На фото: заместитель начальника ГРУ генерал-лейтенант Ю. Гусев (первоначальный слева) и начальник оперативно-технического управления генерал-майор Ю.Крестовский. (Фото: из архива автора)
В 1968 году у берегов Северной Кореи был захвачен американский агентурный корабль «Пуэбло». Вся мировая пресса бурно обсуждала это происшествие.
Об этом инциденте, разумеется, знал начальник отделения изыскания радиопередач радиоразведки ГРУ капитан Юрий Крестовский. Однако вызов к начальнику управления генерал-лейтенанту Георгию Строилову он никак не вязал с этим громким международным скандалом.
Начальник управления сразу перешел к делу. Он рассказал о том, что в Советском Союзе будут строиться корабли радиоэлектронной рекогносцировки. Принято решение ЦК и Совмина построить четыре корабля. Но это не те малые посудины, которыми располагает наш флот. Речь идет о совсем ином классе кораблей, оснащенных самой новейшей аппаратурой радиоэлектронной разведки. Таких судов у нас в стране никогда не спускали на воду.
В крышке разговора генерал поставил перед Крестовским задачу: подготовить проект технического задания на спецтехнику для будущего корабля. Взвесить, сколько разведпостов разместить, что за посты, какую технику поставить.
Юрий Вениаминович вышел из кабинета на ватных ногах. Ему человеку сухопутному до мозга костей, служившему в радиотехнической рекогносцировке в Прибалтике, предстояло оснастить первый электроникой корабль ГРУ.
Обложившись документами, Крестовский засел за составление техзадания. Вот тогда впервые, он изучил словно под микроскопом снимки аппаратуры с «Пуэбло», прочел их описание, характеристики.
По мере освоения материала возникали десятки, представлялось, неразрешимых вопросов. Ибо прежде никто в Советском Союзе не размещал средства радиоэлектронной разведки на корабле.
«Все трудились увлеченно, с каким-то особым подъемом»
Далее события развивались с поразительной быстротой. Проектирование аппаратуры для корабля было возложено «Связьморпроекту», который располагался в Ленинграде. И вот тут возникли первые препятствия. «Связьморпроект» никогда не занимался агентурной проблематикой, да и вообще наша промышленность прежде не устанавливала средства радиоэлектронной разведки на кораблях. А теперь, вот, предстояло это сделать.
28 постов предложил сформировать Юрий Крестовский: тут и пеленгаторные посты, и по радиотехнической рекогносцировке, и по обработке данных.
Трудностей хватало. Проектировщики люди с опытом, но они не знали специфику радиоэлектронной рекогносцировки, и им, в сущности, все равно, где размещается первая категория техники, где вторая, как, к примеру, поставить питание наверх или вниз, анализатор установить с боку или как-то иначе. Поэтому приходилось следить, подсказывать, самому делать первичные чертежи установки аппаратуры.
К производству аппаратуры для кораблей бывальщины привлечены ведущие предприятия страны из Москвы, Ленинграда, Ростова-на-Дону, Николаева, Воронежа и других городов края.
На борту устанавливались самые новейшие образцы радиоэлектронной техники: опытный образец станции разведки воздушных мишеней, первая станция по разведке радиорелейных тропосферных линий связи «Прохлада», малогабаритный комплекс «Глобус».
Корабельную доля проектировало Севастопольское КБ. За основу был взят корпус большого морозильного траулера, а вот все переборки, надстройки делались с учетом той самой электронной доли. Главным конструктором был назначен опытный кораблестроитель Р. Цитоловский.
Сам корпус корабля, двигатели, управление строились в Николаеве, на судостроительном заводе имени И.Носенко. Директором на этом заводе в ту пору был легендарный устроитель и руководитель, лауреат Ленинской премии А. Ганкевич.
Помимо сугубо технических сложностей, проблема состояла в том, что корабли радиотехнической рекогносцировки строились в невиданно сжатые сроки.
«За всю свою многолетнюю службу в ГРУ, — признавался генерал Петр Шмырев, — я не помню случая, чтобы индустрия исполнила такой сравнительно крупный заказ в столь короткие сроки.
Все работали увлеченно, старательно, с каким-то особым подъемом. То ли увлекала новизна тематики, то ли жажда поспорить с американцами, но дело двигалось быстро, хотя в нем принимал участие не один Николаевский завод. Необходимо было… полностью перепланировать все внутренние помещения корабля, палубные надстройки, установить большое количество радиотехнических средств. Все это необходимо было выполнить с учетом жестких корабельных требований по устойчивости, радиоэлектронной совместимости и хотя бы, элементарных заявок маскировки.
