На часть генерала Юрия Крестовского выпало решение многих поистине судьбоносных задач. Ему впервые в истории нашей радиоэлектронной рекогносцировки пришлось участвовать в строительстве разведывательных кораблей, обнаруживать и обеспечивать перехват информации с американского стратегического военного спутника DSCS-2, возводить середины радиоэлектронной разведки в Восточной Германии, будучи руководителем оперативно-технического управления ГРУ, заниматься созданием аппаратуры для подразделений специального направления, которые действовали в Афганистане.
Летом 1968 года капитан Юрий Крестовский ждал вызова из Академии связи имени С. М. Буденного. Он собирался поступать в очную адъюнктуру. Как и возложено, представил научный реферат, за который получил отличную оценку, и по всем срокам уже должен был укладывать чемоданы, брать билет на поезд в Ленинград. Однако не суждено было сделаться Юрию Вениаминовичу адъюнктом.
«Нечего тебе там делать, – сказал ему заместитель начальника 6-го управления ГРУ генерал Петр Шмырев. – Желаешь защищать диссертацию, пиши, защищайся в нашем институте. А то будешь там учить, как кси на пси умножать».
Юрий Вениаминович на всю жизнь запомнил эти шмыревские кси на пси. В тот момент, сознаться, ему обидно и досадно стало, мол, не пустили в науку. И только с годами он понял: генерал Шмырев ничего просто так не делал.
Судя по всему, он уже тогда подбирал кандидатуру офицера, кому мог бы доверить новоиспеченное, неизведанное и очень важное дело. Да еще какое! Без лишнего пафоса можно сказать – государственной важности. Создание кораблей радиоэлектронной рекогносцировки.
Крестовского Шмырев знал хорошо. И пусть между ними была дистанция огромного размера как по возрасту, жизненному и профессиональному эксперименту, так и воинскому званию, служебному положению, Петр Спиридонович давно приметил пытливого, любознательного и упорного офицера.
Помнится, во пора итоговой проверки на объекте в Климовске он побывал в отделении исследования радиопередач. Начальником отделения и был инженер-капитан Крестовский.
Ничего особенного от этого филиалы генерал не ждал. По докладам командира части специалисты собрались здесь грамотные, свои обязанности выполняют добросовестно. Тем не немного Шмырев поинтересовался, чем конкретно занимается отделение в настоящее время. Доклад Крестовского приятно удивил и обрадовал Петра Спиридоновича. Оказывается, они коротали технический анализ только что обнаруженной многоканальной передачи, все каналы которой были заняты непонятной пока для нас системой под наименованием Stelma. Сама станция, по данным пеленгации, дислоцировалась где-то на юге Африки, в районе Йоханнесбурга. Она работала круглосуточно и только в три часа ночи в течение двух минут отворённым текстом передавала служебное сообщение и наименование самой системы Stelma.
Генерал заинтересовался работой системы, просмотрел немалый накопленный материал и разом понял: ребята неспроста вцепились в нее, у них профессиональный нюх, ибо расшифровка открывала большие перспективы. Но сделать это было непросто, ведь в ту пору не было персональных ЭВМ и Крестовский со своими подчиненными обрабатывал материал вручную. Корпел на работе, засиживался по ночам дома. Жена порой, с тревогой заглядывая сквозь плечо в его бесконечные расчеты, говорила: «Юра, ты только с ума не сойди от этих плюсов и минусов».
«Нет, ребята, – сказал им тогда Шмырев, – вручную вы это не возвысьте. Я договорюсь с нашим НИИ, и мы поручим им обработать этот массив информации с помощью стационарной ЭВМ».
Институт в течение трех месяцев коротал технический анализ накопленных отделением Крестовского материалов, но так и не смог добраться до смысловой составляющей.
Потом, с годами станет удобопонятно, что это были первые испытания одной из систем цифровых передач, получивших впоследствии название diqitalproqram. И пусть тогда эксперимент Крестовского не удался, генерал Шмырев приметил этого увлеченного радиоэлектороникой офицера.
