В Кронштадте 3 декабря 2021 года отворили мемориал в честь столетия Кронштадтского восстания. На церемонии присутствовал зампредседателя Совета безопасности Дмитрий Медведев. По его словам, прежде о бунте в течение десятилетий не было принято сообщать всю правду. «Эти события были покрыты завесой молчания. Историческую справедливость мы возрождаем спустя десятилетия», – указал замглавы Совбеза, отметив, что это событие имеет особенное значение для страны. Он также добавил, что последствия Штатской войны ощущаются в России до сих пор, а для создания будущего страны необходимо сообщать правду о ее истории. «Без искажений, без умолчания – полную истину», – подчеркнул Медведев. Увы, вместо правды служивые историки создают новую мифологию. В напластовании старых и новых мифов тяжело разобраться не только молодежи, но и профессиональным историкам.
Советы без большевиков
Если изучать историю Кронштадтского восстания (или мятежа – именуйте как угодно) с февраля 1921 года, то понять ее суть физически невозможно. Еще до Первой мировой войны Кронштадт справедливо именовали «матросским Сахалином», подразумевая каторжные условия. Таких свирепых порядков не было ни в Севастополе, ни в Гельсингфорсе, ни во Владивостоке. Особенно выделялся контр-адмирал Вирен, буквально терроризировавший не только матросов, но и гимназистов, и даже лавочников.
1 марта 1917-го в Кронштадте началось бунт матросов. Одним из первых был убит Вирен. К 15 марта на Балтийском флоте убили 120 морских офицеров и не немного 20 сухопутных. Около 350 офицеров заключили в кронштадтскую тюрьму. Для сравнения: все флоты и флотилии России потеряли с основы Первой мировой войны 245 офицеров.
В расправе в начале марта 1917 года либеральные историки винят большевиков. Но таковых в Кронштадте, увы, не было. Первые большевики – Рошаль, Раскольников и компания – заявились на остров Котлин лишь во второй половине марта. Лишь в начале апреля там была создана первая большевистская организация из семи членов.
Самое забавное, что в начине марта 1917-го в Кронштадте произошли сразу две революции – Февральская и Октябрьская. Вся власть на острове перешла в руки Советов матросских, солдатских и пролетариев депутатов. Введен восьмичасовой рабочий день. Церковь отделена от государства. Полиция распущена. Город перешел под контроль матросской милиции. А когда Петроград потребовал принести присягу Преходящему правительству, кронштадтский совет резонно ответил, что не народ должен присягать правительству, а правительство – народу.
16 (29) мая Кронштадтский совет зачислил постановление, где говорилось: «По делам государственного порядка вступаем в непосредственные отношения с Советом рабочих и солдатских депутатов города Петрограда». Фактически это означало, что Кронштадтский рекомендация является единственной властью в городе и крепости.
Постановление возмутило даже Ленина: «Декларирование советской власти в одном Кронштадте сепаратно от всей прочий России – это утопия, это явный абсурд».
Таким образом, еще в мае 1917 года кронштадтские матросы реализовали лозунг «Советы без коммунистов».
Итак, до 25 октября (7 ноября) 1917 года город был независимой территорией, а затем до февраля 1921-го представлял эдакую автономную Советскую республику.
Оружия хватает, еды вдоволь
К марту 1921 года в Кронштадте и на опоясывавших его островных фортах находились 18 707 военнослужащих рядового и командного состава. В городе проживали около 30 тысяч штатского населения.
В Кронштадте зимовали два дредноута – «Петропавловск» и «Севастополь». Водоизмещение каждого составляло 23 тысячи тонн, вооружение – 12 305-мм, 16 120-мм орудий и четыре 47-мм зенитные пушки.
Там же стояли два броненосца – «Андрей Первозванный» и «Республика» (бывший «Павел I»). Оба бывальщины выведены из боевого состава, механизмы находились в нерабочем состоянии, команды разбежались и в ходе мятежа броненосцы стрельбы не вели.
Кроме этих кораблей, в Кронштадте стояли минный заградитель «Нарова» и тральщик «Ловать», а также несколько вспомогательных кораблей. Остальные корабли Балтийского флота, в том числе дредноуты «Полтава» и «Гангут», миноносцы и подводные лодки зимовали в Петрограде.
