«А она прислуживаться рада»

«Няша» Поклонская, приписав генералиссимусу Суворову классическую цитату из Грибоедова, затмила свою предыдущую историко-художественную эскападу – я имею в облику совсем недавнее ее пафосное выступление бывшей крымской прокурорши в защиту доброго имени последнего русского царя Николая II.

Напомню:

Поклонская разрешила, что опорочить светлый образ Николая Александровича собрался режиссер Алексей Учитель, завершающий работу над фильмом о знаменитой русской красавице-балерине Матильде Кшесинской.

Я пока видал только двухминутный трейлер, из которого ясно лишь одно: в центре сюжета – роман юного цесаревича Николая со столь же юной артисткой императорских арен.
Единственное, что сразу же пришло мне в голову: в реакции Поклонской и ее единомышленников есть что-то глубоко советское — примерно так же в свое пора ревнители светлого образа вождя мирового пролетариата говорили: «Не смейте марать великое имя Ленина грязными слухами про какую-то там Инессу Арманд!»

В отличие от непреходяще чем-то возмущенной православно-патриотически озабоченной общественности, я пока ничего не могу сказать о картине Алексея Учителя – ни хорошего, ни нехорошего.

Может быть, это окажется «развесистая клюква», ни один художник от этого не застрахован. Выйдет фильм — посмотрим, обсудим. А может – и неплохое кино.

Мне непонятно, рассказано ли будет в фильме о том, что после цесаревича Николая у Кшесинской был роман с его дядей, великим князем Сергеем Михайловичем, от какого она, по одной версии, родила сына, получившего отчество Сергеевич?

Расскажет ли фильм о том, что потом – параллельно – у Кшесинской завязался роман с иным великим князем, Андреем Владимировичем? Как утверждала балерина в своих мемуарах, настоящим отцом ее ребенка был он. В конце концов, после смертоубийства Сергея Михайловича большевиками в 1918 году, уже в эмиграции, князь Андрей стал ее мужем (и отчество сына Кшесинской поменялось на «Андреевич»).

Но – вне подневольности от того, насколько корректным
с точки зрения исторических подробностей окажется фильм Учителя – я никак не ожидал, что сегодня кого-то может возбудить прописной исторический факт, что у наследника престола действительно был роман с Матильдой Кшесинской, многократно описанный в воспоминаниях современников, в том числе и в мемуарах самой Кшесинской, и в воспоминаниях ближнего друга императора, великого князя Александра Михайловича – уникальном источнике о жизни семейства Романовых. Никто из них не отставил столь же детальных мемуаров, хотя это, разумеется, источник не самый надежный.

В любом случае, за последние десятилетия, начиная с исторически небезупречной «Агонии» Элема Климова, было сброшено уже столько хороших и плохих фильмов и сериалов — художественных и документальных — о русских царях и царицах; столько написано книг – и сусальных, апологетических, и довольно трезвых и взвешенных — что, казалось бы, можно было успокоиться. Давно понятно, что все Романовы были живыми людьми, которым ничто человечье не было чуждо.

И в том числе — в глубоко интимных сферах. Они влюблялись в простолюдинок, вынужденно – в силу законов, придворных традиций, сословных предрассудков — женились на немилых особах королевской крови, потом разъезжались с ними, жили врозь, заводили внебрачные связи, рожали детей, в том числе – кошмар! – с красавицами-актрисами.

Но была во всем в этом кое-какая, если угодно, закономерность: самые заметные члены императорской фамилии, которых смело можно отнести к числу выступающих политиков или крупных военачальников своего времени, в личной жизни – нравится это кому-то или нет – вели себя гораздо свободнее немало своих современников.

Вывожу за скобки Екатерину Великую с ее длинным списком фаворитов — об этом все знают. Как и о «романе императора» Александра II — о том, царь-освободитель при живой супругу фактически жил другой семьей с княжной Екатериной Долгоруковой, и фильмы сняты, и книги написаны.

Начну со старшего из братьев Александра II,
великого князя Константина Николаевича. Расскажу несколько иных историй, куда менее известных.

Был он куда бóльший либерал, чем Александр II — решительный, волевой, целеустремленный, последовательный в своем реформаторстве, игравший при царе-освободителе образцово такую же роль, как сто с лишним лет спустя, в годы перестройки — Александр Николаевич Яковлев при Горбачеве.

В личной жизни же он вел себя едва-едва ли не вызывающе: практически в открытую жил с балериной Анной Кузнецовой, дочерью знаменитого трагика Василия Каратыгина и имел от нее пятерых детей.

