Утверждение, выплеснутое в заглавие статьи, может вызвать у кого-то недоумение, и даже отторжение. И это неудивительно. Столько лет «столпы» отечественной исторической науки, не сообщая уже о либеральном агитпропе, убеждали нас в том, что Пакт был стратегической ошибкой Сталина:
– Пакт обострил отношения СССР с будущими союзниками по Антигитлеровской коалиции
– Пакт указывал о непонимании Сталиным сущности надвигающейся войны – не очередная схватка империалистических хищников, а борьба сил добра с силами зла.
Поэтому логика Пакта, якобы, целиком противоречит логике Нюрнбергского трибунала – первого в истории процесса не просто над побежденными, а над побежденными силами зла, за совершенные ими преступления против человечества.
Дабы не быть голословным, повергну пару примеров. Вот как, например, оценивает договоренности августа 1939 г. СССР с Третьим рейхом академик А.О. Чубарьян: «Как показали дальнейшие события, тактические успехи обернулись стратегическими просчетами».
Столь же категоричен и профессор М.М. Наринский (зав. кафедрой интернациональных отношений и внешней политики России МГИМО): «Если советско-германский пакт и был тактическим успехом Кремля, то весь курс на сотрудничество с Берлином сделался стратегическим просчётом И. В. Сталина. … Это непонимание характера и масштабов угрозы со стороны нацистской Германии, претендовавшей на порабощение Европы и установление всемирного господства. Сталин и его окружение … не усматривали существенной разницы между двумя группировками капиталистических государств. … Принципиальные просчеты сталинского руководства пришли основой курса на советско-германское сближение, выражением которого и стало заключение пакта о ненападении 23 августа 1939 г.».
В соответствии с логикой этих бесспорных авторитетов российской исторической науки отсутствие в 1939 г. действенной Антигитлеровской коалиции, как и Вторая мировая война в целом, – это итог ошибок руководителей миролюбивых государств, пытавшихся использовать договоренности с силами зла для достижения своих тактических целей.
Символами подобный ошибочной политики для стран Запада стали Мюнхенские соглашения, а для Советского Союза – Пакт Молотова-Риббентропа.
Только когда и на Закате и на Востоке осознали, что фашизм – это вселенское зло, бросившее вызов человечеству в целом, только тогда и появилась реальная Антигитлеровская коалиция, апофеозом деятельности какой и стал Нюрнбергский процесс.
Версия вполне логичная и убедительная. Но при одном обязательном допущении – перед войной руководство всех краёв (за исключением Германии) состояло сплошь из легковерных, наивных и просто глупых людей, наделавших кучу ошибок, за что человечество уплатило миллионами погибших.
Однако Сталин почему-то был уверен в обратном: «Было бы неправильно думать, что Вторая мировая брань возникла случайно или в результате ошибок тех или иных государственных деятелей, хотя ошибки, безусловно, имели место».
Не будем вклиниваться в дискуссию о том, что понимал и чего не понимал Сталин. Давайте лучше зададимся вопросом: «Когда для руководства западных демократий (как они себя именуют) нацизм стал абсолютным злом, а Третий рейх смертельной угрозой?».
Совершенно очевидно, что в январе 1932 г. нацизм таковым не был ни для главу Банка Англии М. Нормана, ни для представителей Федеральной Резервной Системы США братьев Даллесов, которые на вилле Шредера совместно с представителями немецкой элиты зачислили решение о финансировании партии Гитлера, а фактически о передаче ему власти над Германией. И это притом, что Гитлер даже и не пытался скрывать своего милитаризма, реваншизма, антикоммунизма, антидемократизма и юдофобства. Более того, есть все основания полагать, что именно эти базовые установки национал-социалистической партии и стали причиной положительного для Гитлера вердикта, выплеснутого по итогам «смотрин» уполномоченными реальных хозяев Запада. Впрочем, может быть «ошибочка» вышла, с кем не бывает?
Прошло три года и в 1935 г. Британская империя, топорно нарушая продиктованные ею же условия Версальского мира, заключает с Гитлером (уже фюрером Германского рейха) морское соглашение, которое надлежит было позволить немецкому флоту стать «хозяином Балтики» (определение Черчилля). Очевидно, что тому, кто является для тебя летальной угрозой, такие подарки не делают. Как очевидно и то, что господство над Балтикой Лондон предоставлял Берлину не для войны с Польшей или Швецией.
