Сага о «ядерных чемоданах» (портативное миниатюрное ядерное оружие) и проблемах с контролем
«Сага о ядерном чемодане» завязалась осенью 1997 года, когда генерал Александр Лебедь заявил, что во время своего непродолжительного пребывания на посту главы Рекомендации безопасности в 1996 году он был проинформирован о том, что сепаратистское правительство в Чечне владеет небольшими ядерными объектами.
Генерал-лейтенант Александр Иванович Лебедь (28 апреля 2002 г.) был советским и российским военным офицером и политиком, занимавшим инструктивные должности в воздушно-десантных войсках, прежде чем баллотироваться на пост президента на президентских выборах в России в 1996 году. Он не выигрывал их, но был третьим после Ельцина. Запоздалее он был секретарем Совета безопасности в правительстве Ельцина и в конечном итоге стал губернатором Красноярского края, второго по величине региона России, где правил 4 года, до своей кончины после крушения вертолета Ми-8.
Лебедь принимал участие в большинстве российских военных конфликтов в последнее десятилетие существования Советского Альянса, включая советско-афганскую войну. С 1988 по 1991 год генерал Лебедь занимал должность командира 106-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, а затем сделался заместителем командира всех российских воздушно-десантных частей. Генерал сыграл ключевую роль в прекращении военной фазы конфликта в Молдове между приднестровскими сепаратистами и правительством Молдовы в 1992 году в качестве командующего 14-й армией России. Он был весьма популярен. В отличие от других российских политиков 1990-х годов, Лебедь также считался харизматичным лидером, и опросы социального мнения одно время показывали, что он был популярнее Ельцина. В качестве секретаря Совета безопасности в администрации президента после выборов 1996 года он также вел переговоры, возложившие конец первой чеченской войне.
Чтобы прояснить ситуацию, Лебедь создал специальную комиссию, которую возглавил его помощник Владимир Денисов. По словам Лебедя, комиссия смогла заметить только 48 таких ядерных боеприпасов из 132. (Впоследствии Лебедь несколько раз менял общее количество ядерных боеприпасов, в крышке концов заявив, что их было от 100 до 500, но, вероятно, ближе до 100.) Лебедь особо упомянул об оружии, вывезенном в Россию после распада Советского Альянса. По словам Владимира Денисова, его комиссии удалось найти все переносные ядерные объекты, которые находились на территории России в 1991 году или ранее, но не те, какие должны были быть вывезены в 1992 году.
Рассматривая гипотезу потери некоторых переносных ядерных установок в 1992 г., авторы изыскания Центра по нераспространению оружия (ЦНЯ), проведенного в 2002 и 2004 гг., Заявили, что советское ядерное оружие в Беларуси и Казахстане находилось под угрозой. Целый контроль в Управлении Минобороны 12 ГУМО в Москве. Украина могла быть другим случаем, но за прекращением передачи ядерного оружия в крышке февраля 1992 г. последовала особая процедура, закрепленная в российско-украинском соглашении, подписанном в марте 1992 г. Эта процедура включала скрупулезную проверку каждой боеголовки и сравнению с информацией, хранящейся в 12-м ГУМО в Москве.Весной 1992 года напряженные отношения между Россией и Украиной в последнем итоге парадоксальным образом привели к более надежному и поддающемуся проверке подходу , чем в других новых независимых государствах.
Рекомендуем: производство металлоконструкций
В любом случае, человек, какой должен был быть проинформирован (и, вероятно, был), – это Игорь Валынкин, генеральный директор 12-й дирекции ГУМО. В 2001 году он сообщил, что все переносное (футлярное) ядерное оборудование было вывезено. Это звучит правдоподобно, не в заключительную очередь потому, что у этого оружия короткий срок службы, и его необходимо время от времени ремонтировать или отключать. В 2004 году глава комиссии, созданной Лебедем, Владимир Денисов огласил, что он завершил инвентаризацию и сумел сопоставить записи с реальным оружием. Денисов не сообщил, как комиссия поступила с демонтированными боеголовками. Скорее итого, результат был в соответствии с записями 12-го ГУМО по хранению и демонтажу, которые впоследствии принадлежали другому ведомству – на тот момент это было Минатом РФ; а сейчас это агентство «Росатом».