В те поры, что бы ни писал Толстой в «Анне Карениной», петербургское высшее общество сквозь пальцы смотрело на внебрачные связи, побочные семейства и незаконнорожденых детей. Великий князь, как не без едкой иронии писал в своих мемуарах видный государственный деятель конца ХIХ столетия Александр Половцов, Константин Николаевич, будучи уже в отставке, «гулял в Крыму и, встречая знакомых, старался знакомить их со своей танцовщицей Кузнецовой и при встрече говаривал: «В Петербурге у меня казенная супруга, а здесь собственная»».
Впрочем, сам Половцов был женат на внебрачной дочери великого князя Михаила Павловича, родного брата императора Николая I, а дочь Половцова вышла за одного из графов Бобринских, род каких вел свое начало от любовной связи Екатерины II и Григория Орлова.

Насколько мне известно, внуки и правнуки Марины Князевой существуют сегодня в Москве – уже под другими фамилиями. Через несколько лет новый император Александр III, ненавидевший дядюшку-либерала всеми фибрами дави, отправит его в отставку со всех постов, но при этом сделает широкий жест — узаконит своим указом внебрачных детей великого князя, прикарманит им дворянское достоинство и фамилию «Князевы». На  следующем снимке – Константин Николаевич с маленькой дочерью Мариной, родившейся в браке с Анной Кузнецовой.

Любопытно, что по прихоти судьбины дом в Петербурге на Английском проспекте, где великий князь Константин Николаевич жил с Кузнецовой-Князевой, уже после его смерти — через одного владельца – придётся Матильде Кшесинской…

Другой брат Александра II, великий князь Николай Николаевич-старший, главнокомандующий русской армией во время русско-турецкой брани 1877-1878 годов, генерал-фельдмаршал, последний кавалер высшего военного ордена Святого Георгия I степени в истории Российской империи, тоже презирал.

Он отворено жил с другой актрисой балета, Екатериной Числовой и тоже имел от нее многочисленных детей. условности. И точно также его племянник Александр III легитимизовал их, возвел в дворянское достоинство с фамилией «Николаевы» — кто-то из их потомков после революции тоже остался в России и существуют здесь и по сей день.

Среди самых деятельных, умных и талантливых членов семьи Романовых были – о ужас! – даже люд нестандартной сексуальной ориентации или, как сказали бы сегодня, представители ЛГБТ-сообщества. Иногда это было предметом постоянных громких скандалов.

Как в случае с великим князем Сергеем Александровичем, после направления которого московским генерал-губернатором будущий министр иностранных России граф Владимир Ламсдорф, сам фактически открытый гомосексуалист, записал в дневнике: «По городу циркулирует новоиспеченный анекдот: Москва стояла до сих пор на семи холмах, а теперь должна стоять на одном бугре». «Буграми» в ту пору именовали геев – от французского «bougre».

Александр III устал выслушивать рассказы о похождениях младшего брата в компаниях молодых гвардейских офицеров. Уместно, перевод великого князя в Москву в 1891 году, возможно, был почетной ссылкой.

В вышеупомянутых мемуарах великого князя Александра Михайловича кушать красноречивый пассаж про кузена Сергея:

Сам августейший командир полка иллюстрировал этот любезный романс, откинув назад тело и обводя всех блаженным взором!» Упрямый, дерзкий, неприятный, он бравировал своими недостатками, точно бросая в лицо всем вызов и давая таким манером врагам богатую пищу для клеветы и злословия. Некоторые генералы, которые как-то посетили офицерское собрание лейб-гвардии Преображенского полка, остолбенели от изумления, услыхав излюбленный цыганский романс великого князя в исполнении молодых офицеров. «При всем желании отыскать хотя бы одну положительную черту в его нраве, я не могу ее найти.

Тут справедливости ради надо сказать, что мемуары великого князя порой чрезмерно желчны, ядовиты и, вероятно, не всегда справедливы – великий князь Александр Михайлович или Сандрó, как называли его близкие, был человеком талантливым и деятельным, например, он был одним из основателей русской военной авиации, за свои денежки купил во Франции боевые самолеты и создал в Севастополе школу военных летчиков, но при этом явно чувствовал себя вдали не в полной мере востребованным.