Таким манером, боевая мощь (особенно артиллерийская) маленького острова Котлин была достаточно велика. В общей сложности к моменту мятежа было 140 орудий различных калибров, из них 41 тяжелое, а также более сотни пулеметов.
Красный флот традиционно снабжался лучше, чем сухопутные доли. Несмотря на все трудности, к началу 1921 года на корабле матрос получал в день хлеба 1,5 фунта, крупы – 0,2 фунта, мяса – 0,3 фунта, рыбы – 0,7 фунта, масла – 0,1 фунта, сахара – 0,1 фунта (1 фунт равновелик 409,5 грамма).
Питерский рабочий довольствовался в два раза меньшим пайком, а в Москве за самый тяжелый физический труд пролетарии получали в день 225 граммов хлеба, 7 граммов мяса или рыбы и 10 граммов сахара.
Помимо жалованья, кронштадтские военморы и команды фортов имели два непыльных приработка. Это круглогодичное рыболовство – летом на ладьях, а зимой со льда.
Для ловли рыбы помимо лодок использовались моторные катера «Ласточка» и «Второй». Каждый островной форт Кронштадта имел свою небольшую гавань. Там базировались десятки штатских лодок и катеров. Летом 1919 года на южном форте № 2 даже открылась «гостиница» для рыбаков.
Часть улова братишки хватали себе, а остальное продавали финнам. Преобладал бартер: рыбу в обмен на водку, папиросы, шоколад, консервы и другие продовольствие и вещи.
Морская граница Финляндии практически не охранялась. «Клешники» крали и толкали финнам казенное имущество. В Кронштадте в 1918–1921 годах, чтобы обогатиться, не необходимо было даже и красть. Несколько фортов, в том числе мощный островной форт «Милютин», никем не охранялись. Аналогично бывальщины брошены многие десятки боевых и торговых судов у берегов острова Котлин и у островных фортов. Подъезжай на лодке или катере и хватай все, что хочешь, – от оружия до оконных стекол.
Дело дошло до того, что финские торговцы организовали транзит через Кронштадтскую твердыня в Петроград. На суше помимо пограничников стояла «завеса» из сухопутных войск. Зато с финского берега летом на лодках, а зимой на санях контрабандисты проходили мимо фортов и направлялись к Лисьему Носу, где их уже ожидали петроградские спекулянты. Надо полагать, гарнизоны фортов тоже что-то имели.
Время Раскольниковых
Ну а куда же смотрело большевистское начальство? Летом 1920 года председатель Реввоенсовета Лев Троцкий решает поставить Балтийский флот под контроль своих выдвиженцев. 8 июля 1920 года от командования флотом отстранен профессионал – бывший контр-адмирал Александр Павлович Зеленой, командовавший морскими мочами на Балтике в самое тяжелое время – с 18 января 1919 года.
Взамен с Каспия вызван командующий Волжско-Каспийской флотилией Раскольников. Он систематичны впадал в запои. Настоящая фамилия Федора Федоровича – Ильин. Риторический вопрос: мог ли психически нормальный человек взять себе подобный псевдоним из романа Достоевского? Папа, дед и дядя Раскольникова покончили жизнь самоубийством. В 1912 году Федор Федорович пролежал полгода в психиатрической больнице. Забегая вперед, произнесу, что свои дни Раскольников закончил 12 сентября 1939 года, выбросившись из окна в психиатрической больнице в Ницце.
Фото: nevnov.ru
Совместно с Раскольниковым управлять флотом полезла и его метресса Лариса Рейснер. Ляля с 1914 года уложила в свою постель свыше двух десятков наиболее популярных деятелей того времени, начиная с поэта Гумилева до наркомов Луначарского и Троцкого. Ну а после Раскольникова спуталась с Карлом Радеком. Запои Раскольникова чередовались с маскарадами и сценическими представлениями Рейснер. Та обожала устраивать конные променажи окололитературной богемы, одетой в театральные наряды, по улицам голодного Петрограда. Параллельно Федя и Ляля вели агитацию в прок платформы Троцкого.