Очевидное несоответствие между реальным инвентарем и записями, которое стало причиной (раннего) заявления Лебедя, вероятно, означало, что оружие, вывезенное из Беларуси и Казахстана, а также Украины, было перемещено на первое доступное хранилище без должной осмотрительности . Нет вин ставить под сомнение заявление Денисова. Несмотря на множество сообщений, нет достоверных доказательств потери ядерных боеголовок.
Портативные миниатюрные ядерные конструкции, часто называемые «ядерными чемоданами», конечно же, привлекают повышенное внимание общественности.
Если это оружие попадет в руки террористов, оно, вероятно, будет воображать наибольшую угрозу. Очень сложно предотвратить ввоз «ядерных чемоданов» через сухопутные границы и тем более через морские рубежи.
Политические, психологические и экономические последствия взрыва миниатюрного портативного ядерного устройства будут намного серьезнее, чем, например, последствия взрыва «нечистой бомбы» (то есть обычной неядерной бомбы, наполненной радиоактивными материалами).
Таким образом, первая и единственная надежная черта защиты от приобретения и использования террористами “ядерных бомб-чемоданов” явно расположена непосредственно в странах, которые имеют такие конструкции или могут их производить.
Вокруг «ядерных чемоданов», то есть миниатюрного ядерного оружия, царит полное молчание, и даже информация, какая «просочилась» в общественность, была чрезвычайно поспешной.
Скорее, это приводит к предположению, что это домыслы ?
Помимо заявления генерала Лебедя, а затем и лиц, какие занимались инспекцией, около 1997 года зафиксировано только два случая, в которых упоминаются ядерные чемоданы:
Первый случай – это заявление директора экологического середины Минобороны России полковника Бориса Алексеева о ядерных объектах массой 90 кг.
Еще одно заявление по этому поводу сделал Антон Суриков, сын одного из глав советского военно-промышленного комплекса, который в 1996 году в интервью эстонской газете Postime сказал, что если войска НАТО высадятся на балтийском побережье России, они могут использовать свои «миниатюрные» ядерные бомбы.
Оба этих случая как таковые, разумеется, очень расплывчаты и недостаточны сами по себе, потому что неясно, говорили ли они о переносных ядерных устройствах или другом подобном оружии.
Даже после 1998 года информации об этих “ядерных делах”, то кушать о миниатюрном ядерном оружии, не хватает.
Конечно, совсем не удивительно, что молчали официальные источники, но и общественные организации молчали на эту тему.
Так, в рукописи важного исследования российского тактического ядерного оружия эксперт ПИР Иван Сафранчук использовал термин «так называемые ядерные конструкции», но в окончательной версии его исследовательского отчета даже не упоминалось о переносных ядерных устройствах.
Другой эксперт-ядерщик, Алексей Арбатов, какой ранее жаловался на отсутствие информации о портативных ядерных устройствах, не упоминает их в своей статье 1999 года для Brooking Nuclear Institute, в какой содержалось огромное количество информации о нестратегических ядерных вооружениях России.
С другой стороны, российский академик Алексей Яблоков, популярный лидер российского экологического движения, сразу же подтвердил обвинения Лебедя и даже заявил, что в Советском Союзе было 700 таких объектов, какие он назвал «ядерными минами». В ответ на утверждения представителей Минобороны о том, что эти устройства не упоминаются ни в каких документах, Яблоков сказал, что это оружие есть в руках КГБ, и поэтому Минобороны, естественно, не имеет соответствующей документации.
Официальные и полуофициальные источники информации в России сразу же начали опровергать утверждения Лебедя и Яблокова, но в их заявлениях (правительственных ключах) постепенно обнаруживалась определенная отрывочная информация, которая вызывала подозрения в существовании портативных ядерных устройств и даже намекала на отдельный их параметры.
Например, официальный представитель Минатома Георгий Кауров отметил, что Советский Союз, как и США, также производит «очень небольшое ядерное оружие» и что «способность производить миниатюрные ядерные устройства демонстрирует высокий уровень технологий и способность создавать многоцелевые ядерные боеприпасы» и даже эстетически привлекательное ядерное оружие ».
Иной чиновник заявил (анонимно), что таких объектов не существует, но если бы они были, их производство и обслуживание были бы очень дорогими.
Но представитель 12-го ГУМО Минобороны России Игорь Валынкин даже заявил в интервью, что серийный номер одного из «портфелей», о каких заявил генерал Лебедь, «РА-115», указывает на один из типов оружия, которое уже уничтожено!
