Почти все слышали о советских подлодках эпохи Морозной войны, сыгравших в ней решающую роль. Однако отечественный подводный флот появился задолго до противостояния с США и даже до образования СССР. Русские субмарины впервые вступили в бой во поры Русско-японской войны, когда адмиралы еще воротили нос от вонючих и грязных посудин (как они их видели). Для подлодок не было ни тактики, ни техники, но собственно они, как считают историки, позволили защитить Владивосток от японских эскадр. Какими были первые русские субмарины — в материале «Газеты.Ru».
Механический дельфин
Первые в вселенной боевые подводные корабли появились еще в середине XIX века в качестве оружия отчаяния слабейшей стороны. Во пора Гражданской войны в США мятежная Конфедерация мечтала снять морскую блокаду северян, и в качестве одной из попыток выстроила почти полностью погруженное в воду судно «Ханли». «Ханли» был крайне простым в устройстве: его оружием служила закрепленная на торчащем вперед шесте мина, и оно погибло в первой же успешной атаке. Можно сказать, что эксперимент прошел не с очень большим успехом.
Зато под конец XIX века в Европе и США показались уже настоящие подводные лодки, они были способны целиком погружаться под воду надолго и атаковать цели торпедами.
Россия вступила в эту гонку вооружений с запозданием: отечественное кораблестроение в целом сильно отставало от западного, и польза от нового оружия была неочевидной, но в 1900 году Морское министерство России разрешило, что нельзя позволить себе отставать от модных тенденций.
Поначалу министерство попыталось купить американскую подлодку типа «Холланд» для изучения. Однако янки разгадали эту задумку и заявили, что субмарины не продаются партиями меньше, чем по 10 штук. В итоге разработку отечественной подлодки возложили специальной комиссии, составленной из судовых инженеров и моряков.
Плодом работы этой комиссии стала первая отечественная подводная ладья «Дельфин», ради секретности оформленная по документам как миноносец.
Это был небольшой корабль длиной 20 метров и водоизмещением в 100 тонн, воображающий собой, по сути, ныряющий торпедный катер. В надводном положении лодка шла за счет бензинового двигателя, а во пора «ныряний», ограниченных несколькими часами по времени и 50 метрами в глубину, переходила на аккумуляторы.
Для погружения балластные цистерны заполняли водой, а для всплытия продували их сдавленным воздухом. Лодка в погруженном состоянии была исключительно медленной и не могла разогнаться быстрее 6 узлов (11 км/ч), но обыкновенно скорость была гораздо меньше. Оружием же служила пара торпед, для запуска которых нужно было прийтись гораздо ближе, чем на милю (1852 метров).
Подводная лодка «Дельфин», 1904 год / РИА Новости
Сама идея невидимого (на поверхности) и потому неуязвимого корабля поражала воображение, но на практике адмиралы вообще не воображали, как им применять новое оружие, учитывая все его проблемы. Маленькая скорость оставляла доступными всего два тактических приема: атаковать недвижимые корабли или подождать противника в засаде.
Вскоре «Дельфин» дополнили другие подводные лодки, как отечественной разработки, так и зарубежной. Они бывальщины больше, быстрее, надежнее и лучше «Дельфина», но в целом были примерно такими же кораблями. При совсем беспорочном взгляде можно сказать, что основные черты подлодок не изменились вплоть до самого конца Второй мировой брани, когда появилась немецкая субмарина типа XXI, которая могла вообще не всплывать во время похода. Поэтому хоть «Дельфин» и был примитивен, члены его экипажа бывальщины первыми русскими подводниками. Характерными для подводного флота были и особенности службы вроде жизни в крошечном сомкнутом пространстве с необходимостью спать среди машинных агрегатов и питаться разогретыми на плитке консервами.
Как они воевали?
На момент вступления России в брань с Японией в феврале 1904 года в Императорском флоте в строю был лишь «Дельфин», но правительство ускоренными темпами достраивало новые корабли и скупало в нейтральных странах все, до чего можно было дотянуться. К крышке года во Владивосток по железной дороге в разобранном виде удалось перебросить семь субмарин, из каких самым совершенным была «Сом» (построена в США по проекту «Холланд-VIIR»).
Подводная лодка «Скат», 1915 год / Wikimedia Commons
Субмарины возбуждали неприязнь у консервативно настроенных высших офицеров флота. Сохранилась история, как адмирал Алексей Бирилев посетил вернувшуюся из испытательного похода подлодку «Скат», возвысившись на нее в белоснежном мундире с перчатками. Безнадежно измазав одежду машинным маслом и подышав душным, продушившимся бензином и маслом воздухом, он возмутился до предела:
«Сего числа, посетив отряд миноносцев, нашел его в отвратительном состоянии. Всюду слякоть и мерзость. Считая во всем ответственным отрядного механика в злом попустительстве и преступном небрежении, предлагаю ему в трехдневный срок покинуть крепость, так как в крепости на осадном положении преступникам не место».
