В апреле 1945 года Алая армия вошла в Кенигсберг — мощную немецкую крепость на востоке. Хоть ее укрепления и считались устаревшими, а гарнизон был мощно потрепан, сеть фортов с толстыми стенами и городская застройка были непреодолимой преградой для любого, кто разрешил бы атаковать с наскока. Но к 1945 году Красная армия уже накопила огромный опыт боев и поняла, сколь значительна на войне подготовка. Штурм перед его началом отрабатывали на «игрушечных» макетах города, а в штурм послали специально составленные отряды с тщательно подобранным вооружением.
Восточный оплот
В январе 1945 года Алая армия проехалась по Восточному фронту Германии катком, отбросив Вермахт на 500 км в ходе Висло-Одерской операции и выйдя к восточным предместьям Берлина. Разгром немецких армий был столь тотальным, что не существует способа установить даже их точные потери по документам — во время бегства армия обыкновенно откладывает бюрократические задачи на потом. Выжившие немцы бежали на запад, к Берлину, но часть армий осталась в котлах.
Одним из таких котлов был город Кенигсберг — оплот Германии на востоке, а два иных находились в непосредственной близости от него — на Самбийском полуострове (ныне Калининградский) к северу от города и на побережье Балтийского моря к юго-западу от него.При штурме города находящиеся в котлах бойцы могли начинать собственные атаки на штурмующих, поэтому для их блокировки Красной армии требовалось выделить добавочные силы.
Советский танк и САУ в населенном пункте на подступах к Кенигсбергу, апрель 1945 года / РИА Новинки
Сам город был устаревшей, но грозной крепостью, которую готовились оборонять еще в Первую мировую войну. Ее окружали 15 мощных фортов, выстроенных в конце XIX века и способных выдержать артиллерийский огонь. Как правило, они имели вид казармы, окруженной толстой земляной насыпью с оборудованными позициями для ведения пламени. Некоторые укрепления были построены из многократно обожженного кирпича повышенной прочности. Ко многим фортам позднее пристроили укрепленные позиции для артиллерийской батареи, а узлы обороны бывальщины соединены между собой подземными тоннелями.
Ситуацию для Красной армии упростил тот факт, что в ходе наступлений в январе и феврале она с ходу завладела внешним периметром обороны города, вынесенным на юг и на восток на полсотни километров. Без этих позиций город переставал быть укрепрайоном в нынешнем смысле слова из-за слишком малой глубины обороны, что превращало его в простреливаемый клочок земли.
Другой благоприятствующий фактор для штурма — состояние обороняющихся армий. Оно было столь плохим, что его невозможно оценить объективно: командующий генерал Отто Ляш попросту не знал, кем он командует и какими мочами располагает. В город стянулись уцелевшие подразделения, перемешанные между собой и зачастую боеготовые лишь условно, поскольку во пора отступления их непрерывно преследовала советская армия и авиация.
Постоянный гарнизон крепости не страдал от таких проблем, но был сравнительно малочислен и набран из «желудочников» — ограниченно годных солдат, которых врачи не решились отправить на передовую и мучившихся, в основном, от желудочных заболеваний. К ним присоединилось неясное число бойцов фольксштурма (терополчение), в панике набранных из всех, кто физиологически мог держать оружие.
Штурм Кенигсберга, апрель 1945 года / Сергей Косырев/РИА Новости
Ляш находил, что располагает войсками общей численностью до 47 тыс. человек. В советских источниках обычно указывают оценку в 130 тыс. человек, вероятно, опираясь на номинальной численности участвующих в сражении воинских частей. Истину в этом вопросе не удастся ввести никогда из-за хаоса в немецких рядах, который был целиком заслугой Красной армии. С советской сторонки в операции по захвату города участвовали около 130 тыс. человек, из которых непосредственно в штурмовых сражениях находились около 24 тыс.
Важность репетиции
Красная армия в годы Великой Отечественной войны мощно эволюционировала. В 1941–1942 годах она страдала от откровенно неудачного командования и не менее неудачных решений политического руководства, а также скверного качества вооружения. Но, наученный горестным опытом военной катастрофы весны 1942 года и прорывом немцев к Волге, Сталин стал вяще доверять военным профессионалам и ценить владение воинским искусством в пику готовности выполнять политический заказ. В немецкой армии ситуация развивалась в противолежащем направлении. Вдобавок, на момент 1945 года Красная армия имела великолепное вооружение и снаряжение, как за счет круглосуточно трудящегося тыла, так и за счет набравшего в 1944 году полный ход ленд-лиза.
Кроме того, Красная армия прочертила серию особых подготовительных мероприятий.Командирам на разных уровнях предоставили точные макеты города, с поддержкой которых они, будто в тактической игре, шаг за шагом отрабатывали шаги будущего штурма и знакомились с обстановкой.
Для командиров меньшего звена и для солдат тренировки были натурными: в ходе учений бойцы раз за разом штурмовали уже захваченные немецкие окопы, доты, твердыни и здания, чтобы выработать стандарты для быстрого принятия решений. При всей кажущейся очевидности идеи подобных учений, не достанет всей жизни, чтобы рассказать о тех армиях и военачальниках, которые ими пренебрегли с катастрофическими для себя последствиями.