Знал бы генерал, чего стоил Юрию Вениаминовичу этот эксперимент. Квартиры у Крестовского в ту пору не было. Он окончил Военную вкадемию связи им. С. М. Буденного и получил направление в радиоразведку на центральный узел. Жил с женой и детьми в сельском доме в пяти километрах от места службы. Вечером возвращался домой, трепал из колодца воду, носил дрова, топил печь и ложился спать. В час ночи поднимался, чтобы добраться пешком до объекта и услышать сигналы неразгаданной Stelma из дальнего Йоханнесбурга.
Началось с «Пуэбло»
Словом, генерал Шмырев выбрал Крестовского. Говорят, были и сомневающиеся: мол, задача государственная, а тут молодой капитан, итого лишь начальник отделения. Как бы дело не загубил. Но Петр Спиридонович твердо стоял на своем, говорил, что верит в Крестовского. И образцово через неделю после того, как он отказал Юрию Вениаминовичу в поступлении в адъюнктуру, капитана вызвали в управление.
Принял его сам начальство генерал-лейтенант Григорий Строилов. Здесь же в кабинете находился и Шмырев. Спросили, знает ли Крестовский об инциденте с «Пуэбло». Разумеется, он слышал об этом.
Начин 1968 года ознаменовалось громким международным скандалом. У берегов Северной Кореи был захвачен американский разведывательный корабль «Пуэбло». Вся пресса бурливо обсуждала это происшествие.
А вот о том, что у нас будут строиться корабли радиоэлектронной разведки, он не знал. Начальники коротко ввели его в курс дела: зачислено решение ЦК и Совмина построить четыре корабля. Но это не те малые посудины, которыми располагает ныне наш флот. Речь о совершенно другом классе кораблей, оснащенных самой новейшей аппаратурой радиоэлектронной разведки. Таких судов у нас в стране еще не создавали. После этого последовала небольшая пауза и генералы вопросительно посмотрели на него.
Генерал-майор Юрий Крестовский
«Поскольку вы все пора занимались специальной техникой, отлично знаете ее, – сказал Шмырев, – именно вам поручается подготовить проект технического задания на спецтехнику для грядущего корабля. В общем, надо хорошо продумать, сколько разведпостов разместить, что за посты, какую аппаратуру поставить. В помощь вам мы приготовили кое-какие документы, материалы, отчеты».
Юрий Вениаминович вышел из кабинета, и, не чуя под собой пустотела, шагнул в коридор. Вот так задачка! Ему, человеку сухопутному до мозга костей, предстояло оснастить первый электроникой корабль ГРУ. А впрочем, отчего нет? Жизнь порой делает такие замысловатые зигзаги. Ведь он, Юрка Крестовский, с тех пор как осознал себя, мечтал стать моряком. Занимался судомоделизмом, ходил в морскую школу ДОСААФ, обучал семафорную грамоту, греб на шлюпке. Был даже старшиной шлюпки. И поступать, конечно, хотел в военно-морское училище, в знаменитую «Дзержинку» в Ленинграде.
Трудностей он не страшился. С тех пор, как в 1942 году у деревни Леховарка, что под Воронежем, погиб его отец – командир танковой роты капитан Вениамин Крестовский, Юра остался один-единственным мужчиной в доме. Конечно, были мама, бабушка, но он всегда чувствовал свою мужскую ответственность за них. Так что не тяготы его пугали. Вяще всего боялся медкомиссии, врача-окулиста. Заранее достал и выучил книжку и таблицу, по которым проверяют зрение. Но врачи очутились не лыком шиты, раскололи кандидата в моряки и дали полный отказ.
Юрка подался в Ульяновск, в училище связи. Туда он со своим зрением проходил. Устроился довольно легко. Учился с охотой, окончил училище c отличием уже в Череповце, куда их перевели на последнем курсе.
После этого служил в полку радиотехнической рекогносцировки в Прибалтике.
