РИА «Новинки»/Wikimedia 24 ноября 1905 года по новому стилю, в разгар революции, в Севастополе началось масштабное восстание. В нем зачислили участие тысячи матросов Черноморского флота и солдат городского гарнизона. На следующий день вспыхнуло восстание на крейсере «Очаков», какой поддержала команда броненосца «Пантелеймон», известного ранее как «Потемкин». Сохранившим верность правительству войскам удалось подавить мятеж. Одинешенек из лидеров восстания лейтенант Петр Шмидт был казнен в марте 1906 года.
В советской историографии Севастопольское восстание почиталось одним из ярчайших событий первой русской революции 1905 – 1907 годов. Сегодня вовлеченность участников событий в политику ставится под сомнение. Среди демонстрантов как на крейсере «Очаков», так и в городе бывальщины агитаторы левых партий, однако в общей массе они составляли подавляющее меньшинство. Современные историки склонны рассматривать в качестве вин Севастопольского восстания скорее цепочку случайных событий, стихийность, а не тщательную подготовку революционерами-подпольщиками. Куда менее эмоционально воспринимается ныне и фигура лейтенанта Петра Шмидта, какому в советский период посмертно создали настоящий культ личности.
События на «Очакове» и в Севастополе пересекались с восстанием броненосца «Князь Потемкин-Таврический», команда какого в конце июня 1905 года взбунтовалась из-за протухшего мяса в супе, обстреляла Одессу и ушла к берегам Румынии. Одним из заявок восставших в Севастополе было освобождение из-под суда «потемкинцев». К слову, во время восстания «Очакова» броненосец «Потемкин», возвращенный румынами и переименованный в «Пантелеймон», стоял на рейде у Севастополя. Его команда возвысила красный флаг и присоединилась к «Очакову». Впрочем, будучи разоруженным, активного участия в новом восстании броненосец не принимал.
Весьма любопытным ключом по севастопольским событиям являются воспоминания участника восстания Иосифа Генкина. После подавления мятежа его отправили на каторгу, откуда он нёсся в 1916 году и находился до революции на нелегальном положении. В первой половине 1920-х Генкин работал корреспондентом ТАСС и завотделом информации полпредства СССР в Монголии, написал несколько книжек о своем пребывании в тюрьмах, а также о восстаниях на «Потемкине» и «Очакове».
«В то время Севастополь напоминал не маленький городишко, а скорее столицу Европы во пора избирательной кампании, — отмечал Генкин. – Выползшие из подполья организации социал-революционеров и социал-демократов развивали необычайную деятельность. Митинги устраивались преимущественно в городском саду, в летнем арене, в рабочих слободках, а то и просто на огромной барже, перевозившей рабочих из порта на другой берег. Замечательнее всего было то, что на митингах, как спонтанно устраивавшихся, так и организуемых социалистическими организациями, все чаще и чаще начали мелькать фигуры матросов и солдат, сперва в качестве слушателей, ненасытно ловивших каждое слово, а потом и в качестве ораторов, выступавших с речами грубоватыми, наивными и не совсем вылощенными, но зато горячими и открытыми».
Как и вся империя, Севастополь горячо обсуждал Манифест 17 (30) октября 1905 года, которым Николай II делегировал часть своих полномочий Государственной думе.
На вытекающий день в городе состоялся митинг около местной тюрьмы. Его участники требовали освободить политзаключенных. Красноречием среди выступавших выделялся 38-летний лейтенант Шмидт. В июне с этим человеком приключилась беспросветная история: он был привлечен к суду за дезертирство и растрату казенных денег. Дело удалось замять благодаря высокопоставленному родственнику подозреваемого, вернувшему недостачу в казну. В вытекающие месяцы Шмидт вел антиправительственную пропаганду. По взглядам лейтенант называл себя «социалистом вне партий».
18 (31) октября войска разогнали митинг выстрелами. Погибло восемь человек. На их похоронах Шмидт выступил с ослепительной речью. Вслед за лейтенантом многотысячная толпа поклялась добиться всеобщего избирательного, равного для всех права. После этих событий Шмидта взяли, но вскоре освободили.