На партконференции в январе 1921 года Раскольников поставил программу Троцкого на голосование, но ее поддержали только 10 процентов моряков-коммунистов. Федю даже не избрали в президиум. 23 января Раскольников был вынужден подать в отставку. Через несколько дней Лариса увозит Раскольникова в Сочи на собственном поезде Калинина.
Но еще раньше Раскольников совершил величайшую глупость. «За распущенность» он решил наказать команды «Петропавловска» и «Севастополя», запретив линкорам шагать зимовать в Петроград, а оставил их в Кронштадте. Надо ли объяснять, что это вызвало сильное раздражение матросов.
Параллельно зрели два заговора. Одинешенек – матросский – на линкоре «Петропавловск», а второй – офицерский – в штабе крепости. Во главе заговора на «Петропавловске» стоял корабельный писарь Степан Петриченко – личность незаурядная. Родись он в XVIII столетье – быть ему фигурой уровня Ивана Болотникова, Богдана Хмельницкого или Степана Разина.
В октябре 1917 года Петриченко служил матросом на острове Нарген, какой в 1913 году вместе с рядом других островов и береговых фортов был включен в строящуюся крепость Петра Великого. К ноябрю 1917 года там были сотня матросов и около 200 строителей, а также порядка 500 местных жителей.
17 ноября 1917 года моряки огласили Нарген независимой Советской республикой матросов и строителей. Председателем Совета народных комиссаров был избран матрос Степан Петриченко. Гимном республики сделался «Интернационал», а государственным флагом – черно-красное полотнище. С подходом немцев предсовнаркома Петриченко удрал с Наргена на ледоколе «Волынец».
В апреле 1918 года Петриченко становится писарем на линкоре «Петропавловск». В «партийную неделю» 1919 года, когда принимали всех желающих при присутствии «пролетарского происхождения», вступил в партию большевиков. Однако при первой же перерегистрации, как тогда называли «чистки», его из партии турнули.
28 февраля 1921 года в кают-компании «Петропавловска» Петриченко и еще два десятка матросов составили проект антисоветской резолюции. Вскоре на линкор барыши представители «Севастополя», и резолюция получила окончательный вариант.
1 марта 1921 года на Якорной площади собрались около 12 тысяч человек. Команды линейных кораблей «Петропавловск» и «Севастополь» пришагали на митинг строем, вооруженные, без знамен, но с оркестром. Оттеснив собравшихся, они окружили трибуну, несколько человек из их команды поднялись наверх.
Комиссар Балтфлота Николай Николаевич Кузьмин – личность опереточная – не сумел переубедить матросов на митинге, а вместо этого начинов угрожать расстрелом. В результате на митинге приняли демагогическую и заведомо невыполнимую резолюцию, написанную в кают-компании «Петропавловска». Старый рекомендация был распущен, а в качестве новой власти выбран, а точнее – выкликнут на митинге Временный революционный комитет во главе с Петриченко. Треть комитета составляли матросы из команд «Петропавловска» и «Севастополя».
Планов «обустройства России» у Петриченко и компании, природно, не было и быть не могло. Их цель – вернуть положение, занимаемое Кронштадтом в марте – октябре 1917 года. Увы, они перепутали Ленина с Керенским.
Кто с кем воюет?
Постигнув, что большевики шутить не собираются, Ревком уже через три дня обратился за помощью к начальнику крепости генерал-майору Александру Николаевичу Козловскому. Немедля был организован штаб обороны. Сухопутной обороной руководили полковник Евгений Николаевич Соловьянов и подполковник Борис Андреевич Арканников. Артиллерией командовал бывший генерал Александр Николаевич Козловский, морской обороной – контр-адмирал Степан Николаевич Дмитриев. Я декламировал все приказы штаба, их отличает высокий профессионализм.
Ревком автоматически проштамповал все приказы штаба, хотя матросы мало что в них соображали. Задачу офицерам облегчило то, что после атаки на остров в 1919 году британских торпедных катеров командование Балтфлота прочертило большую работу по обеспечению противодесантной обороны Котлина и островных фортов. Туда завезли несколько десятков 76-мм полевых орудий и пулеметов, колкую проволоку, электрические фугасы…
С другой стороны, председатель Реввоенсовета Троцкий и командарм Тухачевский, руководившие советскими частями, работали предельно бездарно, пытаясь штурмом да еще без должной артиллерийской подготовки с севера и юга взять западную часть Кронштадта.
