Разведчику-нелегалу, полковнику внешней рекогносцировки Герою Советского Союза Геворку Андреевичу Вартаняну – 85Геворк Андреевич и Гоар Левоновна Вартаняны – семейная пара нелегалов, почитающаяся самой результативной в истории современной разведки. Во многом благодаря им в 1943-м в Тегеране удалось предотвратить покушение на Сталина, Рузвельта и Черчилля.
Фото: Дмитрий Коробейников/РИА Новинки
А потом несколько десятилетий нелегальной работы по всему миру, присвоение в 1984-м звания Героя и только через несколько лет возвращение на Отечество. Горжусь тем, что в 2000-м мне первому довелось слегка “рассекретить” героев, рассказав о суровых годах в Тегеране.
Их квартира в тихом переулке вечно поражала невиданной чистотой и даже изысканностью, однако без всяких переборов. Гоар Левоновна моложе отмечающего юбилей супруга на пару лет. Встречает гостей в элегантных платьях и умело подобранных к ним туфельках на высоких каблуках. Смеется: “Вы же тогда написали про эти каблучки, вот и доводится держаться”. Блюда на столе не по-нашему, не по-московски, вкусны. Но главный рассказчик, бесспорно, Геворк Вартанян.
Российская газета: Геворк Андреевич, юбилеи – юбилеями, но по-прежнему на службе?
Геворк Андреевич Вартанян: Отъезд на труд каждое утро – в девять, и минут через 40 уже на месте. Вот обратно иногда на час-полтора – в пробке. А на работе – все свои, обстановка и деловая, и дружественная. Пока приношу пользу, мне самому приятно.
РГ: Если можно, в общих словах, чем сейчас занимаетесь?
Вартанян: В общих: с молодежью встречаюсь, стряпаем их к такой же работе, как моя. Плюс много езжу по России, и один, и с Гоар, стараемся не отказывать, когда приглашают.
РГ: Работаете с молодыми ребятами. Значит, кушать продолжатели вашего дела? Та часть разведки, к которой принадлежите вы, остается?
Вартанян: Конечно. И дает результаты. Люди, каких мы годы назад готовили, возвращаются с боевого поста. Хорошие ребята – у нас отличная смена.
РГ: Догадываюсь, вы с ними сегодня занимаетесь не стилями…
Вартанян: Нет. Просто напутствия, пожелания. Иногда у них возникают вопросы – отвечаю. А так – есть у нас, можно сказать, тренеры, которые подают им все что надо.
РГ: С какого примерно времени вы в разведке?
Вартанян: Почему примерно? У меня свой праздник: 4 февраля на труду отмечали 69 моих календарных лет в разведке – с 4 февраля 1940 года и по сегодняшний день. 45 лет, считая иранский этап, в нелегальной разведке в зарубежье. Со льготами, которые полагаются, выходит 118 лет.
РГ: Вы всегда работали под армянскими фамилиями?
Вартанян: Под различными. В зависимости от обстановки.
РГ: Вы вообще считали страны, в которых пришлось побывать?
Вартанян: Доходит, наверно, до ста. Но это не значит, что в каждой из них мы трудились. Бывали проездом или неделю, пару, месяц. Но под сотню за 45 лет – точно. Основная работа была в нескольких десятках краёв.
Гоар Левоновна: В тех, где я вновь выходила за мужа замуж. Когда вместе с группой женщин мы встречались с Владимиром Владимировичем Путиным под 8 Марта, он задал мне проблема: в каких странах вы были? Я честно ответила: во многих. И он, мгновенно все поняв, посмотрел, засмеялся.
РГ: Я слышал, как свободно говорили вы с внучкой Черчилля на английском.
Вартанян: Ну не весьма. Все же два десятка лет здесь. Но языки сидят в нас с Гоар крепко.
Гоар Левоновна: Иногда я предлагаю: давай поговорим на других стилях, чтоб не забыть. Не соглашается.
Рекомендуем: микрофон беспроводной
Вартанян: Надоело они мне. Хочется на своих.
РГ: И сколько же языков вы знаете?
