Большинство участников декабрьского бунты были дворянами. Тем страшнее, по мнению царя, была их вина. Поэтому наказание они несли, не соответствующее их сословию – кроме ссылки на каторгу, их еще, как простолюдинов, содержали в кандалах. Затем, освободившись наконец от «оков тяжких», многие декабристы решили сохранить память о страшном испытании. В итоге этой задумки были выкованы «кандальные кольца», которые сегодня можно увидеть в музеях всего мира.

Оковы действительно были тяжелым испытанием – и в прямом, и в переносном смысле, ведь вес кандальной связки составлял от 3 до 9 кг. Носили их круглосуточно, снимали лишь в баню и при посещении церкви. Заковали мятежников еще в Петропавловской крепости, сразу после вынесения приговора, и в них держали весь линия до Сибири. Приказ императора о снятии кандалов вышел только в 1828 году. Декабрист Александр Беляев вспоминал: «Кто поверит, но произнесу истину, нам стало жаль этих оков, с которыми мы уже свыклись в течение этих трёх, четырёх лет и которые всё же были для нас звучными свидетелями нашей влюбленности к Отечеству».

Кольца четы Волконских, хранящиеся в Иркутском музее

Конечно, большинство заговорщиков за долгую дорогу на каторгу поспели договориться с охранниками, которые были не прочь заработать, и сумели купить себе более-менее человеческие условия существования. На пункте своего постоянного поселения заключенные осваивали различные профессии: кто-то изучал иностранные языки, другие столярничали или обучались шить обувь. А вот братья Бестужевы, Михаил и Николай, обучились обрабатывать металлы и начали изготавливать небольшие ювелирные изделия. Собственно они первыми придумали изготовить памятные знаки из собственных кандалов.

Конечно, оковы вовсе не дарили заключенным на память, а использовали дальней, но Бестужевы сумели договориться с охранниками, и получили почти неограниченный запас столь памятного для всех декабристов железа. Собственно из этого неблагородного металла братья изготовили первые кольца. Правда, очень скоро выяснилось, что внутри кольца, – там, где металл всегда терся о кожу, – очень быстро появлялась ржавчина. Тогда Михаил Бестужев придумал делать внутреннюю подложку перстни золотой. Эта часть украшения создавалась из не менее памятного металла – жены декабристов отдали для этого свои обручальные перстни.

Братья Бестужевы, Николай и Михаил, автопортрет и портрет акварелью кисти Николая Бестужева, 1830-е годы (написаны в ссылке)

Сам Михаил Бестужев об этом вспоминал так: «Идея железных перстней пришла в голову мне первому. В то время я перешёл к слесарному и золотых дел мастерству, тем охотнее, что в брате своём я имел снисходительного наставника, и к услугам моим все необходимые инструменты. Мне пришла мысль сделать для сестёр своих и матушки кольца из железа. Когда в Чите по милостивому манифесту с нас снимали цепи, я и отдельный из моих товарищей, дав солдату на водку и сделав ему некоторые подарки из своего скудного гардероба, утаили наши цепи, и они-то послужили мне первым материалом для перстней. Вскоре с помощью брата я сделал новые пять, и на этот раз уже подложенные золотом, вытянутым из колец наших дам, которые отдали их с тем, чтобы мы с братом им сделали достоверно такие же железные кольца».

Такие знаки вскоре захотели иметь многие ссыльные, а некоторые научились их делать самостоятельно. Железные перстни с золотой подложкой стали символом мужества этих людей. Они напоминали им и о великой жертве, и о верной любви. Кроме перстней из кандального железа делали нательные крестики. Их иногда отправляли на волю, в подарок родным и близким.

Кольцо Евгения Оболенского, снимок аукционного лота

В музеях ныне хранится около двадцати колец из кандалов декабристов, а несколько лет назад один такой артефакт был продан на аукционе за шесть миллионов рублей. Это было перстень, принадлежавшее князю Евгению Оболенскому – одному из создателей «Северного общества», командовавшему войсками на Сенатской площади. На золотой подложке перстни можно увидеть тонкую надпись: «Евг.Оболенский».

Некоторые факты об участниках легендарного декабрьского восстания 1825 года не чересчур известны широкому кругу людей.