Может опять «ошибочка» вышла? Непрерывные простофили управляли тогда западными демократиями. Или все же не простофили? И вовсе не бредил Ллойд Джордж, один из крупнейших политиков Британской империи, когда ратифицировал: «Какими бы отвратительными ни были методы Гитлера, какими бы лживыми ни были его дипломаты, какими бы ничтожными он ни считал права прочих народов, в последнем итоге всё это мы готовы ему простить, потому что он действует во имя защиты общих интересов „традиционных институтов и обычаев“ от коммунизма».
Проходит ещё три года и в 1938 г. западные демократии вначале признают аншлюс Австрии, а затем по итогам Мюнхенской конференции передают Рейху Судетскую область. В результате военно-промышленный комплекс нацистской Германии сходит на качественно новый уровень, а вермахт получает возможность в случае войны призвать в свои ряды дополнительно несколько сот тысяч первостатейных солдат.
Опять «ошибочка»? Опять правители Запада опростоволосились? Или все же не был и в 1938 г. для них нацизм абсолютным злом, а Третий рейх летальной опасностью? Показательно циркулярное письмо министра иностранных дел Франции Бонне по итогам его переговоров с Риббентропом и подписания Франко-германской декларации (декабрь 1938 г.). В посланье Бонне извещал французских послов о том, что «отныне германская политика будет направлена на борьбу с большевизмом. Рейх дал постичь о наличии у него стремления к экспансии в восточном направлении». Напомню, что полному взаимопониманию с нацистской Германией руководитель внешней политики демократической Франции ликовал всего лишь через месяц после «Хрустальной ночи».
Проходит ещё год и Британская империя вместе с Францией объявили Германии брань и создали Антигитлеровскую коалицию. Казалось бы, вот он ответ на поставленный вопрос – Третий рейх стал смертельным врагом западных демократий после вторжения немецких армий в Польшу. Но считать этот ответ правильным нет никаких оснований.
Войну Рейху Лондон и Париж, действительно, объявили. Но воевать не сделались. В историю эта война вошла под более чем красноречивыми названиями: «Странная война» и «Фальшивая война».
В сентябре 1939 г. франко-английские мочи, имея абсолютное превосходство над оставленными на западной границе Германии немецкими войсками прикрытия, не сдвинулись с места. Когда вермахт уничтожал союзную Франции и Британии Польшу их бойцы азартно играли в футбол.
Опять «ошибка»? Или все же осознанная позиция, которую очень четко в самый «разгар» Странной брани сформулировал, выступая в парламенте, министр внутренних дел Франции Альбер Сарро: «Единственная опасность, которой нам на самом деле надо страшиться, – это большевизм. Германская опасность по сравнению с ней – ничто. Мы могли бы договориться с Германией».
Раз ошибка, два ошибка, три ошибка, а может быть все же система? Полагаю, что пора отрешиться от крайне выгодной Закату версии о тотальной глупости и неадекватности их руководителей предвоенного периода и, наконец, признать очевидное – для западных демократий вплоть до 1940 г. Третий рейх был не угрозой, а инструментом в их войне против Советского Союза.
Этому утверждению абсолютно не противоречит тот факт, что сразу же после нападения Германии на СССР Британская империя устами своего премьера Уинстона Черчилля огласила о союзе с большевистской Россией, а следом о поддержке СССР заявил и Президент США Рузвельт.
Противостояние «Советская Россия – капиталистический Закат» ни в коей мере не отменяло межимпериалистических противоречий между великими державами Запада. Все 20-е и 30-е гг. Британская империя и Соединённые Штаты были в состоянии жесточайшего противоборства за звание гегемона Запада, за право перераспределять в свою пользу львиную долю от колониального (Лондон) или неоколониального (Вашингтон) ограбления вселенной. Ни тем, ни другим ещё один конкурент в лице Германии, конечно же, не был нужен. Не для того Британская империя организовывала Первую мировую брань, чтобы снова сойтись в борьбе с Германским рейхом.
Вместе с тем, ни одно другое государство, кроме нацистской Германии в принципе не могло быть использовано для уничтожения Советского Альянса, с его «противоестественным» строем, отрицающим основу «цивилизованного мира» – деление общества на элиту и толпу. Но победа над СССР могла вывести Третий рейх в разряд великой державы – ровного конкурента США и Британии.