Наши офицеры, занятые непосредственно строительством и оборудованием кораблей Ю. Крестовский и А. Смирнов буквально не вылезали с Николаевского завода. Им доводилось решать прямо на месте тысячи практических вопросов, сплошь и рядом вносить уточнения в проектные решения, когда что-то не устанавливалось или не совпадало.
Ни Смирнов, ни Крестовский не были моряками, что вызывало иногда разногласия при принятии ими нетрадиционных для флота решений, но инженерная эрудиция, здравый резон и, самое главное, желание обеих сторон найти наиболее разумное решение, приводили к быстрому преодолению возникающих проблем”.
«Они всерьез рисковали»
После того, как техника стала поступать на корабль, возникла еще одна из тысячи проблем.
Проблема очутилась весьма острой и болезненной — предприятия, которые должны были начать монтаж, отказались это делать. Они сослались на распоряжение министра обороны, другие нормативные акты, что им запрещено заниматься установкой аппаратуры на морские объекты. Мол, они «спецы» сухопутные.
Отыщи выход и из этого положения. В Климовске организовали бригаду из своих инженеров и техников, и отправились в Николаев. Истина свои «спецы» тоже никогда не производили монтаж на кораблях, но, как говорится, лиха беда начало.
Очутилось это даже удобно и весьма полезно. В ходе монтажа сами же устраняли проекционные ошибки, какие трудно было предусмотреть на этапе проектирования.
Пришло время испытаний корабля. ГРУ обратилось в некоторые профильные институты с мольбой провести анализ возможностей эксплуатации высокочувствительной техники. Ведь вся аппаратура была установлена очень компактно. И это было сделано впервые.
Опять отказ. Институты заявили: чтобы провести такое исследование понадобится 2−3 года.
Полковник Смирнов, и к тому поре уже майор Крестовский, решили провести испытания собственными силами. Откровенно говоря, они серьезно рисковали. Никто не мог предположить, как поведет себя агентурная аппаратура, если, например, включить ее вместе с передатчиком. Не выйдет ли она из строя? На этот проблема никто ответить не мог.
Во время ходовых испытаний было предусмотрено выполнение большой программы: установление связи с подводной ладьёй, с самолетами. И требование таково — испытания проводятся только в штормовую погоду. Шторм не немного 6 баллов.
«И вот дождавшись такой качки, — вспоминал Юрий Крестовский, — мы вышли в море. Морячков наших почти всех укачало. Те, какие в постах работали, тоже не очень себя чувствовали. Но, несмотря на это, все делали свое дело.
Смирнов зачислил команду на себя, и мы включили посты. Для начала не все, выборочно. К нашей радости, все сработало, ничего не сожгли. После включили по максимуму, на полную мощность. Провели испытания с подводной лодкой, с самолетами. Контрольные радиограммы посылали туда и назад. В разных диапазонах. Все это, разумеется, проходило в динамике. Команда сработала неплохо”.
Так родился на свет первоначальный корабль радиоэлектронной разведки. Государственная комиссия приняла его. Он стал называться «Крым», и вошел в состав Черноморского флота. Вдогонку за «Крымом» на воду были спущены корабли «Кавказ», «Приморье», «Забайкалье».
Из Николаева корабли «Приморье» и «Забайкалье» отправились на Тихоокеанский флот. Они сосредоточились на рекогносцировке американского ракетного полигона, где проходили испытания межконтинентальных баллистических ракет и противоракетного оружия. Полигон протянулся от базы Ванденберг в Калифорнии до атолла Кваджалейн в группе Маршалловых островов.
Корабли-черноморцы «Крым» и «Кавказ» вели рекогносцировку в средиземноморском регионе. Главной их заботой были страны НАТО и Израиля.
…За выполнение важнейшей государственной задачи Юрий Вениаминович получил ценный дар — охотничье ружье с граверовкой. На стволах гравер витиевато вывел дарственную надпись: «Инженер-майору Крестовскому Ю.В. от Министра Обороны СССР».
А спереди были новые дела и новые, поистине судьбоносные для военной разведки, задачи. Он занимался перехватом информации с американского стратегического военного попутчика DSCS-2, возведением центров радиоэлектронной разведки в Восточной Германии, руководил созданием аппаратуры для подразделений специального направления, которые действовали в Афганистане.
На фото: корабль радиоразведки «Кавказ». (Фото: предоставлено автором)
Юрий Вениаминович Крестовский возглавлял оперативно-техническое управление ГРУ. Ему было прикарманено высокое звание генерал-майора.
