Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки
12 февраля 1955 года Рекомендация министров СССР своим постановлением утвердил создание Научно-исследовательского испытательного полигона №5 Минобороны, предназначенного для испытаний ракетной техники. Впоследствии этот объект получил размашистую известность как космодром Байконур.
12 февраля 1955 года вышло постановление Совета министров СССР №292-181 о создании научно-исследовательского стрельбища Министерства обороны для испытаний межконтинентальных баллистических ракет (МБР). Для его размещения был отведен значительный участок пустынной местности между двумя райцентрами Кзыл-Ординской районы Казахской ССР — Казалинском и Джусалы около разъезда Тюра-Там Среднеазиатской железной дороги.
Районом падения головных долей изделий документ устанавливал местность в Камчатской области РФСФР у мыса Озерный. Район падения первых ступеней МБР Р-7 планировался на территории Акмолинской районы Казахстана вблизи озера Тенгиз. Ответственные лица обязывались в трехнедельный срок представить в Совмин СССР «мероприятия по обеспечению организации и стройки указанного полигона». Документ подписал председатель Совмина Николай Булганин. Проект утвердил Президиум ЦК КПСС.
Так началась история Научно-исследовательского испытательного стрельбища №5 Министерства обороны СССР (НИИП № 5 МО СССР), впоследствии получившего широкую известность как космодром Байконур.
Создания новоиспеченной площадки для испытаний потребовала МБР Р-7, разработанная для доставки водородной бомбы и использовавшаяся в дальнейшем как прототип для создания ракет-носителей для осуществления пилотируемых космических полетов. Старый полигон Капустин Яр в Астраханской области уже не мог удовлетворить всех нужд динамично развивавшейся ракетно-космической промышленности. В качестве мест благосклонности будущего объекта рассматривались территории в Марийской АССР, Дагестане, Астраханской области РСФСР и Кзыл-Ординской области Казахской ССР. Лишь последний вариант отвечал всем необходимым критериям.
Условия предлагаемого обширного и малонаселенного района восточнее Аральского моря позволяли разместить три наземных пункта подачи радиокоманд на спрашиваемой удаленности от места старта. Здесь имелись источники пресной воды для обеспечения полигона в больших объемах и железная путь Москва – Ташкент для доставки различных грузов.
«Случайности в выборе места не было, — указывается в биографии первого начальника космодрома Байконур (НИИП-5) Алексея Нестеренко, написанной исследователями ракетной техники Григорием Сухиной и Владимиром Ивкиным. — Зона, более близкий к экватору, позволял максимально использовать скорость вращения Земли, что снижало расход тяги двигателей на кол полезного груза.
На данной широте при запуске космической ракеты в восточном направлении она получает дополнительно почти четыре процента орбитальной скорости — 316 метров в секунду.
Избранное место расположения полигона обеспечивало сравнительно большую дальность стрельбы на суше — 6200 км, полную дальность пальбы — 8000 км в воды Тихого океана и позволяло удовлетворительно разместить наземные средства радиоуправления полетом. С Байконура космические объекты выводятся на орбиты, наклон каких к плоскости экватора составляет от 48 до 81 градуса при восточном направлении запуска».
В начале 1950-х железнодорожная станция Тюра-Там воображала собой небольшой разъезд, где поезда останавливались очень редко. Он включал несколько юрт и три кирпичных здания, одну водонапорную башню и несколько глинобитных домиков, относящихся железнодорожникам.
Академик Борис Черток, ближайший сподвижник Сергея Королева, оказавшийся впервые на станции Тюра-Там в начале 1957 года, в своих мемуарах «Ракеты и люд» так описывал впечатления от будущего космодрома:
«Первое впечатление — грусть и тоска от вида облупленных мазанок и грязных улочек пристанционного поселка. Но разом же за этим первым неприглядным пейзажем открывалась панорама с характерными признаками великой стройки.
Дорога шла прямо по плотному грунту подлинно бескрайней, голой, еще зимней степи.
Зимняя влага мешала истолченной почве превращаться в мелкую дисперсную всепроникающую пыль. Можно было дышать целой грудью чистым степным воздухом. Слева велась прокладка бетонной трассы ко второй и первой площадкам. К стройкам шли череды самосвалов с бетоном».
Свое название НИИП-5 полигон получил после ратификации Минобороны 2 июня 1955 года – эта дата почитается официальным рождением космодрома. Для обеспечения секретности объекту было присвоено название небольшого города Байконур в 320 км от стрельбища. По одной из версий, в целях дезинформации иностранных разведок в этих местах, на северных отрогах хребта Алатау в Карагандинской районы, был возведен космодром-муляж. Стартовые установки, монтажно-испытательные корпуса и прочая инфраструктура были выполнены из дерева и должны были провести США.
Истинное местоположение советского ракетного полигона стало известно американцам 5 августа 1957 года в результате полета над территорией СССР самолета-разведчика Lockheed U-2.