Вартанян: Этот простой проблема для нас сложен.
РГ: Извините.
Вартанян: Русский, армянский, английский, итальянский… Другие тоже. Языков семь-восемь набирается. Фарси по-прежнему неплохой.
Гоар Левоновна: Недавно встречались с Игорем Костолевским – он играл главную роль в “Тегеране-43”. Актер прекрасный, человек милый, не ведал, что за встречу готовят ему в театре. Когда нас увидел, сразу встал, обнял. Так хорошо поговорили. Но я спросила, почему у вас Тегеран, отель такие обшарпанные? В ту пору был красивый город. И Костолевский ответил, что снимали в Баку. Я ему: но и в Баку могли подобрать что-то попристойнее.
Вартанян: А я заметил не Костолевскому, а для истины, что зря он там все время стрелял. Разведчик перестает быть разведчиком, если начинает применять оружие.
РГ: Геворк Андреевич и Гоар Левоновна, вы жизнелюбы, но были же и трудные моменты, которые переживались тяжело.
Гоар Левоновна: Когда первый раз после Тегерана мы уехали вдали и надолго, мне не давало покоя то, что расстались с родителями. Я очень любила маму, без нее тосковала. Чтоб обидеть ее, сказать что-то не так – в существования моей даже близко не было. Но три года мама моя плакала из-за нас. И у Жоры отец тоже мучился. Переживал и любой день ходил к моей маме.
Вартанян: Но отец знал нашу работу. (Отец Геворка Андреевича тоже трудился в Тегеране на советскую разведку. – Авт.) Хотя каждые два-три года вырывались в отпуск.
Гоар Левоновна: И письма им мы издалека строчили. Но какие. Одно и то же: чувствуем себя хорошо, не волнуйтесь, у нас все нормально, желаем, чтобы у вас тоже все было хорошо. Вот и все. Потом уже сами над собой начали хохотать. И решили, что больше посылать этих писем не будем: ну что мы пишем?
РГ: А что получали в ответ?
Вартанян: Ответ по радио получали подобный: дома у вас все нормально.
Гоар Левоновна: У нас в Ереване живет племянница – дочь моего брата. Ее дочка нам как внучка. Мы наших меньших любим – они наши дети, так мы их воспринимаем.
РГ: Они все о вас знали и знают?
Гоар Левоновна: Ну, что-то и знают, многого – нет. Конечно, жить вдали от ближних – очень непросто.
РГ: И все-таки почему вы решили возвратиться: устали, требовался отдых?
Вартанян: В 1984 году мне первому из Службы внешней рекогносцировки после легендарного Николая Кузнецова присвоили в мирное время звание Героя Советского Союза. Выдали, даже тут, в Москве, на другие документы, чтобы никуда не просачивалось. Но в 1985-1986 годах были уже и предательства. И мы с Гоар подумали, что отработали столько лет. Перешагнули за 60 годков. Мы не то что устали, но решили, что хватит скитаться, когда подходит такой возраст. Что если пожить покойно? И получить звание Героя – высшее счастье. Весть эта как-то все же могла просочиться. Неизвестный Герой-нелегал – кто он, откуда, что это за шишка? Контрразведка любой края могла начать искать, наводить справки. И во время очередного отпуска, когда мы приехали сюда в 1984-м, попросили о том, чтобы потихоньку вернуться. Тогда во главе разведки стояли Чебриков, Крючков, Дроздов. Нам разрешили, дали пару лет на спокойное завершение дел. И мы вернулись. Трудиться можно было еще лет десять. Потому что нам везло: не было вокруг предателей. И мы, не разрушая мостов, приехали. Прошло еще полтора десятка лет. Никто нами не интересовался, не разыскивал. И только в конце 2000 года появилась ваша статья о нашем тегеранском периоде, пошли телепередачи. По словам долголетнего руководителя нелегальной разведки Дроздова, “все эти цэрэушники и контрразведчики, которые дружили с вами десятки лет, не пойдут и не скажут, какие же мы глупцы. Эти советские разведчики работали у нас под носом”.