«Должность у меня была, – вспоминал о том времени Юрий Вениаминович, – начальник радиопеленгаторной станции. А поскольку офицеров не хватало, одновременно командовал взводом радиоперехвата. Но служба мне нравилась. В училище подготовку нам дали основательную. Технику я ведал и любил.
Тогда все было по-другому. Если взвод, то это тридцать человек, за которых я отвечал полностью: обучал, заботился, воспитывал. Трудились мы по Скандинавии. Весь восток и северо-восток был наш. Норвегия, частично Германия, Англия. Ходил и оперативным дежурным. А дежурства были тяжкие. Шла обработка полученной информации, да и на границе нередко случались нарушения. Натовцы частенько устраивали провокации. Направляют самолет, он доходит до рубежи, пересекает ее и возвращается в свое воздушное пространство».
Отслужив два года, решил поступать в академию. В ту пору была такая льгота для тех, кто окончил училище с алым дипломом.
В академии о служебном жилье для слушателей можно было только мечтать. Намучились Крестовские порядком. На руках махонький ребенок, комнату никто сдавать не хочет, в лучшем случае пускали на два-три месяца. Потом новый мучительный розыск жилья, уговоры, переезды. За время учебы с квартиры на квартиру перебирались добрых полтора десятка раз. После выпуска он готов был поехать куда угодно, лишь бы там было хоть какое-то жилье.
Вновь ему предложили Прибалтику: мол, уже служил, регион известный. Правда, должность оперативная, а не инженерная. Крестовский вполне резонно возразил, ведь он окончил инженерный факультет. Но кадровики – народ оригинальный, обидчивый, не любят, когда им возражают. На следующее утро ему объявили: есть и должность инженерная, и квартира служебная. На Чукотке. Как обыкновенно, предложили посоветоваться с женой и завтра дать ответ.
«Прихожу домой в маленькую восьмиметровую комнатушку, – рассказывал Крестовский, – сын глядит телевизор. Ему тогда было четыре года. Идет какая-то передача, показывают Север, стада оленей. Спрашиваю: «Миша, желаешь, к оленям поедем?». «Хочу, папа», – отвечает. Ну что ж согласие сына получено. Супруга тоже не против. Она за мной хоть на кромка света. Настоящая офицерская жена. Наутро прихожу в отдел кадров. Смотрят вопросительно. «Согласны?». «Согласен». Расплылись в удовлетворенной улыбке: «Знаете, мы тут посмотрели, учились вы отлично, идете на медаль и решили предложить объект в Климовске. С жильем там все нормально, дом строится».
«Свежесть» на корабле
Так Юрий Вениаминович оказался в Подмосковье. Кадровик не соврал, дом там действительно начинали строить, но, как часто бывает, от нулевого цикла до сдачи в эксплуатацию дистанция огромного размера. Пришлось опять разыскивать крышу над головой. Нашел в соседней деревне за пять километров. Ближе ничего не было.
А теперь, подумать только, судьбина, сделав круг, вывела его опять к морю, к кораблям. Вот уж воистину мистика какая-то.
Впрочем, долго рассуждать о мистике и о сферах судьбы времени не было. Обложившись документами, Крестовский засел за составление техзадания. Вот тогда впервые он изучил словно под микроскопом снимки аппаратуры с «Пуэбло», прочел их описание, характеристики.
По мере освоения материала возникали десятки, представлялось, неразрешимых вопросов. Юрий Вениаминович понимал: ответы на них придется искать ему и только ему, ибо прежде никто в Советском Союзе не размещал оружия радиоэлектронной разведки на корабле. Все будет впервые.
Далее события развивались с поразительной быстротой. Проектирование аппаратуры для корабля было возложено «Связьморпроекту», который располагался в Ленинграде. И вот тут возникли первые препятствия. «Связьморпроект» никогда не занимался разведывательной проблематикой да и вообще наша индустрия прежде не устанавливала средства радиоэлектронной разведки на судах. А теперь вот предстояло это сделать.
