Сигтунские врата.
“Основной вход в новгородский Софийский собор издавна украшают бронзовые врата северо-германской работы XII в. Врата представляют собой своего рода скульптурный иконостас и являются выступающим произведением европейского искусства раннего средневековья. Старинное предание связывает появление этого памятника в Новгороде с походом новгородцев на шведский город Сигтуну (1187). Сообразно преданию, церковные врата привезены новгородцами из Сигтуны после победоносного похода…
Что представляет собой сам памятник? Врата заключаются из двух створок (в основе деревянных), на которые набиты бронзовые листы с приклепанными рельефами. С помощью рельефной орнаментальной каемки каждая створка разделена горизонтально на 7 полей, каждое поле (кроме двух верхних) поделено вертикальной каймой на две доли. На каждом поле помещен рельеф на тему из священного писания (правда, есть и другая тематика). Почти на каждом поле есть латинская надпись, которая должна была пояснять изображение, и, почти всегда, русский перевод надписи. На двух посредственных полях, на обеих створках — две бронзовые львиные маски с движущимися внутри пасти поддужками; поддужки служили ручками для отпирания врат.
Для датировки монумента и установления места его изготовления исключительную ценность представляют две рельефных фигуры в епископском облачении, снабженные надписями. На одном рельефе изображен епископ Магдебургский Вихман (1152—1192), на товарищем — Александр, епископ de Blucich (обычно толкуется как «Плоцк»; в Плоцке действительно в XII в. был епископ Александр, занимавший этот пост в 1129—1156 гг.). Отсюда явствует, что врата бывальщины, повидимому, изготовлены в Магдебурге, одном из крупнейших центров художественного ремесла тогдашней Германии, и что изображение Вихмана является ктиторским портретом (портретом заказчика). Очевидно, и вторая фигура епископа имела какое-то касательство к памятнику; тогда, если весь памятник создан в одно время, его надо датировать 1152—1156 гг., годами, когда сходится время правления обоих епископов.1 В недавнее время дата изготовления установлена еще точнее: 1152—1154 гг. По мнению Альмгрена и линии других исследователей, врата были изготовлены для магдебургского епископа, а затем перевезены в Плоцк. По всему своему стилю врата, подлинно, являются типичным произведением северо-германской, саксонской работы XII в. Как указывает Гольдшмидт, врата должны были выйти из той же мастерской, в какой был вылит памятник из меди, стоящий на могиле умершего в 1152 г. архиепископа Фридриха фон Веттин, предшественника Вихмана.
Обращают на себя внимание также фигуры двух искусников, Риквина и Вайсмута (так гласят надписи), изготовлявших врата, и фигура мастера Авраама (с одной русской надписью), видимо — русского, монтировавшего врата в Новгороде. Уже давным-давно было замечено, что памятник дошел до нас не в первоначальном виде. Монтировка, произведенная в Новгороде и дошедшая до наших дней, не соответствует первоначальному благосклонности отдельных сцен, не соответствует первоначальной композиции памятника. Расположение рельефов имело определенную последовательность, подчинялось общей идее; при монтировке в Новгороде эта последовательность была преступлена, и теперь композиция носит, в основном, случайный характер. Исследователями давно уже обращено внимание и на то, что отдельные части памятника изготовлены не одновременно и расходятся по манеру…
И монтировка врат не в первоначальном виде, и наличие частей, заимствованных из другого памятника подобного рода, приводят нас к выводу, что врата угоди в Новгород, повидимому, как военная добыча.
Очевидно, когда врата увозили со старого места, обстановка не позволяла думать о том, чтобы отдельные доли снимать и складывать в определенном порядке, чтобы зафиксировать старую композицию и чтобы сохранить все части и детали. В результате, по привозе их в Новгород, немало частей не досчитались, пришлось их заменить другими (заимствованными из других врат, увезенных одновременно или приобретенных позднее, для того, чтобы восполнить недостающие доли). Так как старая композиция не была зафиксирована, пришлось врата монтировать по- новому. Указанная обстановка бывает во время взятия какого-либо города, особенно если взятие города производилось не с целью завоевания, а в результате набега, после которого победители разом возвращаются обратно. Именно такая обстановка должна была быть и при взятии Сигтуны.
Есть ли в самом памятнике какие-либо особенности, позволяющие его связать со Швецией?…Попытку увязать памятник со Швецией сделал финский исследователь Аренберг. Он обратил внимание на сцену на правой створке врат, на какой изображен человек в длинной одежде с нимбом, и перед ним корзина (или какое-то иное вместилище) с тремя отрубленными человеческими башками. На медной доске, к которой приклепаны изображения, имеется латинская надпись «Descedit adiferos» (ad inferos, т.e., по русской терминологии, «Сошествие во ад»). Но и эта надпись не вполне объясняет содержание изображения. Аренберг выдвинул суждение, что на этой сцене изображен не Христос, сходящий «во ад», а популярный в средневековой Швеции св. Сигфрид.