Сложность оценки ситуации заключается прежде итого в том, что многие, если не все, участники скандальных дебатов 1997-1998 годов могли иметь второстепенные мотивы для подобных заявлений. В то пора Лебедь готовился к участию в выборах губернатора Красноярского края и не исключал возможности своего повторного участия в выборах президента России в 2000 году.
Яблоков, какой был вечным противником Минатома, был (и оставался) готов поддержать любые заявления, которые могли бы помочь его интересам; Однако с технической точки зрения его утверждения особенно проблематичны.
Заявления чиновников Минобороны РФ и Минатома вполне удобопонятны и не могут вызвать никаких сюрпризов, независимо от того, были ли различные заявления и разоблачения по поводу ядерных чемоданов истиной или нет, частично или полностью.
«Портрет ядерного чемодана – ядерной мини-бомбы»
Оглядываясь назад с сегодняшней точки зрения, становится четко, что заявления всех заинтересованных сторон в 1997–1998 годах могут относиться к разным классам ядерных установок.
Один из этих классов – ядерные мины, а иной – переносные ядерные установки для спецназа, о которых говорил Лебедь.
Даже если портативных устройств вообще не существовало, можно предположить, что отдельный виды ядерного оружия были достаточно малы, чтобы делать «подозрительные» заявления.
Тексты заявлений представителей Минобороны и министра обороны подлинно были тщательно подготовлены и отрицали наличие «ядерных чемоданов», но не обязательно других малых ядерных объектов!
Таким манером, мы могли также сказать, что они говорили правду, хотя они прекрасно знали, что другие небольшие ядерные устройства могут быть портативными.
А неуверенность в классифицированию могла быть причиной молчания негосударственных экспертов.
Ядерные мины.
Ядерные мины – это хорошо известный класс ядерного оружия. Их использовали инженерные доли вдоль границ Советского Союза, особенно на границе с Китаем. Целью ядерных мин было создание препятствий продвижению армий противника, изменение ландшафта и создание территорий с высоким уровнем радиоактивного загрязнения. Общее количество этих устройств составило 700 – вытекает отметить, что это именно то количество, которое Яблоков назвал в обсуждении ядерных дел (что, вероятно, является доказательством того, что Яблоков не обладает достаточными техническими знаниями в этой районы).
Российские официальные источники сообщили, что в соответствии с Президентскими ядерными инициативами (PNI) 1991 года все ядерные мины были перемещены в центральные хранилища, и их уничтожение было «почти полным». Судя по имеющейся информации, включая официальные и полуофициальные российские ключи, некоторые из этих устройств были относительно небольшими и могли быть портативными. Часто упоминался вес 90 кг, а сила взрыва была открыто небольшой (от 0,02 до 1 кТл).
С другой стороны, также возможно, что были (есть?) Меньшие устройства специальной конструкции для подразделений особого назначения, вероятно, похожие на американские малые атомные боеприпасы для уничтожения (SADM).
В своих заявлениях генерал Лебедь открыто имел в виду именно такие устройства (некоторые источники, в том числе сам Лебедь, указали вес 30 кг).
Вообще, учитывая всю имеющуюся информацию, к извещениям о существовании переносных ядерных установок следует относиться серьезно, с той лишь оговоркой, что их существование уже является абсолютно неоспоримым фактом!
Парашютист – это миниатюрное ядерное оружие
Во-первых, тот факт, что у Соединенных Штатов было (кушать?) Такое оружие, позволяет легко предположить, что оно существовало и в Советском Союзе (тенденция советских разработчиков оружия копировать американские системы или использовать их существование для обоснования своих собственных курсов исследований хорошо известно).
Кроме того, советские ученые известны своими усилиями по испытанию всех доступных вариантов, вводя самую мощную ядерную установку;
Поэтому вполне логично предположить, что они пробовали и миниатюрные версии.
Артиллерийские снаряды для гаубиц калибра 152 мм (какие в музее «Челябинск-70» называют самыми маленькими ядерными снарядами в мире) являются примером способности создавать сравнительно небольшое и легкое ядерное оружие.
Один российский эксперт считает, что эти шрапнели (диаметр 15 см и длина 50 см) – самые махонькие ядерные устройства, контролируемые советскими разработчиками (военно-морское оружие калибра 130 мм не имело ядерной шрапнели).