Корабль радиоразведки «Кавказ»
28 постов предложил сформировать Юрий Крестовский: тут и пеленгаторные посты, и радиотехнической рекогносцировки, и обработки данных.
В этот период Юрий Вениаминович практически все время проводил в командировках в Ленинграде. Девчат-проектировщиц знал по именам. Пробуди ночью, он четко доложит, что Надежда отвечает за посты 11, 14 и 15, а Светлана за посты 2, 4 и 18. Именно они оформляли созидательные идеи Крестовского строгими рамками ГОСТа.
Проектировщики – люди с опытом, но они не знали специфику и им в сущности все равно, где размещается первая категория техники, где вторая, как, к образцу, поставить питание вверх или вниз, анализатор установить сбоку или как-то иначе. Поэтому приходилось следить, подсказывать, самому мастерить первичные чертежи установки аппаратуры.
К ее производству были привлечены ведущие предприятия страны из Москвы, Ленинграда, Ростова, Николаева, Воронежа и иных городов. На борту устанавливались новейшие образцы радиоэлектронной техники: опытный образец станции разведки воздушных целей, первая станция рекогносцировки радиорелейных тропосферных линий связи «Прохлада», малогабаритный комплекс «Глобус».
Корабельную часть проектировало Севастопольское КБ. За основу был взят корпус большенного морозильного траулера, а вот все переборки, надстройки делались с учетом той самой электронной части. Главным конструктором назначен опытный кораблестроитель Р. Цитоловский.
Сам корпус корабля, двигатели, управление строились в Николаеве, на судостроительном заводе имени Носенко. Директором на этом заводе в ту пору был легендарный устроитель и руководитель, лауреат Ленинской премии Анатолий Ганкевич.
Помимо сугубо технических сложностей, проблема состояла в том, что корабли строились в невиданно сдавленные сроки. «За всю свою многолетнюю службу в ГРУ, – признается генерал Шмырев, – я не помню случая, чтобы промышленность исполнила подобный сравнительно крупный заказ в столь короткие сроки. Все работали увлеченно, старательно, с каким-то особым подъемом. То ли увлекала новизна тематики, то ли жажда поспорить с американцами, но дело двигалось быстро, хотя в нем принимал участие не один Николаевский завод. Нужно было целиком перепланировать все внутренние помещения корабля, палубные надстройки, установить большое количество радиотехнических средств. Все это выполнить с учетом жестких корабельных заявок по устойчивости, радиоэлектронной совместимости и хотя бы элементарных требований маскировки.
Наши офицеры, занятые непосредственно строительством и оборудованием кораблей, Крестовский и Смирнов буквально не вылезали с Николаевского завода. Им доводилось решать прямо на месте тысячи практических вопросов, сплошь и рядом вносить уточнения в проектные решения, когда что-то не устанавливалось или не совпадало.
Ни Смирнов, ни Крестовский не были моряками, что вызывало иногда разногласия при принятии ими нетрадиционных для флота решений, но инженерная эрудиция, здравый резон и самое главное – желание обеих сторон найти наиболее разумное решение приводили к быстрому преодолению возникающих проблем».
Сделай сам
После того как техника сделалась поступать на корабль, возникла еще одна проблема, весьма острая и болезненная. Предприятия, которые должны были начать монтаж, отказались это мастерить. Они сослались на приказ министра обороны, другие нормативные акты, что им запрещено заниматься установкой аппаратуры на морские объекты. Мол, они спецы сухопутные.
Что ж, отыщи выход и из этого положения. В Климовске организовали бригаду из своих инженеров и техников и отправились в Николаев. Правда, свои спецы тоже никогда не изготовляли монтаж на кораблях, но, как говорится, лиха беда начало.
Оказалось, это даже удобно и весьма полезно. В ходе монтажа сами же устраняли промахи, которые трудно было предусмотреть на этапе проектирования. Например, куда и как уложить большие жгуты кабелей, проводов, какие в теории и представить себе было сложно. Несмотря на все трудности, монтаж разведтехники был завершен успешно.