При этом после запуска космического корабля «Восход» с Юрием Гагариным 12 апреля 1961 года в международные организации были сообщены координаты именно ложного космодрома у Байконура. Это наименование было подхвачено советскими газетами и прочно вошло в обиход применительно к НИИП-5.
На заре появления, в первой половине 1955 года зона формирования полигона имел условное наименование «Тайга». К концу года на сооружении объекта трудились 2,5 тыс. военных и вольнонаемных пролетариев и до 20 тыс. стройбатовцев. Им приходилось выдерживать летнюю жару (до +40 градусов в тени) и жестокие зимние морозы (до -40). Первые строители существовали в палатках и землянках, питались посредством походных кухонь и пили воду Сырдарьи. Большинство участников проекта имели военный опыт на фронтах Великой Отечественной войны. В том числе, ветеранами являлись руководитель стройки Георгий Шубников и первый начальство НИИП-5 Нестеренко, занимавшийся отводом земельных участков для полигона, согласованием проектных документов и графиков строительства, подбором кадров, формированием долей и подразделений.
«Чем больше мы изучали экономику района, тем больше видели трудностей, — вспоминал главный инженер Главного управления особого строительства Михаил Григоренко. — Все было в остром «дефиците» или отсутствовало вовсе.
Местные ресурсы рабочей силы отсутствовали, здешних материалов — камня, гравия, щебня, леса — не было.
Промышленность районов развита слабо и никакой поддержки оказать нам не сможет. Энергосистема прилегающих районов может при условии ЛЭП выделить стройке крайне ограниченную мощность. Грунтовые воды утилитарны отсутствуют. Единственный источник водоснабжения — небольшая река, на которой необходимо соорудить водозаборные сооружения и от нее прокладывать к потребителям водопроводные сети большенный протяженности. Грандиозную стройку надо было начинать на голом месте и необходимые ресурсы подавать по единственной железнодорожной магистрали Москва — Ташкент, частично используя также воздушный транспорт».
В Джусалах располагался аэродром с грунтовой полосой, обеспечивавший здешние перелеты и рейсы на Москву. Кроме того, раз в неделю здесь совершали посадку самолеты сообщением Москва — Кабул. Аэродром имел статус интернационального и мог принимать самолеты Ил-2.
«Район стартовых позиций и район целей был ровным, плоским и обеспечивал быстрое передвижение людей и транспорта; исключалась также возможность возникновения радиопомех. Место была в целом сухой, но с достаточным количеством источников воды. Имелось место для строительства аэродрома. Была возможность доставки на стрельбище тяжелых грузов по железной дороге. Отсутствовали пересекающие полигон воздушные линии и железнодорожные магистрали.
Климатические условия позволяли эксплуатировать стрельбище круглый год.
Существовала возможность розыска и сбора отдельных частей ракеты с целью последующего изучения причин аварий. Стрельбище располагался на значительном удалении от государственной границы СССР, в районе труднодоступном для различных средств разведки вероятного противника. Но если с точки зрения технической избранный район был оптимальным, то для жизни людей первоначально фактически никаких условий здесь не было», — отмечали в своей книжке Сухина и Ивкин.
Параллельно с техническими сооружениями космодрома в нескольких километрах южнее рос жилой городок для будущих ракетчиков. Завязавшись с кварталов с деревянными бараками, впоследствии он застраивался типичными для СССР многоэтажками. Поселок, а затем город сменил несколько наименований, пока не стал Ленинском. В 1995 году его переименовали в Байконур. Город и космодром арендованы Россией у Казахстана до 2050 года.
Доктор физико-математических наук, астроном Владимир Курт, впервые побывавший на Байконуре в 1961 году, повествовал «Газете.Ru» об уровне секретности, установленной на космодроме:
«С нас брали подписку о неразглашении сведений, инструктировали о том, как себя вести, что можно, а что невозможно говорить родным. Помню, как нас просили не привозить никаких сувениров, по которым можно было определить, где мы были.
«Не привозите с Байконура ветки сексуала», — произнёс нам сотрудник секретного отдела.
Был жесткий сухой закон. Спирт, водка и вино отбирались и выливались в канаву на пропускном пункте. Невозможно было провозить фотоаппараты и другую технику. Однако помню, как однажды сотрудник ФИАН И. Тиндо привез живого варана и всех им чучел».
Строительство первой стартовой площадки началось 20 июля 1955 года, а уже 15 мая 1957-го состоялся запуск первой ракеты Р-7. Он очутился неудачным: после прохождения команды на запуск двигательной установки в хвостовом отсеке одного из боковых блоков возник пожар. Первоначальный успешный запуск датирован 21 августа того же года. Стартовавшая на НИИП-5 ракета выполнила намеченный план полета, привезя условный боеприпас на Камчатку.