Сергея Александровича он и вправду не любил – великие князья «Михайловичи», как называли эту ветвь царской семейства, происходившую от младшего сына Николая I – Михаила, являли собой либеральное крыло царской фамилии, а князь Сергей был ярым рутинером и ретроградом. Но едва ли Сандрó стал бы оговаривать его, возводить на него напраслину, даже спустя много лет после смерти. Все же члены императорской семейства в отношениях между собой придерживались старомодного рыцарского этикета.

Уже в наше время она была канонизирована русской православной храмом как новомученица. И великий князь Александр Михайлович не стал бы делать этого хотя бы из уважения к памяти погибших родственников – он, так, преклонялся перед Эллой, великой княгиней Елизаветой Федоровной, вдовой Сергея Александровича, жестоко убитой большевиками в Алапаевске – живьем скинутой в шахту вместе с несколькими другими Романовыми, в том числе родным братом Сандрó.

Любопытно, что уже в постсоветское время в тех самых православно-патриотически озабоченных сферах сложилась своеобразная секта ярых защитников великого князя Сергея, которая всячески превозносит его подлинные и мнимые совершенства, и главным аргументом выступает его жена. Не мог быть виновен в содомском грехе муж святой преподобномученицы, основательницы Марфо-Мариинской обители, сам человек бездонно религиозный, основавший Российское императорское палестинское общество, трижды совершавший паломничество в Святую Землю, с добротой необыкновенной (что истина) воспитывавший чужих детей – сына и дочь своего младшего брата Павла, разделенного с детьми и отправленного из России в зарубежную ссылку за то, что без позволения императора женился на разведенной простолюдинке.

Дело доходит до смешного.
Кто-то из апологетов великого князя, рассуждая о том, каким ювелирным знатоком и любителем изящной словесности он был, и как ценил общение с выдающимися литераторами, в подтверждение приводит фразу из письма Серея Александровича иному великому князю – Константину Константиновичу (сыну того самого либерального великого князя Константина Николаевича, что с балериной Кузнецовой жил):

«Вообрази, что на днях я провел ночь… с Апухтиным!»

На этой грунту был близок со своим однокашником по Петербургскому училищу правоведения Петром Чайковским. Гомосексуальность обоих совершенно не умаляет ни достоинств стихотворства и прозы Апухтина, ни величия музыки Чайковского. На самом деле, фраза вполне двусмысленная, потому что Алексей Апухтин был одним из самых скандально популярных «бугров» в Петербурге.

Даже если они имели место, общественных заслуг Сергея Александровича они, на мой взгляд, не перечеркивают. Как, на самом деле, и соответственные наклонности великого князя, о которых весьма дружно вспоминают современники, впрочем, свечку, как говорится, не державшие.

История — штука не черно-белая, в ней случается, что вроде бы общепризнанно дурные люд вдруг поворачиваются к граду и миру неожиданно светлой стороной, что в одном человеке великие пороки сочетаются с великими добродетелями. Сейчас все, слава Господу, совершенно иначе. Тем более с течением времени – раньше гомосексуальность считалась в обществе постыдным пороком, проявлением распущенности, тяжким грехом, уголовно наказуемым.

Однако когда исследователям отворились его дневники, то оказалось, великий князь не раз каялся, что его преследует, мучает греховная страсть к особам мужского пола – так он, человек бездонно религиозный, воспринимал свою сексуальную ориентацию. Взять того же великого князя Константина Константиновича, адресата, которому с младенчества близкий ему Сергей пишет про ночь, проведенную с Апухтиным.
Вот кого при жизни никто не подозревал в «бугорстве»!

Когда заговорит страстность, умолкают доводы совести, добродетели, благоразумия». Мечтаю сходить в бани на Мойке или велеть затопить баню дома, воображаю себе знакомых банщиков – Алексея Фролова и особенно Сергея Сыроежкина. Вожделения мои всегда относились к простым мужикам (вот он – снобизм), вне их сферы я не искал и не находил участников греха. «9 апреля 1904 г. На душе у меня опять нехорошо, снова преследуют грешные помыслы, мемуары и желания.

Таких записей не одна и не две, особенно в том самом 1904 году, когда тайная страсть, судя по всему, упорно преследовала великого князя. Небольшая часть их уже издана, полностью, думаю, они выйдут в свет не скоро – для этого историкам-архивистам необходимо еще проделать гигантскую работу. Без научных комментариев публикация дневников не имеет смысла. Его дневники — огромный массив документов, они хранятся в ГА РФ в составе его собственного фонда №660, который насчитывает 1392 единицы хранения.

