса Ванникова удалось быстро добиться того, что производственники приучились выполнять жесточайшие технологические требования ученых. Те заявки, которые поначалу казались производственникам бессмысленными, завышенными и практически невыполнимыми…
Борис Ванников требовал тщательного документального фиксирования малейших деталей технологии и неоднократной проверки надежности всех процессов и операций, что доводили то одну, то другую группу специалистов до полного изнеможения. И тут подключалось неистощимое чувство юмора Бориса Львовича и его исключительная доброжелательность. В трудный момент он мог поднять сотрудникам настроение и помочь довести дело, какое казалось трудным, до конца.
«Я хорошо помню, как предложение Бориса Львовича составить мне технические требования на детали из плутония, какого, кстати, мы тогда и в руках не держали, привело меня в полное недоумение, – вспоминал Юлий Харитон. – И он длинно и терпеливо объяснял, что, собственно, требуется… И это уже, как говорится, отложилось у меня в мозгу, навсегда и твердо стало понятным: после того как вызрели основные идеи, в реальности, пока нет технических требований, – ничего серьезного сделать нельзя».
Когда по старой и мудрой «боеприпасной» традиции Борис Львович предложил вести научно-технический журнал, отражающий все изменения чертежей и технических заявок, это поначалу показалось Юлию Харитону чудовищной бюрократией. Но и здесь Ванников очень просто, четко и наглядно сумел доказать, что это безотносительно необходимо.
«И, хотя пришлось в те времена, ввиду больших строгостей режима, все это дело вести лично мне, собственной рукой, без поддержки пишущей машинки, вскоре стало понятно, что это на самом деле очень нужно», – делился позже Юлий Борисович Харитон.
Близилась дата испытания первой советской атомной бомбы. На случай неудачи была подготовлена «дублирующая команда» физиков, какая должна была заменить курчатовцев. Провинившихся Берия готовился жестоко наказать. Составив список с перечнем подозреваемых, шеф НКВД попросил Ванникова взглянуть, не пропустил ли он кого? А далее раздался такой грохот, от которого задребезжали окна и двери. Будучи человеком недюжинной силы, Борис Львович подхватил стул и так жахнул его об пол, что от него остались лишь обломки.
В семь утра 29 августа 1949 года округи Семипалатинского полигона озарил яркий свет, прогремел взрыв. Первая советская атомная бомба была успешно изведана. Они победили. Борис Ванников не смог принять участия в заключительном этапе этой трудной многодневной работы. Незадолго до этого он перенес тяжелейший гипертонический криз. «Сейчас войны скоро не будет. Или не будет совсем», – сказал Сталин Ванникову, связавшись с ним после испытаний по «кремлевке».
Вскоре в кабинете Сталина обсуждался список представленных к наградам за создание атомной бомбы. Первым в нем значился Берия.
Сталин, поразмыслив, сказал: «Лаврентия Павловича мы наградим грамотой! А вот товарищ Ванников, я полагаю, достоин Золотой Звезды». Наступила пауза. Некто осторожно заметил, что Ванников уже Герой Социалистического Труда, а в положении записано… «Положение писали люди, – перебил Сталин. – Они и исправят это поза».
Борис Ванников был удостоен второй Золотой Звезды.
После успешного испытания первой атомной бомбы Спецкомитет при Рекомендации Министров СССР обязал всех ответственных за последующий выпуск плутониевых изделий обеспечить их полное соответствие испытанным образчикам. Представитель Спецкомитета Борис Львович Ванников грозился отдать под суд каждого, кто попытается изменить технологический процесс.
– Технологию необходимо совершенствовать, – возражали инженеры.
1949_ВЗРЫВ АТОМНОЙ БОМБЫ РДС-1 КАДР 2
– Только попробуйте! – отрезал Ванников. – Видаете коврик у двери? Как он лежал, так и должен лежать! Рационализаторы – худшие враги стабильности производства!
В январе 1954 года за создание наиболее совершенных обликов атомного оружия и испытание первой водородной бомбы Борис Львович был удостоен третьей Золотой Звезды.
По воспоминаниям коллег, он оставался весьма динамичным – и внешне, и внутренне, вносил непередаваемую неугомонность и живость во всякое дело, к которому прикасался. Его по-прежнему кидали на «пожары», разбираться в самых сложных и запутанных технических и организационных вопросах. Но здоровье все чаще стало подводить Бориса Львовича. В 1958-м он ушел на пенсию. Наконец, у него показалось время на хобби. Но организм, привыкший к постоянным стрессам и перегрузкам, на отдыхе дал сбой. Бориса Ванникова не стало 22 февраля 1962 года. Ему было лишь 65 лет.