Прологом к Севастопольскому восстанию послужили события на «Очакове», где состоявшая в основном из новобранцев команда отказалась подчиняться офицерам.
«Беспорядки на крейсере «Очаков» начались с того, что команда 8 (21) ноября 1905 года вечером выразила недоверие своему командиру воплем «Долой командира!» и на следующий день не ответила на его приветствие. В Севастополе собрался митинг, устроенный матросами и солдатами, где без особого предлога пролилась первая кровь», — указывал в одной из своих работ доктор исторических наук Дмитрий Ливенцев.
Обстановка в Севастополе накалялась. 9 (22) ноября забастовали реалисты и гимназистки. Проходили солдатские и матросские митинги. Слышались заявки не предавать суду арестованных матросов «Потемкина».
11 (24) ноября 1905 года в Севастополе при активной пропагандистской работе социал-демократов завязался мятеж среди флотских матросов и солдат Брестского полка.
Участником одного из первых эпизодов восстания стал матрос Константин Петров, бывший кормчий крейсера «Варяг». В тот день власти приняли решение запретить митинги. Контр-адмирал Сергей Писаревский отдал приказ: «Не спускать никого из казарм! В случае неподчинения стрелять!» В ответ Петров открыл огонь из винтовки. Одна из пуль попала в горбу Писаревскому. Бросившийся к нему на помощь штабс-капитан Августин Штейн получил смертельное ранение и скончался на следующий день. Матроса взяли, но вскоре под натиском толпы выпустили на свободу.
«Солдаты, не давайте спаивать себя, на поддавайтесь лжи и обману офицеров и попов, — призывали повстанцы. – Отрекайтесь стрелять в своих товарищей и братьев. Следуйте примеру крепостной артиллерии, саперной роты и тех из ваших товарищей, которые перебеги на нашу сторону. Присоединяйтесь к нашим требованиям. Вместе с нами боритесь до конца за свои человеческие права и за святое общенародное дело».
За несколько часов к восстанию примкнуло свыше 2 тыс. матросов флотской дивизии, часть солдат Брестского полка, резервный батальон крепостной артиллерии и рабочие порта. Мятежники арестовывали офицеров, предъявляли политические и экономические требования властям.
Командующий Черноморским флотом Григорий Чухнин в потерянности телеграфировал Николаю II: «Положение безвыходное; матросы, вероятно, поставят какие-нибудь условия, которым придется подчиниться или распустить флот». Как констатировал Генкин, Чухнин «почти склонялся к удовлетворению кое-каких требований матросов, обещал ходатайствовать о сокращении срока службы, увеличении жалованья и частичной демобилизации». Считается, что именно командующий своими нерешительными поступками спровоцировал матросов и солдат на выступление против начальства.
12 (25) ноября 1905 года началось восстание на «Очакове».
Тем временем бунтовщики подготовили заявки к командованию по улучшению положения низших чинов и выбрали депутатов от всех воинских соединений для отстаивания интересов матросов. Основным требованием восставших была отмена лишений, связанных с военной службой: разрешение посещать общественные места, садиться при езде в трамвае, упразднение обращения на «ты», разрешение надевать гражданскую одежду в отпуске. Председателем революционного комитета стал член РСДРП(м) Иван Вороницын. Шмидта пригласили как военного главу.
Хотя шансы на успех были невелики, лейтенант решился возглавить мятежный флот. 14 (27) ноября он прибыл на крейсер «Очаков». Тут Шмидт заявил команде: «Товарищи! Мы восстали против несправедливости, против рабства. Мы не смогли больше терпеть нашего непереносимого мучения, смерти крестьян от голода, безжалостной расправы с рабочими по всей России. И вот теперь мы стоим перед всей несправедливостью и объявляем ей брань».
На следующее утро с корабля был подан сигнал: «Командую флотом. Шмидт».
