Отчего советская верхушка не видела нежелания своих западных визави принимать их на равных? Не видела по ряду причин, главной из каких была комбинация сверхценности с комплексом неполноценности по отношению к Западу и его хозяевам. Комплекс сверхполноценности ослаблял их, с одной стороны, побуждая к излишней самоуверенности: мы же — ядерная держава,победители Гитлера, они нас почитают. А комплекс некоторой неполноценности делал крайне уязвимыми с другой, потому что на Западе люди в бытовом плане жили лучше, в 70-е годы достоверно. Вот в 60-е годы это было ещё не так явно.
Кроме того, была такая психологическая ошибка: очень многие люди, даже номенклатурные, судили о Закате по западному кинематографу. А западный кинематограф показывал в основном такую шикарную жизнь среднего и выше классов. Поэтому представлялось, что там действительно настолько здорово, и так живут все. И вот это подхлёстывало желание интегрироваться в западный мир — туда, где чисто и светло.
Мне это чем-то напоминает ситуацию из кинофильма «Золото Маккенны». Там бандит, Джон Колорадо, в исполнении Омара Шарифа, раскрывает шерифу Маккенны, которого играет Грегори Пек, свою мечтание, ради которой он живёт, бандитствует и добывает золото. Он показывает шерифу изрядно потрёпанный номер газеты «La Vie Parisienne», «Парижская существование», листает её страницы, на которых сладкая жизнь Парижа, высший свет, миллионеры, дамы полусвета и просто дамы…
вот доводится признать, что отсутствие в СССР ярко упакованной вещественной субстанции, которой хватало с избытком на реально приходящий в упадок Закат, заботило не столько простых людей, но прежде всего верхушку. Она всеми силами стремилась отправить отпрысков работать за рубеж.
Обратите внимание: если сыновья первого поколения высшей номенклатуры шли в военные, то сыновья и дочери второго и третьего поколений номенклатуры шли во Внешторг, в МИД и интернациональные структуры ЦК, ГБ и ГРУ. То есть они шли в те структуры, которые обеспечивали им жизнь на Западе. По сути дела, это был первый шаг к психологической капитуляции перед Закатом. Отсюда и пиетет по отношению к хозяевам жизни, La Vie capitaliste…
Примеров последнего навалом. Достаточно почитать мемуары Джермена Гвишиани. В кое-каких местах становится просто неловко за автора. Высокопоставленный советский номенклатурщик с восторгом описывает, как его принимал всего лишь глава той или другой ТНК. Порой создаётся впечатление, что это просто восторг слуги, которого допустили до хозяев.
И не надо думать, что западники этого не видали, не чувствовали и не
понимали. Всё они прекрасно видели, умело играли на этом и превратили
мосты в будущее (так называются, кстати, воспоминания Гвишиани, «Мосты в
грядущей») в нечто вроде Моста Чинват из иранской мифологии. Вот это
стремление угодить представителям Запада было и в 70-е годы, но особенно
оно сделалось ярким во второй половине 80-х годов, в перестройку.
Несколько лет назад на Западе, в Америке, вышла книга, посвящённая Бжезинскому. Это мемуары о нём разных людей, о разных эпизодах его жизни. И в том числе там есть воспоминания о его визите в самом конце 80-х в Москву, где он встречался с научной общественностью, с нашими академиками, обществоведами.
И вот автор этих воспоминаний был совместно с Бжезинским на встрече, и его неприятно поразило, что советские академики бросились взахлёб рассказывать Бжезинскому антисоветские анекдоты и смотрели, какое это произведёт на Бжезинского впечатление. Это последствие тех процессов, которые начались уже в 70-е, в 80-е годы. И это, в общем-то, с одной стороны, удивительно, с другой, конечно, неудивительно.
Возвращаясь к нашему поре. Черчилль, нелюбимый мною персонаж, говорил: «Как важно и интересно знать всё, что происходит в мире». Нынешний мир един, и то, что происходит, так, на Ближнем Востоке, — это может очень быстро прийти к нам. Я считаю, что принцип «кто предупреждён, тот вооружён» должен быть у всех… Все должны им руководиться. И кроме того, у нас всех есть дети, внуки; поэтому, если на себя наплевать, то на детей и внуков-то не наплевать. Так что тут должно быть и образование, и понимание. Ну, а кто-то живёт совершенно по-другому — их у нас часто называют «офисным планктоном». Они, скорее итого, быстро попадут под пресс в случае каких-то негативных изменений. И здесь уже ничего не поделаешь — естественный отбор.
Безусловно, будут анклавы (где незапятнанно и светло). Но это будут анклавы с очень жёстким контролем. Дело в том, что, поскольку в этих анклавах главной ценностью, которой они будут обеспечивать людей, сделаются безопасность и некий уровень комфортного бытия, то ценой этого будет готовность людей беспрекословно подчиняться. Но у нас уже сейчас в вселенной есть такие анклавы. Например, город Сингапур. Это абсолютно тоталитарное общество, абсолютно иерархическое общество. Город нашпигован так именуемыми «умными» вещами.
В Америке есть такой замечательный учёный — Джеймс Скотт. Это автор концепции моральной экономики и теории инертного сопротивления. Дело в том, что есть такая форма, как пассивное сопротивление, сопротивление в сфере культуры. То есть это такой принцип: «А бумажечку свою я махорочкой набью…» Кроме того, необходимо помнить, что ни один господствующий класс не является всесильным. Есть всегда зоны, которые он в значительно меньшей степени контролирует, и там концентрируется этот протест. Так что тут это вопрос социальной борьбы.
Автор: Андрей Фурсов