РГ: А позвольте житейский вопрос. Все, что было нажито там, в чужих странах, – это все осталось по ту сторону?
Вартанян: Мы вернулись с двумя туристическими чемоданами.
Гоар Левоновна: Все предметы, нажитые честным трудом, там – и машины, и телевизоры, и обстановка. Виллы у нас не было: два-три года в одной стране, и нужно было уже ехать в иную. А из Тегерана в 1951-м мы кое-что привезли, потому что возвращались официально. Посмотрите, эти воспоминания молодости – они с нами. Вот подстаканники, из которых мы с вами пьем чай, – свадебный дар. Шесть штук с подносом. Скоро будет 63 года со дня нашей свадьбы.
Есть тайны, которые не откроют
Мы начали рассказ о военном прошлом Геворка Андреевича и Гоар Левоновны Вартанян, семейной пары нелегалов, в нашем выпуске выходного дня "РГ" N24 (12 – 18 февраля 2009 года). Ныне – завершение беседы, которая получилась, принимая во внимание профессию супругов, неожиданно откровенной.
Российская газета: Геворк Андреевич, после стольких лет безвестности – 45 лет вдали от дома, вы сейчас человек известный. Вас, наверное, и на улице узнают? Не давит такая популярность?
Геворк Вартанян: Узнают и в Ереване, мы туда усердствуем пару раз в год обязательно выбраться, и дома, в Москве.
РГ: Вы же со звездочкой.
Гоар Левоновна: Нет, Жора со звездочкой редко.
Вартанян: Подходят: "Извините вы тот агент – Вартанян? Вы же в войну предотвратили покушение на "большую тройку" в Тегеране! Позвольте пожать вашу руку, благодарю за то, что сделали, гордимся вами…" Конечно, никак не давит. Приятная популярность. Ощущаешь, что какой-то след мы с Гоар покинули.
РГ: Знаю, что вы 69 календарных лет в разведке: с 4 февраля 1940 года и по сегодняшний день. Знаком со многими разведчиками, и радовался их долголетию. Герой России Алексей Николаевич Ботян в 92 года снялся в кинофильме, по субботам играет в волейбол, а на премьере своей картины, как же тактично, но отбрил иностранного журналиста, задававшего некорректные вопросы. Джордж Блейк накануне 85-летия написал книжку. Корифеи разведки Гудзь, Мукасей, Старинов ушли, когда им было за 100! Гудзю, когда ему уже стукнула сотня, я помогал выбирать лыжные палочки. У 100-летнего Мукасея память была поразительная. Расскажет мне эпизод-другой, и наутро звонок: давайте эту деталь исключим, еще не пора, а вот эту прибавим. Долгую жизнь прожили Герои России и светлейшие головы Феклисов, Барковский, до конца дней остававшийся потрясающим собеседником. В свои солиднейшие годы поражали глубочайшей цивилизацией американец Коэн, немец Вольф, наши Судоплатов, Соколов, Зарубина… Это только те, кого я знал. В чем-то же, но кушать секрет такого плодотворного долголетия?
Вартанян: Ответ простой. Наша профессия. Она увлекательная. Тебе хочется жить, чтобы трудиться, работать. Видишь: есть плоды, значит, нельзя останавливаться. Сомневаюсь, что долгий отдых идет на пользу. Служба сделала нам с Гоар отличный дар: построила дачу. Никогда у нас здесь ее не было. Но за три года надолго – на неделю – выбрались лишь однажды. И хватит. Десять дней этих зимних каникул, представляется, многовато. Надо держаться в тонусе. И нельзя давать себе расслабляться. Ни в коем случае!
РГ: Иногда в книгах даже ваших бывших начальников проскальзывали какие-то намеки на вашу труд – ту, что вы вели после Тегерана. Но эта стадия – без сроков давности?
Вартанян: Есть вещи, дорогой Николай, которых вообще не отворят – никогда. Кое-что, быть может, чуть-чуть. Даже в операциях по Тегерану, о котором мы с вами подробно в свое время беседовали, столько итого, о чем не сказано и что совсем не тронуто… Хотя сняты фильмы, написаны книги.