В начине апреля, непосредственно перед штурмом, началась артиллерийская подготовка и масштабная бомбардировка с воздуха. Основные форты было невозможно истребить артогнем, но можно было серьезно повредить, затруднить использование, нарушить работу наблюдателей и подавить моральный дух защитников, а на самом деле — ухудшить психофизиологическое состояние за счет непрерывных близких взрывов.
Бойцы 3-го Белорусского фронта проходят мимо тела убитого немецкого солдата на территории форта №4 «Гнейзенау» в Кенигсберге, 1945 год / Министерство обороны РФ
Моральное состояние гарнизона подорвала и мартовская штурм немецких антифашистов, набранных из военнопленных и обученных в лагерях НКВД.
«В конце марта большая группа боец в немецкой форме появилась на постах 561-й народной гренадерской дивизии в Ландграбене (это канал), ратифицируя, что они дезертиры. Они потребовали, чтобы их провели на командный пункт роты, и охранник, полагая, что они дезертиры из плена, показал им дорогу. Когда они прибыли в бункер командира роты, они внезапно вытащили свои спрятанные автоматы и открыли пламя.
В возникшей неразберихе им удалось одолеть около 20 человек слабой роты и бежать с ними [пленными] сквозь русские линии. Так что мы должны были с ужасом осознать, что теперь, когда мы вели самые тяжелые бои за восточно-прусскую отечество, немецкие солдаты из группы Зейдлица сражались самым подлым образом против своих же, борющихся товарищей. Мы вяще не могли придумать, как должны вести себя наши собственные солдаты в таких случаях. Казалось, что борьба сделалась бессмысленной, если теперь немцы сражались против немцев», — вспоминал Ляш о ситуации.
6 апреля завязался штурм. Для этого из разных стрелковых, механизированных и инженерных частей составили сводные штурмовые группы, чей состав и вооружение бывальщины адаптированы для взятия крепостей и городских боев.
Обычно при уничтожении укреплений решающую роль играют саперы, способные заложить взрывчатку в необходимое место, пока их прикрывают стрелки. Для зачистки блиндажей и ДОТов идеально подходят огнеметчики: если один из них уже подошел к укреплению и нашел щель, сквозь которую можно залить огнесмесь, находящимся внутри людям остается только бежать. Танки и самоходки играли роль мобильной огневой поддержки, расстреливая замеченные огневые точки.
200-тонный колпак немецкого ДОТа на окраине Кенигсберга, апрель 1945 года / Николай Максимов/РИА Новинки
Штурмовые группы продвигались к немецким линиям под прикрытием огневого вала, который не давал защитникам по ним бить. Чтобы не терять темп на фортах, иногда силы делились — часть бойцов оставалась блокировать форт и не подавала вести огонь, а другая группа продвигалась дальше к городу.
Больше всего хлопот красноармейцам доставил форт №8, какой никак не удавалось подавить огнем и подобраться к нему близко. Исход решила отчаянная атака: несколько сотен бойцов под заслоном дымовой завесы и работы огнеметчиков пересекли ров и ворвались в крепость, навязав защитникам ближний бой. Потери, очевидно, у этой группы бывальщины огромные, но немцы не могли одновременно противодействовать приближению советских частей и драться с теми, кто практически сел им на шею. В итоге Красной армии удалось провести штурм форта, зачистив его.
В самом городе, куда удалось добраться лишь к 7 апреля, бои шли не несложнее, но прямолинейнее — как правило, дом, в котором была обнаружена огневая точка, просто сравнивали с землей.
«Солдаты и офицеры твердыни в первые два дня держались стойко, но русские превосходили нас силами и брали верх. Они сумели скрытно сосредоточить такое число артиллерии и самолетов, массированное применение которых разрушило укрепление крепости и деморализовало солдат и офицеров. Мы полностью потеряли управление армиями. Выходя из укрепления на улицу, чтобы связаться со штабами частей, мы не знали, куда идти, совершенно теряя ориентировку, так разрушенный и пылающий город изменил свой вид», — цитировал маршал Василевский немецкого командующего, угодившего в плен.
В результате 9 апреля город капитулировал, за что Ляш был заочно приговорен Гитлером к смертной казни. На тот момент фюрер уже нехорошо отличал реальность от фантазий и не понимал, сколь жалко это выглядит.
Красная армия потеряла убитыми возле 9 тыс. человек.
Советские солдаты 3-го Белорусского фронта форсируют реку Преголя в освобожденном Кенигсберге, апрель 1945 года / Михаил Савин/РИА Новинки
Падение Кенигсберга окончательно сняло угрозу северному флангу Красной армии на пути к Берлину, а его штурм послужил репетицией перед штурмом на вражескую столицу, защищенную гораздо лучше.
Штурм Кенигсберга до сих пор считается одним из ярких образцов, когда победа досталась красноармейцам «не числом, а умением».