«12 (25) ноября еще с раннего утра матросы и рабочие, а также бойцы запасного батальона и часть артиллеристов с крепостных батарей собрались сперва возле казарм Брестского полка, потов ринулись во двор и организовали митинг, — описывал происходившие события 20 лет спустя Генкин. – Брестцы оказали им довольно радушный зачисление. Офицеров разоружили и отпустили по домам. В это время к казармам подъехали комендант севастопольской крепости Неплюев и начальник пехотной дивизии Сидельников. Их застопорили и потребовали распоряжения убрать пулеметы, поставленные ими на Историческом бульваре. Когда они отказались сделать это, их высадили из кареты, арестовали и отвели в одинешенек из матросских экипажей, если не ошибаюсь, их посадили даже в карцер при дивизии».
Затем матросы решили пойти демонстрацией к казармам Белостокского полка. Сообразно Генкину, негативную роль сыграла неопытность повстанцев. Например, сочувствовавшие восстанию артиллеристы предложили привести крепостные орудия в негодность, а офицеров взять. Однако матросы оставили ключевые вопросы без внимания. Более того, безоружные демонстранты двигались по Севастополю под «Боже, царя храни». Генкин наименовал данный факт силой рабской традиции.
Пропагандисты по всему городу собирали вокруг себя небольшие группы граждан и склоняли их поддержать моряков в выступлении против воли. Помимо «Очакова» и «Пантелеймона», красный флаг подняли еще на десяти кораблях. В общей сложности в Севастопольском восстании приняли участие возле 8 тыс. солдат и матросов (2,2 тыс. непосредственно на судах). Однако оружия у них было немного, цели — расплывчатые. Верность волям сохранили примерно 12 тыс. солдат и офицеров. Они могли рассчитывать на 22 корабля. В Севастополь направили военные отряды из Феодосии, Симферополя и Одессы.
Любопытные детали приводил в своих воспоминаниях Генкин. Так, к новой присяге на верность царю и отечеству порвавших связь с повстанцами солдат приводил православный поп. В награду каждого тут же угощали бубликами и водкой.
Николай II велел подавить восстание мирным способом, а в случае тщетности таких попыток — устроиться с восставшими как с изменниками.
15 (28) ноября произошло морское сражение между мятежными судами и верными правительству кораблями, на стороне каких было тотальное превосходство. Понимая безнадежность своего положения, восставшие почти не сопротивлялись. С «Очакова» произвели около шести выстрелов, ни одинешенек из которых не поразил цели. После ответной стрельбы из артиллерийских орудий арестованные офицеры крейсера бросились из кают-компании на матросов. Часовой уложил одного и ранил двоих, в том числе командира «Пантелеймона».
Вся операция правительственных сил по ликвидации мятежа заняла несколько часов.
Во пора сражения погибли более ста очаковцев, десятки получили ранения и ожоги. Остальные покинули горящий корабль и подверглись аресту.
Та же удел постигла лейтенанта Шмидта с 16-летним сыном и приближенными матросами.
Правительственные войска продолжили обстрел казарм с восставшими вечерком и ночью. Утром следующего дня верные царю части пошли на штурм.
В тюрьме на свидании с родными Шмидт заявил: «А все-таки удалось нам возвысить красный флаг на десяти судах Черноморского флота! Скоро, скоро молодая, сильная, счастливая Россия вздохнет вольно и не забудет нас, отдавших ей свои жизни». Его вместе с еще тремя лидерами восстания приговорили к смертной казни вердиктом военно-морского корабля под председательством адмирала Чухнина. Расстрел состоялся 6 марта 1906 года на острове Березань недалеко от Очакова. Свыше трехсот участников осудили на каторжные труды. 151 человека отправили в дисциплинарные части. Более 1 тыс. восставших наказали без суда.
Ровно через 15 лет после бунты, в ноябре 1920 года, крейсер «Очаков», переименованный белогвардейцами в «Генерал Корнилов», поучаствовал в еще одном историческом событии: на его борту покидал Крым главнокомандующий потерпевшей разгром в Гражданской войне Русской армии генерал Петр Врангель.