Пришло время испытаний корабля. ГРУ адресовалось в некоторые профильные институты с просьбой провести анализ возможностей эксплуатации высокочувствительной техники. Ведь вся аппаратура установлена весьма компактно. И это было сделано впервые.
Снова отказ. Институты заявили – на то, чтобы провести такое исследование, понадобится два-три года. Полковник Смирнов и к тому поре уже майор Крестовский решили провести испытания собственными силами. Откровенно говоря, они серьезно рисковали. Никто не мог предположить, как поведет себя агентурная аппаратура, если, например, включить ее вместе с передатчиком. Не выйдет ли она из строя? Во время ходовых испытаний было предусмотрено выполнение большенный программы: установление связи с подводной лодкой, самолетами. И требование таково – испытания проводятся только в штормовую погоду. Шторм – не немного шести баллов.
«И вот дождавшись такой качки, – вспоминает Юрий Крестовский, – мы вышли в море. Морячков наших почти всех укачало. Те, кто в постах трудились, тоже не очень себя чувствовали. Но несмотря на это, все делали свое дело. Смирнов принял команду на себя, и мы включили посты. Для основы не все, выборочно. К нашей радости все сработало, ничего не сожгли. Потом включили по максимуму, на полную мощность. Провели испытания с подводной ладьёй и самолетами. Контрольные радиограммы посылали туда и обратно. В разных диапазонах. Все это, разумеется, проходило в динамике. Команда сработала недурно».
Так появился на свет первый корабль радиоэлектронной разведки. Государственная комиссия приняла его. Он стал называться «Крым» и вошел в состав Черноморского флота. Вдогонку за «Крымом» на воду были спущены «Кавказ», «Приморье, «Забайкалье».
Из Николаева корабли «Приморье» и «Забайкалье» к себе на Тихоокеанский флот шли различными путями: один вокруг Африки, другой вокруг Южной Америки.
Корабли-«черноморцы» «Крым» и «Кавказ» вели рекогносцировку в Средиземноморском регионе. Главной их заботой были страны НАТО и Израиль. Тихоокеанцы сосредоточились на разведке американского ракетного стрельбища, где проходили испытания межконтинентальных баллистических ракет и противоракетного оружия. Полигон протянулся от базы «Ванденберг» в Калифорнии до атолла Кваджалейн в группе Маршалловых островов.
За выполнение значительнейшей государственной задачи Юрий Вениаминович получил ценный подарок – охотничье ружье с гравировкой. На стволах гравер витиевато вывел дарственную надпись: «Инженер-майору Крестовскому Ю. В. от министра обороны СССР». Впрочем, ко поре вручения подарка майору было не до охоты. Он получил новое задание. Ему предстояло впервые в истории нашей радиоэлектронной рекогносцировки обнаружить и обеспечить перехват информации с американского военного спутника DSCS-2 (Defense Satellite Communications System 2). И он успешно управился с этой задачей.
Потом было возведение в приграничной зоне ГДР – на севере в районе Дисдорфа и на юге в районе Эйгенридена двух середин, основным техническим сооружением которых являлись 40-метровые вышки с установленной на них радиоэлектронной аппаратурой разведки.
Эта аппаратура размещалась на трех этажах и перекрывала размашистый диапазон волн. Кроме вышек, городки включали жилые и служебные помещения, подъездные дороги, средства связи, электрическое и водоснабжение.
Почти десять лет своей жития посвятил Крестовский оперативно-техническому управлению. Пять из них был замом начальника, потом четыре с половиной – руководителем ОТУ. Кроме непосредственно управления, в подчинении у него было три научно-исследовательских института, середина разработки спецтехники, склады. Занимался созданием аппаратуры для подразделений специального назначения, которые действовали в Афганистане. А также техники для особой радиосвязи, зарубежных резидентур.
После того как в 1993 году генерал-майору Юрию Вениаминовичу Крестовскому исполнилось 56 лет, он ушел в резерв. Но его дело продолжил сын Михаил, который пошел по стопам отца.