РГ: И вы с этим живете. Но разве не хотелось бы кому-либо рассказать, поведать?
Вартанян: Мы к этому привыкли. Лишнее не говорим.
РГ: А воспоминания – не для публики – для будущих учеников, для истории, извините за патетика, для вечности? Берете магнитофон, наговариваете. Представляю, что вы можете рассказать.
Вартанян: А если каким-то образом попадет в чужие длани? Такое исключить нельзя. Скольких людей подставим. Ну, что-то, понятно, для пользы дела пишем. Вернувшись очень и весьма давно из, скажем так, одной страны, Гоар по просьбе Службы написала некое пособие. Как себя в этом не совсем обыкновенном государстве вести, о традициях, манерах, способах общения. Столько лет прошло, а коротким этим путеводителем до сих пор пользуются. А дела наши, и подробнейше, в архивах. Так вернее. Но что-то выходит, вылезает. Вот вам – о последнем эпизоде. После съемок английского телефильма о покушении на "большую тройку", их вела в Москве внучка Черчилля, с какой мы познакомились, появилось в прессе немало статей.
РГ: Наша газета подробно поведала об этом и на своих страницах, и в приложениях к "Дейли телеграф" и "Вашингтон пост".
Вартанян: И семейство, с которой мы познакомились в одной из далеких дальневосточных стран и не виделись с 1960-го, нас отыскала, прочитав эти статьи. Мы выехали из Ирана под своей фамилией – Вартанян, и они нас по ней ведали. Сейчас живут в Лондоне, и увидели в газете фото – мы в ту пору и сегодня. Обращались к знакомым армянам, искали номер нашего телефона, и мы с Гоар разрешили: пусть звонят. Тут же через неделю приехали со слезами на глазах в Москву всей семьей, и мы провели с ними целую неделю. Теплые люд, горевали, думали, мы погибли.
РГ: Знали, чем вы по-настоящему занимались?
Вартанян: Даже не догадывались. А сейчас не спрашивали.
Гоар Левоновна: Но прорвалось все-таки: "Кто бы мог поразмыслить".
Вартанян: Они – наши друзья. Почему у разведчика-нелегала не может быть в чужой стране близких друзей, с его работой никак не связанных? У нас по всему вселенной много знакомых, товарищей.
РГ: И они помогали вам в работе?
Вартанян: Не в оперативной. Понимаете, мы всегда чувствовали себя надежно в компании нормальных людей. Но и в их обществе невозможно терять чувства осторожности. Потому что и среди вроде бы своих могут попадаться провокаторы. Надо распознавать, ведь сама специальность заставляет быть психологами. А когда приходилось уезжать, то наверняка друзья потом интересовались: куда же эта пара пропала, пропала? Не думаю, что и сегодня они знают, где мы сейчас, кем были. Если только видели фильмы, читали статьи. Здесь нет цинизма, но это – существование разведчика, и нам важно было иметь такое вот окружение. Потому что если полиция вдруг проявляет заинтересованность, то начинает вечно с твоих близких. А друзья всегда отзываются о тебе хорошо.
РГ: Догадываюсь, что многие были из армянских общин.
Вартанян: Вы правы. Но частично. Невозможно долго держаться только в армянской общине. Скорее, наши соотечественники на первых порах в какой-то стране давали нам выход на иных людей, на иные сферы. Мы завязывали знакомства и потихоньку, постепенно от этой диаспоры уходили.
РГ: Но почему?
Вартанян: Опасно: мы, армяне, весьма любопытны, у нас – связи по всему земному шару. И если слишком вживаться, с корнями вписываться в какую-либо армянскую диаспору, то могут заинтересоваться, проверить. Сработает лучше, чем контрразведка.
Гоар Левоновна: Вы так сообщаете, что я с вами сижу и слушаю, а надо чай принести.
РГ: Геворк Андреевич, вот и Гоар Левоновне интересно. Может, еще что-то из нерассказанного?