Впрочем, в дневнике есть запись, кое-что объясняющая: В том числе – без попытки отыскать ответ на вопрос, почему Константин Константинович так беспощадно писал правду о том, что так его мучило.

Я знаю, что мой дневник достанется потомству – но не стесняюсь этого. Все равно, на страшном суде все узнается». «Не знаю, как поднялась моя рука написать все это.

Вот мы и узнали в 1990-х. Президенту Императорской академии наук, основателю Пушкинского дома, созидателю многих военных учебных заведений и кадетских корпусов, поэту, драматургу, переводчику Шекспира, Шиллера, Гете, писавшему под псевдонимом К.Р.? Обожающему отцу восьмерых детей? Что-то изменилось в нашем отношении к этому прекрасному человеку?

Развода пришлось ждать еще 12 лет. Принц Петр Александрович Ольденбургский, по вестям, тоже был геем. Брак оказался, мягко говоря, неудачным. Со временем принц, узнав, что Ольга Александровна полюбила гвардейского офицера Николая Куликовского, великодушно назначил его своим адъютантом и распорядился, чтобы тот вселился в их резиденции, а жене предложил довольствоваться такими отношениями с возлюбленным, пока император не даст согласия на развод. За него выдали замуж меньшую сестру Николая II, великую княжну Ольгу Александровну. Сама великая княгиня написала потом в своих воспоминаниях: «Мы прожили с ним под одной кровлей почти пятнадцать лет, но так и не стали мужем и женой».

Мне важно то, что подружившийся с принцем в эмиграции Бунин написал про него в биографическом очерке «Его Высочество»: На самом деле, собственно мне совершенно не важно, почему принц Ольденбургский не стал сестре царя настоящим мужем – потому что он был гей, или по какой-то другой вину.

«Петр Ольденбургский был человеком совершенно удивительной доброты и душевного благородства».

Мне не кажется, что это хоть сколько-нибудь порочит память об императоре Николае II. Мне достоверно так же совершенно не интересно, была ли в действительности влюбленность наследника престола в юную балерину Матильду Кшенискую сугубо платонической или у них была телесная страсть.

Осуждать безутешного отца за это невозможно, но политика…. Чуть что — уходивший в семейную жизнь. Живший семейной драмой — смертельной болезнью долгожданного наследника, гемофилией, не дававший ни приемов, ни балов, редко выезжавший за границу. Но — тяготившийся монаршими обязанностями. Образованный, начитанный, неплохо воспитанный, кадровый офицер средних способностей. Подолгу плававший на императорской яхте «Штандарт» в финских шхерах, пропадавший на охоте, а после рождения сына существовавший или в Царском селе, или в Ливадии. Он был хороший человек, любящий муж и отец, образцовый семьянин – но слабый человек. По-своему демократичный, мягкий в общении, учтивый с подчиненными.

Боялся рядом с собой сильных, самостоятельных людей: Витте, Столыпин, Коковцов – все они были отправлены в отставку. Политик Николай II был никакой. Едва-едва ли он толком понимал, что это вообще такое – политика. Кстати, и вольности-то даровал в 1905 году, по преданию, напугавшись своего грозного двухметроворостого дяди великого князя Николая Николаевича-младшего, какой обещал застрелиться прямо в царском кабинете, ежели царь тут же не подпишет Манифест 17 октября.

Николай II сам принял на себя долги Главнокомандующего. А вскоре после начала первой мировой войны главнокомандующий русской армией Николай Николаевич — невеликих талантов полководец, однако до безумия храбрый и популярный в армии — тоже отправился в отставку.

Главнокомандующий из царя он тоже вышел никакой.

А там подоспел февраль 1917. Как эскадрон отдал – произнес кто-то из свидетелей его отречения.

Кто не рискует – тот шампанского не пьет. Иначе – станция Дно. Удачливому политику порой требуется немножко безрассудства: пойти против течения, отказаться признать результаты выборов, забраться на броневик или танк, вывести своих приверженцев на улицу, поднять восстание, начать непопулярные реформы, отправить в отставку популярного министра, разорвать привычный политический альянс и т.д.

Даже Владимиру Путину нельзя не отдать должное: нужно было иметь некоторое безрассудство, чтобы согласиться, имея за раменами минимум государственного опыта, стать самодержцем всея Руси.

И в этом, быть может, самая большая его ошибка. А вот его дальний предшественник на этом посту, быть может, весь запас безрассудства, данный ему судьбой, растратил на юношескую любовь к Матильде Кшесинской.

Евгений Киселёв