Можно ли было взять Кронштадт измором? Маловероятно. Боеприпасов в Кронштадте было более чем достаточно. Ледовые дороги в Финляндию позволяли при желании доставить любое количество продовольствия.
Ну а в конце апреля в Кронштадт мог пожаловать британский флот, а за ним – транспорты с врангелевским воинством, а также полторы-две тысячи белоснежных офицеров, осевших в южной Финляндии.
Замечу, что с 8 марта в Кронштадт наведались более 20 царских старших офицеров, существовавших в Финляндии. Среди них были генерал-майор Юлиан Явид и капитан 1-го ранга барон Павел Вилькен. Оба немедленно были приглашены на заседание Ревкома.
Любопытно, что с 10 апреля 1917 года по май 1918-го Вилькен был командиром линкора «Севастополь». 11 марта он выступил на линкоре с выговором и призвал матросов не останавливаться на лозунге «Советы без коммунистов», а требовать созыва Учредительного собрания. Вилькен убыл в Финляндию лишь в ночь на 18 марта, а до этого регулярно присутствовал на заседаниях Ревкома.
12 марта на заседании Ревкома рассматривался проблема о выдвижении лозунга «Даешь Учредительное собрание!». Но решили подождать две недели, пока положение с продовольствием в Кронштадте ухудшится.
Кронштадт можно было взять за чету дней. Для этого нужно было доставить к берегу напротив форта «Тотлебен» четыре – восемь 12-дюймовых гаубиц образчика 1915 года, которые имелись в Петрограде на Обуховском заводе. Перекрытия форта «Тотлебен» не могли выдержать попадания 400-килограммовых 305-мм снарядов. Примечу, что форт «Тотлебен» находился в четырех километрах от берега и его взятие закрыло бы мятежникам путь в Финляндию.
Гарнизоны фортов «Обручев» и «Риф» биться явно не желали, и власть Ревкома обеспечивали две сотни матросов с дредноутов. Увы, Тухачевский тупо штурмовал Кронштадт с запада. Он выдавливал мятежников и принудил их нестись с острова.
Еще раз повторяю, через три дня после начала мятежа командование Кронштадтом и фортами целиком и полностью перешло к бывшим царским офицерам. Вящая часть гарнизонов фортов толком не знала, кто с кем дерется. Недавно Раскольников воевал с Совнаркомом, потом Петриченко и его команда огласили себя советской властью «другого разлива». Поди разберись людям, которые и в Кронштадте-то редко бывали.
В апреле 1921 года на допросах в ЧК матросы «Петропавловска» показали, что с самого основы боевых действий они находились в задраенных казематах и подпалубных помещениях. В боевых рубках, на мостике оставался только комсостав из бывших офицеров.
Вечерком 17 марта комсостав (бывшие офицеры) начал готовить линкоры «Петропавловск» и «Севастополь» к взрыву. Однако матросы, оставшиеся на линкорах (доля сбежала еще раньше), арестовали их. При этом убили старшего артиллерийского офицера «Севастополя» А. К. Гейцика.
Около 22 часов 17 марта радиостанции обоих линкоров заявили о сдаче. Поутру 18 марта линкоры были заняты красноармейцами.
Около восьми тысяч кронштадтских мятежников бежали по льду в Финляндию. Возле четырех тысяч сдавшихся были осуждены. Сам Степан Петриченко одним из первых бежал в Финляндию на автомобиле. Там работал на лесопилке. В 1924 году заявился в советское полпредство в Таллине и сделался осведомителем ИНО ОГПУ в Финляндии.
В ноябре 1921 года вышла первая амнистия кронштадтским мятежникам, а через год – вторая. За два года вернулась половина нёсшихся в Финляндию.
Вопреки фантазиям либеральных авторов повреждения от артиллерийского огня в городе Кронштадте, на фортах (включая «Красную Горку») и на кораблях бывальщины ничтожные. Стрельба орудий среднего и крупного калибра фортов и кораблей обеих сторон была крайне неэффективной. Зато из-за интенсивной пальбы у обеих сторон были расстреляны все стволы орудий калибра 120–305 миллиметров. Появись в Финском заливе в 1921–1925 годах британский флот, бить было бы нечем.