Вартанян: О случайных встречах, какие для нелегалов смертельны, мы говорили. Но вот еще об одной. В 1970-м выбираемся в отпуск из нашего нелегального зарубежья и отдыхаем в Ереване. Вдруг ровно на нас идут знакомые. Объятия, поцелуи искренние, люди-то хорошие. Ясно, не догадывались, кто мы. Помогли нам в том государстве легализоваться. Их дом – как наш родной. Сквозь них мы создали свое окружение, вошли в общество. Когда мы покидали ту страну, то уезжали, с ними не попрощавшись. Такова жизнь нелегала. И вот в Ереване отправь вопросы: где вы, как вы? Почему из такой-то страны уехали? Мы искали вас по банкам, но так, чтоб не вызвать подозрения.
РГ: По банкам, это потому, что в них подробные эти?
Вартанян: И нас, как и их, селят в гостиницу. Мы с чемоданами, и со всеми необходимыми атрибутами. Товарищи по Службе быстренько предоставили и оберегали нас, как только могли.
Гоар Левоновна: И мы неделю – с ними. В Ереване тогда пришлось тяжело. Всюду знакомые, ведь мы там после Тегерана учились, могли при них подойти, расспросить.
РГ: Но были и друзья иного рода?
Вартанян: Те, какие помогали или были завербованы. Или не были завербованы, но все равно, как у нас говорят, из которых "качали информацию". Некоторые делились ценными для нас новинками просто на доверительных началах. Это уже чисто человеческий фактор. Когда есть что рассказать и найден хороший внимательный собеседник, охота излить душу. А если вы вовремя задаете еще и наводящий вопрос, то не надо никакой вербовки. Бывает достаточно знакомства с компетентным человеком. Да и вообще вербовка – дело ювелирное. Если я вербую кого-то, значит, я себя раскрываю. Откуда у меня полная уверенность, что завтра он меня не выдаст? Когда мы трудились в Иране, то к нам на идейной основе приходили десятки. Но вы заговорили о случаях, об эпизодах, и мне припомнилось, что однажды в одной стране…
РГ: О, эта одна край…
Вартанян: Так именно в ней, далекой или близкой, похитили опять-таки одного руководителя. И все силы были брошены на поиски преступников. Застопорили и меня: откройте багажник. Посмотрели, и я поехал дальше. Следующий пост: выходите из машины! Мы вышли, снова открыли багажник: а там – машина. Меня спрашивают: это чей? Спокойно говорю, что это вы туда бросили, не мой же. Но ситуация, сами понимаете, напряженная. Похищен государственный чиновник, его разыскивают… И тут на мотоцикле нас догоняет тот, первый полицейский, который при осмотре забыл свой, понимаете, свой автомат в моем багажнике. Вопиющая полицейская небрежность: позабыть оружие, когда шуровал при досмотре. Случай – анекдотичный. Но сначала подумал, что разыгрывают провокацию. Вот где можно было засыпаться. Истина, потом мы бы доказали свою непричастность. Но сколько нервов, времени, и какое к нам бы тогда внимание.
РГ: А бывало, что, грубо говоря, доводилось смываться?
Вартанян: Нет, если смоешься – то уже все. Но вот что произошло в другой стране, где в ту пору находились серьезные военные учреждения. Мы в том городе трудились, и небезрезультатно. Были у меня на связи важные персоны. И вдруг наши меня вызывают на встречу. Говорят: за вами увязалась "наружка". Надо спешно в Москву. Ваш захват произойдет в таком-то аэропорту такого-то числа. И когда он назвал дату, то сердце мое ёкнуло. Потому что собственно на этот день у меня и был заказан билет. Думаю, скажу ему про это, он вообще перепугается – хана. Надо же, какие в жизни случаются совпадения. И спокойно, поверьте, исключительно спокойно объясняю нашему товарищу, что два раза в день проверяюсь, никакой "наружки" нет, случилась ошибка. Прошу передать в Москву, что это какая-то путаница, недоразумение. Нельзя из-за нее бросать налаженное дело и, как вы, Николай, сообщаете, смываться. С трудом, однако, убеждаю в этом. Проверяюсь, все чисто, за мной не следят, прихожу в скромную свою гостиницу, и тут администратор передает мне повестку: завтра в 10 часов утра меня возбуждают в полицию. Вот тут у меня от сердца отлегло.