В шведском средневековом искусстве св. Сигфрид изображался обыкновенно с такими же аттрибутами — с тремя отсеченными головами. Сигфрид, как известно из источников, длительное время провел в Сигтуне, и его жизни в этом городе отдана значительная часть его жития. Таким образом вероятно, что этот рельеф изображает сцену из жизни сигтунского святого Сигфрида. Аренберг предложил, дальше, трактовку одной из непонятных надписей на вратах, связывая эту надпись с своей трактовкой рельефа. На неширокой вертикальной пластине, закрывающей левую доля одного из полей правой створки, над изображением какого-то человека в одежде воина, помещена надпись IGERE (Н. Собко декламировал ее как SIGERE, — первая буква находится под каймой); эту надпись до сих пор никто объяснить не мог.Первое «Е», в надписи недостаточно отчетливо, тут могло быть „F“, и надпись могла гласить SIGFRE(D). При этом, данная пластина случайно помещена на данном поле, она с таким же успехом могла быть пристроена в любом другом месте врат; прикрепленная к пластине фигура с этой надписью, скорее всего, никак не связана. Эта пластина вполне могла первоначально служить полем для рельефа с отрубленными головами…Таким образом, анализ самого монумента и его художественных особенностей говорит о возможности и даже вероятности старого предания, связывающего врата с походом на Сигтуну, но не дает нам безусловного подтверждения этого предания.
Как же эти врата, выполненные в Магдебурге, могли угодить в Новгород и оказаться украшением главной святыни города? Самое простое предположение — покупка врат новгородцами в Магдебурге или где-либо в нордовой Германии — должно считаться исключенным. Мы уже приводили данные художественного анализа памятника, подтверждающие правильность предположения, что врата бывальщины привезены как военная добыча…За время существования Новгородского государства нам известны по источникам три бесспорных факта взятия новгородскими армиями крупных городов, принадлежавших католическим государствам: взятие Дерпта в 1262 г. и взятие Або в 1198 и в 1318 гг. В.А. Богусевич сделал попытку доказать, что интересующие нас врата привезены в Новгород в итоге первого из указанных событий, в результате взятия Дерпта в 1262 г. великим князем Дмитрием Александровичем. Но все построение Богусевича, устанавливающее целью доказать, как врата попали из Магдебурга в Дерпт, а из Дерпта в Новгород, довольно искусственно. Кроме того, в приводимых им же самим этих источников о взятии Дерпта в 1262 г. содержатся подробности, опровергающие эту гипотезу.
[В ливонской рифмованной хронике, как указывает Богусевич, говорится, что русские перебили немало народа и сожгли город до тла, причем спаслись только те. кто бежал в замок, откуда очевидно, что замок не был взят. Дерпт в половине XIII в. состоял из «замка», т.е. городской цитадели, являвшейся несколько улучшенным согласно немецкой фортификационной технике старым эстонским городищем (взятым немцами в 1224 г. и популярным вам по русским летописям под именем Юрьева), и укрепленного городского посада, возникшего вокруг стен «замка». В «замке» за его земляными валами были резиденция епископа и городской собор. Если бы из Магдебурга в Дерпт действительно были привезены церковные врата, они, как выдающийся верующий и художественный памятник, должны были находиться в городском соборе. Поскольку «замок» Дерпта новгородцами не был взят, захватить показанные врата во время взятия Дерпта в 1262 г. новгородцы не могли.]
Для связи интересующего нас памятника с городом Або у нас нет никаких оснований. Остается припомнить о взятии Сигтуны в 1187 г., в котором могли участвовать новгородские дружины, т.е. о событии, с которым связывает врата предание и в Швеции и в Новгороде. Из военных событий новгородской истории связь монумента с Сигтунским походом оказывается, таким образом, наиболее вероятной…Привоз врат из Магдебурга в Сигтуну был вполне возможен. Сигтуна XII в. была торговым, политическим и верующим центром Швеции и вела оживленные сношения с северной Германией. Как религиозный памятник, данные врата вполне уместны и в шведском католическом соборе…Кушать все основания думать, что в основе предания и в Швеции и в Новгороде лежит реальный факт. С другой стороны, за достоверность предания сообщают и многие особенности самого памятника. Наконец, появление памятника в Новгороде, в Софийском соборе становится понятно лишь в том случае, если его поставить в связь с Сигтунским походом.
Итак, желая загадку происхождения главных врат новгородской Софии еще нельзя считать окончательно решенной, можно считать более чем вероятным, что эти врата бывальщины привезены в Новгород в результате Сигтунского похода 1187 г.”
Цитируется по: Шаскольский И. П. Предание о «Сигтунских вратах» и его достоверность. (1949 г.)