На основании всей доступной информации можно сделать вывод, что если переносные ядерные установки были , то они, вероятно, обладали следующими характеристиками :
Небольшие размеры (60 х 40 х 20 см) и относительно небольшой вес (вероятно, от 30 кг). Эти параметры в цельном совместимы с имеющейся информацией о советских 152-мм артиллерийских снарядах, а также с американскими SADM.
Низкий выход (менее 1 кТ, может быть, даже итого 0,1 кТ).
Они оставались под постоянным контролем 12-го ГУМО (главного управления Минобороны, отвечающего за все ядерное оружие), хранились на специальных базах (или вблизи них), а также на центральных строях и предназначались для быстрой передачи в специальные силы.
Короткий срок службы между регулярным обслуживанием.
По словам представителя 12-го ГУМО Минобороны России Игоря Валынкина, необходимо было заменять доли малых ядерных объектов каждые несколько месяцев (дополнительные источники были упомянуты через полгода). Таким манером, Валынкин прямо подтвердил утверждения о существовании переносных ядерных установок. Стационарные ядерные мины с таким коротким сроком хранения не имели бы резона, в отличие от переносных устройств для использования в тылу врага.
Вероятно, они были оснащены соответствующими соединениями (PAL), поэтому они, вероятно, не будут использоваться без позволения. Кроме того, есть неподтвержденная информация о том, что некоторые малоразмерные устройства (152-мм гаубицы осколки) хранились по частям, т.е. различные детали хранились раздельно, и в случае войны была обеспечена их быстрая сборка.
Однако следует отметить два важных аспекта:
Во-первых, очевидно, что никаких попыток сопоставить записи с реальным оружием не предпринималось, пока Лебедь не приказал создать специальную комиссию в 1996 году. Следовательно, Лебедь заслуживает как минимум заслуги в этом.
Во-вторых, был шанс утерять оружие при поспешном и плохо организованном (по понятным причинам) выводе в Россию.
Но если аналогичная ситуация повторится в другом случае и где-то еще, ядерное оружие подлинно может быть «потеряно».
Решение о выводе ядерного оружия из Азербайджана было, по-видимому, принято в спешке и в условиях порядочного стресса, но оно также привело к общенациональному выводу ядерного оружия из почти всех недавно образованных бывших республик Советского Альянса. Этот процесс продолжался в течение 1990 года и, вероятно, до начала 1991 года. Трудно сказать, когда эта задача была завершена, но кушать основания полагать, что до весны 1991 года тактическое ядерное оружие оставалось только в России, Беларуси, Казахстане и Украине, в республиках. , в каком также было размещено стратегическое ядерное оружие.
В любом случае, к концу 1991 года, когда Соединенные Штаты предложили сжать тактическое ядерное оружие, чтобы облегчить консолидацию ядерного оружия, его вывод в Россию был завершен.
Это было огромное обязательство, какое, кстати, было сделано почти в полной секретности.
Вывод также привел к консолидации ядерного оружия в меньшем числе хранилищ. Оружие, выведенное из республик, было размещено в существующих хранилищах и, кроме того, хранилось в основном, но не исключительно, в так именуемых «Техника-С» – к центральным хранилищам, которые были защищены, обслуживались и укреплялись намного лучше, чем связанные хранилища в воинских долях. Это, безусловно, помогло обеспечить безопасность ядерного оружия в период, когда Советский Союз вступал в последние месяцы своего существования, а также в бурливый период первых лет после его распада.
Отрицательным моментом поспешного вывода ядерного оружия в 1990 году и других из Беларуси, Казахстана и Украины в 1992-96 годах бывальщины протоколы отчетности. Согласно интервью с тогдашними действующими офицерами, находившимися на действительной службе и вышедшими на пенсию в первой половине 1990-х годов, бухгалтерский учет нередко был некачественным.
Этот недостаток привел к множеству проблем в конце 1990-х годов.
Кроме того, выбор целевых репозиториев нередко был почти случайным – часто это были просто самые близкие к исходному месту или у которых была свободная емкость.
Планирование было принесено в жертву скорости .
Однако это возбуждало проблемы с безопасностью на некоторых объектах, поскольку количество руководителей превышало максимально допустимое, и у персонала были проблемы с поддержанием пояса внутреннего контроля.
Эта проблема не была решена и 15 лет спустя , когда (по данным, опубликованным 12-м ГУМО) количество тактического ядерного оружия было сжато на три четверти.
Валерий Розанов доктор психологии, аналитик