РГ: Как отлегло? Вызывают в полицию!
Вартанян: Если бы действительно решили брать, то уж в полицию достоверно не вызывали. Пошел в полицию, а там мелкая формальность, которую быстро уладил.
РГ: Но откуда тогда такое беспокойство за вашу существование? И почему решили, что вы под колпаком?
Вартанян: Если коротко, то удалось выяснить, что за восточным человеком моего возраста, роста и наружности подлинно ходит "наружка". Кто он и что наделал, так и останется неизвестным. И подумали, что это я, и хотели меня обезопасить, срочно спасать. Если бы в тот раз нервы отдали, мы бы много чего не сделали. А так еще долгое-долгое время очень неплохо работали. Но мы терпели все это спокойно. Потом привыкли. С годами пришел эксперимент, появилась натренированность.
РГ: Приходилось ли сталкиваться, общаться с разведчиками других государств?
Вартанян: Всякое бывало. Тут и легальные разведчики под заслоном сотрудников посольств. И официальные представители ФБР, ЦРУ. Мы бывали с ними в компаниях, и когда они начинали спорить, иногда сталкиваться в разговоре между собой, то и проблем задавать не приходилось. Надо было только слушать – внимательно слушать. Иногда ко мне, вполне легализированному в этой стране, произнесём, бизнесмену, делались подходы. Что ж, черт с ними, и я мог что-то дать им по экономике, по бизнесу. Чаще всего мне задавали вопросы по инвестированию денежек. Ты советуешь, но и тебе дают прогнозы, ведь эти ребята имеют в стране влияние, а в результате получаешь исключительно ценную информацию.
РГ: Вы с Гоар Левоновной повествовали, что приезжали домой в отпуск. А это не рискованно? Пересечение границ, показ документов. Момент деликатный.
Вартанян: Технически это не очень опасно. Но тогда это было сложнее: не было такого потока людей. И внимания на всех хватало. А мы вечно смотрели, к какому окошку идти. Видишь же, как человек работает. Быстро схватываешь: этот придирается. Потихоньку переходишь в иную очередь. Опытный работник тебя пропускает быстро. А молодые – скрупулезно. Так что у приезжающего есть свобода выбора. И оценки тоже.
РГ: Даже такие мелкоте?
Вартанян: Из них тоже и состоит жизнь нелегала.
РГ: Теперь все настолько компьютеризированно.
Вартанян: Да, кое в чем стало сложнее. Но против всякого нововведения кушать и противоядие..
РГ: Однако сегодня вводится биометрия. Ее же не обманешь?
Гоар Левоновна: И как же тогда?
Вартанян: Выход есть. Наука, техника трудятся, развиваются. Но давайте о другом: если ты становишься гражданином этой страны, значит, ты прошел всю проверку – и у специальных служб тоже. Тебе нечего страшиться. У нас официальное гражданство и документы – совершенно официальные, никакой липы.
Гоар Левоновна: Однажды мэр города давал.
Вартанян: Мы гражданство получали, когда необходимо было.
РГ: Но я повторюсь: а если нажать на кнопку компьютера?
Вартанян: Пусть они хоть на двадцать кнопок нажмут. У тебя же все верно. Бывали случаи, что какое-то время приходилось работать и по липовым паспортам. Но у нас все умеют делать очень красиво и качественно. Тут учитывается все.
Гоар Левоновна: Случалось, надо было скоро менять паспорта.
Вартанян: Но это уже техника.
Анекдот от Вартаняна
Людей возраста солидного спрашивают: "Что лучше – маразм или склероз?" Ответ: "Разумеется, склероз". – "Но почему?" – "Да потому, что не помнишь, что уже наступил маразм".
Общество История Общество Семейство и дети 100-летию отечественной внешней разведки посвящается… Иосиф Сталин