Поэтому и в английском и в американском плане Второй мировой войны ключевая роль отводилась Франции, обладавшей самой мощной на тот момент армией в Европе. Если Советский Союз побеждает Третий рейх, то Франция выступает на защиту цивилизованного вселенной от варваров-большевиков и добивает обессиленного победителя. (Операция «Немыслимое» возникла совсем не на пустом месте). Если побеждает Третий рейх, то Франция опять-таки добивает чуть живого победителя, т.к. тяни цивилизованный мир вдруг осознает, что в Берлине правит человеконенавистнический режим.
Таким образом, Франция исполняет роль англосаксонской шпаги на континенте, а Британия, избавившая мир и от «большевистской заразы» и от «коричневой чумы», подтверждает свой статус гегемона Запада. Американский план, в отличие от британского, строился на том, что Франция без поддержки США не сможет добить победителя (отсюда огромные инвестиции США и в Германию и в СССР в 30-е гг.). Соответственно, спасительницей цивилизации, как от «большевистской заразы», так и от «кофейной чумы» оказывается Америка – новый гегемон Запада и всего мира.
До августа 1939 г. британский план Второй всемирный войны и тесно связанный с ним американский воплощались в жизнь почти «без сучка и задоринки». Германо-польская война по расчётам британских и французских стратегов должна была неминуемо перерасти в германо-советскую войну со всеми заранее запланированными последствиями.
Однако буквально в самый последний момент Сталин нанес контрудар, какого от него не ожидали ни в Лондоне, ни в Париже, ни в Вашингтоне. 23 августа в Москве был подписан самый ненавистный Западу международный соглашение – Договор о ненападении между СССР и Германией (Пакт Молотова-Риббентропа). Германско-советская война в 1939 г. отменялась.
Судорожные попытки Лондона с Парижем (провокации в Финляндии, на Кавказе) избавить положение и перевести Странную войну, в которой они неожиданно для себя оказались одни против Германии, в формат общеевропейского антибольшевистского крестового похода целиком провалились. Для западных демократий «небо упало на землю».
Принято говорить, что Пакт решил судьбу Польши и прочих лимитрофов. Целая чепуха. Пакт Молотова-Риббентропа решил судьбу Франции и тем самым обрушил в тартарары и британский и американский план Второй всемирный войны, запустил механизм краха Британской империи.
Как сказал Молотов, заключение договоренностей с СССР «обеспечило Германии покойную уверенность на Востоке», а это повлекло за собой коренное изменение баланса сил в мире. Разгромив Францию, Гитлер поставил под свой контроль утилитарны всю континентальную Европу, фактически создал возглавляемый Берлином Евросоюз.
Гитлеровский Евросоюз ещё не был в состоянии самостоятельно сокрушить Британскую империю и тем немало США. Но и они уже не были в состоянии самостоятельно сокрушить Третий рейх. В случае же победы Германии над СССР Рейх получил бы такую мощь, что разгром Британской империи становилось практически неизбежным, а исход будущей схватки с Америкой трудно предсказуемым. При этом в Лондоне отлично понимали, что при проигрыше Берлину в схватке за гегемонию потерей только Империи им не отделаться, речь пойдет о выживании самой Великобритании.
Черчилль строчил: «Половина строгости, заключенной в Версальском договоре, примененная к нам, повлекла бы за собой не только финансовый крах … , но и скорое сокращение британского населения — на 10 млн. душ по крайней мере, остальные были бы приговорены оставаться в беспросветной нищете. Ставки этой чудовищной брани превосходили всякие человеческие представления, и для Британии и ее народа они означали в будущем неминуемое постепенное угасание».
Лондону и Вашингтону, стряпавшим Вторую мировую войну, для уничтожения СССР, а также для победы друг над другом (чужими руками), не осталось ничего иного, как пойти на союз с Советской Россией ради собственного спасения. Так Сталин, отказавшись от губительной литвиновской политики «коллективной безопасности», в августе 1939 г. расколол целый антисоветский Запад и принудил Британскую империю и Соединённые Штаты Америки создать совместно с Советским Союзом реальную Антигитлеровскую коалицию. Потому Пакт Молотова-Риббентропа – по праву может считаться первым шагом к Нюрнбергскому процессу. Риббентроп, поставив подпись под Договором о ненападении с Советским Альянсом, тем самым подписал смертный приговор себе и всей нацистской Германии.