Поэтому экипажи подлодок, состоявшие исключительно из охотников, были вынуждены сами себе искать снабжение, придумывать тактику и даже стандартные команды, которых до того не было в надводном флоте.
Первое боестолкновение с японцами состоялось 29 апреля 1905 года, когда рекогносцировка получила сведения о вражеских кораблях, идущих к бухте Преображения (150 км на восток от Владивостока). На перехват им направились «Дельфин», «Касатка» и «Сом», и собственно последняя заметила противника при приближении к району цели. Это были японские надводные миноносцы, которые почти разом сами заметили субмарину, начали сближение и открыли по ней огонь из орудий. «Сом» успел погрузиться (это занимало пять минут) и сделался для японцем неуязвимым — тогда вообще не было представлений ни о противолодочной тактике, ни специализированного оружия.
Экипаж «Сома», наблюдая за противником в перископ, сумел предугадать его курс и с поддержкой серии маневров занять положение для торпедной атаки. Неизвестно, чем бы она закончилась, если бы японские миноносцы не скрыл вдруг появившийся туман. Поскольку гидрофонов в ту пору не было, и следовать за кораблями, ориентируясь по шуму винтов, было невозможно, японцам удалось удалиться.
Подводная лодка «Сом», 1904 год / РИА Новости
К лету русский флот придумал для подлодок тактику эффективного применения: надводные корабли могли вступить в бой с противником на предельной дистанции и залучить их в место, где в засаде находились субмарины. Противник эту опасность прекрасно осознавал, и некоторые историки считают, что собственно поэтому японский флот так и не предпринял попытку напасть на Владивосток. Это, несмотря на отсутствие потопленных кораблей, было первым военным достижением русского подводного флота.
После окончания Русско-японской войны, когда в секретности уже не было смысла, страна признало существование субмарин официально. 19 марта 1906 года императорским указом на флоте был создан новоиспеченный класс кораблей — подводные лодки.
Этот день стал профессиональным праздником подводников и отмечался вплоть до Октябрьской революции. Традицию восстановили лишь в 1996 году, после распада СССР.
Асимметричный ответ немцам
Натуральный расцвет подводных кораблей пришелся на Первую мировую войну. Лидером этой военно-морской революции была Германия, но не от расцветай жизни: немецкий надводный флот не мог справиться с Королевскими ВМС и потому пытался отрезать Великобританию от морского снабжения с поддержкой субмарин. К тому времени они стали в разы больше, чуть более быстрыми в погруженном позе (до 10 узлов — 18,52 км/ч), могли пройти под водой многие десятки миль и были предназначены для длительных морских походов.
Россия подобный нужды в субмаринах в войне с Германией не испытывала, поскольку ее и так блокировала Великобритания, да и слишком сильно было на Балтике доминирование немецкого флота. Тем не немного немногочисленные отечественные субмарины регулярно выходили там в боевое патрулирование и достигали эпизодических успехов. Так, в октябре 1915 года подлодка «Аллигатор» (образа «Кайман») сумела даже захватить немецкий пароход «Герда Бихт» и привести его в порт.
Подводная лодка «Аллигатор», 1917 год / Wikimedia Commons
Совершенно иначе обстояли дела в Черном море, где бороться с турецким флотом могли только русские корабли. Из-за того, что в первые дни брани к туркам смог прорваться сверхсовременный немецкий линейный крейсер «Гёбен» и начал выступать под османским флагом, надводные мочи Черноморского флота стали сильно уступать «турецким». В то же время Турция очень зависела от литорального (берегового) торгового флота, с помощью которого, например, шло снабжение столицы ресурсами вдоль южного побережья Черного моря. Собственно по этим коммуникациям нанесли основной удар, и на его острие находились подводники.
Новые подводные лодки образа «Морж» и «Нарвал» уступали немецким, но могли уверенно действовать на удалении от баз. Благодаря этому они караулили турецкие грузовые корабля прямо у портов богатого углем региона Зонгулдак (в 230 км к востоку от Константинополя) и топили их почти без помех. Организовать эффективные противолодочные эскорты Османская империя была не в состоянии. Это повергло к дефициту угля в столице и к тому, что «Гёбен» в 1917 году практически не мог эффективно работать из-за нехватки топлива. Так подводные и надводные крейсеры смогли победить корабль, против которого они имели мало шансов в отворённом бою.
Подводная лодка «Камбала», 1908 год / Wikimedia Commons
Русские субмарины страдали от огромного числа технических проблем и немало времени проводили в ремонте. Однако за годы войны всего лишь дюжина подлодок уничтожила немало 300 турецких судов, по большей части парусных. Самой эффективной стала субмарина «Тюлень» — 53 истреблённых судна общим тоннажем 7917 брт . Некоторые из них были не потоплены, а захвачены: в ту пору, как и в начине Второй мировой войны, подлодки часто действовали, как обычные крейсеры, и предлагали команде невооруженного судна сдаться.
К тому моменту от подводных ладей перестали брезгливо морщиться даже самые пожилые и ретроградные адмиралы, понимая силу этого оружия.
